Два кольта и винчестер

Идти пришлось быстро и часто оглядываясь при этом, контролируя обстановку. От этого усталость накапливалась ещё быстрее. В один из таких моментов я вдруг видел, как самый ближайший ко мне зомби вдруг дёрнулся всем телом и нелепо повалился на землю. И лишь секунды через полторы до моих ушей донёсся далёкий звук винтовочного выстрела. Одновременно с ним упал второй мой преследователь, а спустя ещё секунды три рухнул последний.

Ещё несколько минут после стрельбы я стоял столбом и крутил головой по сторонам, ища невидимого спасителя. Но тот оказался слишком скромным или тем ещё параноиком и показываться мне на глаза не спешил. Ну, хоть стрелять по мне не спешил и на том спасибо.

Оглядевшись, я нашёл поблизости удобный камень и направился к нему. Там скинул на землю свой мешок, из него вытащил флягу с остатками воды, поверх него положил дульнозарядку и винчестер, скинул ремень с револьверами и сел на плоский валун. Вода оказалась страшно тёплой и попахивала чем-то непонятным, от этого в горло не лезла даже с учётом сильной жажды. А когда сделал через силу несколько глотков, то полезла обратно.

— Тьфу, млина, — я вытер рот тыльной стороной ладони и поднял голову, чтобы осмотреться. — А-а, вот и ты, неуловимый Джо.

Последняя фраза была обращена в сторону всадника с вьючной лошадью, который приближался ко мне со стороны равнины. До него уже было метров триста. Перед собой поперёк седла он держал длинноствольную винтовку. Выглядел неизвестный, как один из ковбоев с фестиваля: широкополая шляпа, плащ "пыльник", красный шейный платок, закрывающий нижнюю часть лица.

Когда до неизвестного оставалось метров тридцать, я рассмотрел револьвер у него кобуре на левой стороне ремня, направленного рукояткой вперёд. Также слева, но уже на лошади висел футляр из толстой кожи, из которого торчал приклад короткого ружья. А справа в петле болтался... чекан?! По крайней мере, это оружие с длинной рукоятью, гранённым острием с одной стороны и узким молотком с другой очень сильно напоминало средневековое предназначенное для пробития доспехов. Винтовка, которую я заметил издалека, оказалась — вроде бы — капсульной "шарп" под бумажный патрон со скобой Спенсера. В глаза бросался телескопический, как его называли в середине девятнадцатого века, прицел в виде тонкой трубке, идущей вдоль всего ствола оружия.

— Хай, амиго. Откуда пришёл? — на хорошем английском поздоровался он первым... поздоровалась. Судя по голосу, судьба свела меня с женщиной.

— Привет, — нейтрально ответил я. — Я Герман. Сам из России, сюда приехал на фестиваль и... и что-то там случилось. А ещё я заблудился. Подскажи, где я и сколько до ближайшего города?

— Та-а, — протянула она, — так ты новичок. Надо же, за последний год впервые ошиблась.

— Новичок? — повторил я вслед за ней. У меня возникло чувство, что у нас с ней разговор идёт, как у глухого с немым.

— Когда случились те странности?

— Вчера после полудня.

— Кто-то из тех, с кем ты оказался в тумане, потерял разум и напал на остальных?

— Откуда?!

— Отвечай! — повысила она голос.

— Да почти все в поезде, — ответил я, потом вздохнул и вывалил всю правду. — Один из них меня успел покусать.

— А ты, значит, нормально соображаешь, жив и здоров? — прищурилась она.

— Насчёт здоровья не всё так просто. Мне так паршиво, как не бывало ни разу после крепкой попойки. Послушай, расскажи, что со мной происходит, — взмолился я. — Это связанно с укусом? Что-то другое? Я, — тут у меня горло сдавило спазмом, — умру?

— Все мы рано или поздно умираем, — как-то прям философски ответила незнакомка. — И ты умрёшь, может быть даже сегодня, если тебе не повезёт столкнуться с мурами, осквернёнными или свернуть себе шею, споткнувшись на ровном месте.

Я сделал несколько глубоких вдохов и спросил опять:

— Укус опасен? Я заражён чем-то смертельным?

— Заражён, — кивнула она, заставив моё сердце пропустить пару ударов, а затем девушка добавила. — Как и я и многие другие в этом страшном месте, забытом Господом.

— Пссс, — выдохнул я сквозь зубы. — Уважаемая, вы можете прямо ответить на мой вопрос? И рассказать, где я нахожусь?

— Прямо? Прямо не интересно, амиго, — вдруг расхохоталась она, после чего одним движением соскочила на землю. — Попал ты в Ад. Но даже здесь сможешь прожить долгую жизнь, если будет на то деве Марии угодно. На вот, хлебни, — она откинула полу пыльника и сняла с ремня небольшую флягу из тыквы-горлянки размером примерно на полтора обычных стакана. — Покажется той ещё гадостью, но лекарство и не должно иметь вкус старого бренди.

Я принял флягу, выдернул пробку и поднёс горлышко к носу.

— Ну и вонь, — скривился я, ощутив неприятное амбре, в котором с трудом улавливались нотки спирта. — Ты его из дохлых тараканов делала?

— Пей, давай, а то сейчас заберу.

Я с сомнением ещё раз принюхался, потом решил, что вряд ли у незнакомки в планах меня отравить, раз спасла от зомби, и сделал несколько быстрых глотков.

— Всё, новичкам его много нельзя, — девушка отобрала у меня горлянку, пока я переводил дух после выпитого. Мне однажды довелось пить травяной отвар, которым меня решила бабуля подлечить после тяжёлого похмелья, вызванного отравлением палёнкой. Так та горькая вяжущая бурда не идёт ни в какое сравнение с "лекарством" незнакомки. Мало того, в жидкости чувствовалась немаленькая доля спиртного, а оно мне сейчас явно было противопоказанно. — Если сейчас всё срыгнёшь назад, то ещё живчика не дам, — предупредила меня незнакомка. На меня больше внимания не обращала и сейчас возилась с переметными сумками на вьючной лошади.

"Сначала прикалывалась, играя роль дурочки, потом тухлой брагой напоила", — с раздражением подумал я, наблюдая за тем, как она достаёт из сумок хлеб и мясо и раскладывает на плоском камне, махнув перед этим с него пыль ладонью. Перед этим она стянула с лица платок и сняла плащ, под которыми ранее прятались симпатичная загорелая мордашка и точёная фигурка в коричневой рубахе, распираемой на груди внушительными бугорками, серых штанах с бахромой от пояса до щиколоток. Внешность имела европейскую, но издалека девушку можно было легко спутать с мулаткой из-за сильного загара, въевшегося в её кожу.

— Присоединяйся, амиго.

Я чуть не отказался, справедливо опасаясь, что вся еда полезет обратно, как это случилось недавно с водой. И вдруг ощутил сильный голод. Тошнота, слабость, головная боль как-то незаметно пропали за те несколько минут, пока незнакомка "сервировала" стол. Наверное, это отразилось на моём лице, так как девушка с усмешкой произнесла:

— Что, подействовало моё лекарство?

— Вроде бы, — пробормотал я. — Из чего эта твоя бу... твой эликсир сделан?

— Потом расскажу, чтобы тебе аппетит не портить.

Хлебом оказались сухари, которые пришлось размачивать водой. Мясо — вяленым с большим количеством соли и красного перца. На десерт девушка предложила крупные орехи и сушёные плоды, похожие на крупные финики светло-коричневого цвета. В конце трапезы она налила мне грамм тридцать эликсира в медный стаканчик.

— Теперь можно поговорить, — незнакомка достала плоскую серебряную фляжку с длинным горлышком и сделала из нее несколько глотков, после чего предложила мне. — Будешь? Отличный виски.

— Пока воздержусь, а то боюсь, что после всего случившегося меня накроет. И так немного развело после эликсира.

— Как хочешь, — она пожала плечами, глотнула ещё, после чего закрутила фляжку и убрала её обратно в карман. — Я Кэлиска, так назвал меня один индеец, когда нашёл меня после туманного переноса. Обычно женщинам позволяют оставить своё прежнее имя или выбрать новое самостоятельно, но Однорогий Бизон этот тупой мужлан имел на это собственные взгляды.

— А я Герман, приятно познакомиться.

— Забудь, — Кэлиска отмахнулась от моих слов. — В этом мире нельзя держаться за старое, иначе оно притянет смерть.

— Ты говоришь "в этом мире", — перебил я её. — Что это значит?

— То и значит. Ты больше не в России, а в Аду, который ещё называют Ульем или Стиксом.

— Кто называет?

— Не знаю, — вновь пожала она плечами. — Называют и всё. Здесь много странного и непонятного, внезапно появившегося откуда-то. Индейцы считают, что мы умерли в своём мире, но оказались чересчур грешны или слабы, как воины, и потому попали в Мир Чёрных Лугов, где злые духи проверяют нас и делают сильнее. И когда это случится, то Маниту придёт и заберёт счастливчика в Поля Вечной Охоты. Вот ты и какого года?

— Из две тысячи двадцатого, — машинально ответил я.

— Откуда, откуда? — широко распахнула она глаза.

— Из две тысячи двадцатого. А ты?

— Два года назад был тысяча восемьсот пятьдесят девятый от рождества Христова.

С минуту мы молча сидели, смотрели друг на друга и переваривали информацию. Первой пришла в себя

— Ладно, потом расскажешь о грядущем. А сейчас слушай про то, куда ты угодил...

Глава 2

— Вижу только лотерейщиков, двоих, — пробормотала Кэлиска, наблюдая за моим поездом через подзорную трубу.

— Это плохо или хорошо? — поинтересовался я.

— Как сказать. В нашем случае, скорее всего, плохо, так как кроме этих осквернённых я не вижу никого слабее.

— А они должны быть, если там нет никого сильнее лотерейщика, — догадался я, вспомнив то, что девушка рассказала мне про этот новый мир. — Думаешь, лотерейщики из свиты какого-нибудь кусача?

— Скорее всего. Ну, или матёрый топтун сюда заявился с ними, — подтвердила она мою догадку.

Что мы делали в окрестностях поезда с фестиваля? Собирали трофеи, вот что. Вернее, планировали их собрать. Моей спасительнице понравилось качество изготовление реплик винчестера и револьверов. И когда услышала, что ещё несколько таких же лежат в поезде в нескольких часах конного перехода, и там нет осквернённых, она приняла решение туда скататься. В этом мире с оружием достаточно сложно и потому хорошее очень ценится. А реплики револьверов и винтовок из материалов двадцать первого века априори не могут быть плохими "стволами".

— Ладно, сейчас свалим лотерейщиков и посмотрим, кто выглядит на шум. Заодно покажешь, что умеешь.

— Отсюда я точно не попаду из этого, — я пару раз хлопнул ладонью по прикладу "винчестера". У новой знакомой нашлись патроны такого же калибра — .44-40 кольцевого воспламенения. Именно такими же боеприпасами питался её револьвер "ремингтон". Кстати, довольно редкая модель с учётом калибра под унитарные патроны. И если для такого оружия патрон можно назвать даже избыточно мощным, то для винтовки или карабина он был так-сяк. Всего я получил дюжину патронов, пять из которых уже сжёг, пристреливая "винчестер". Вот если бы у меня был образец под 1986 года под .44-70 или так называемый мушкет, созданный для армии и имевший удлинённый ствол для крепления штыка, то мог бы с полукилометровой дистанции попытаться всадить двадцатидвухграммовую пулю в голову осквернённому.

— Мы ближе сейчас подберёмся.

Лошадей и часть вещей Кэлиска оставила на том месте, откуда мы наблюдали за поездом. Свой "пыльник" и "потники" (кусок кожи, пристёгиваемый к штанам в том месте, где нога касалась лошадиного бока, для защиты от лошадиного едкого пота) девушка оставила там же. Объяснила, что нюх у сильных осквернённых немногим уступает собачьему, а лошадиный запах слишком ядрёный и слышен на огромном расстоянии.

На то, чтобы занять удобную позицию, у нас ушло порядка десяти минут. За это время лотерейщики несколько раз меняли своё положение. К счастью, они всё так и оставались с одной стороны поезда, упрощая собственный отстрел.

— Готов?

— Да.

— Тогда стреляй. Я за тобой.

До поезда с позиции было около трёхсот метров. Практически предельная дистанция прицельной стрельбы из моего "винчестера", хотя на Земле в ТТХ в оружейных магазинах указывают и четыреста, и даже пятьсот.

Прижавшись щекой к горячему дереву приклада, я сделал несколько вздохов-выдохов и плавно потянул спусковой крючок. Сразу после выстрела, я рванул скобу вниз-вверх, откатился в сторону на пару шагов, чтобы выйти из облачка дыма, и вновь вскинул оружие к плечу. Практически одновременно с этим рядом раздался выстрел из "шарпа" Кэлиски. Я хорошо рассмотрел, как из головы осквернённого полетели брызги крови с мозговой жидкостью и осколками костей. Вся эта каша расплескалась на запылённой светлой стенке вагона, рядом с которой стояла тварь. Мой противник неподвижно лежал немного в стороне.

Пока Кэлиска перезаряжалась, я внимательно следил за поездом и окрестностями.

— Видишь кого? — поинтересовалась у меня девушка.

— Нет. Может, больше и нет тварей?

— Должны быть, — уверенно произнесла она. — Иначе рядом крутилась бы мелочь.

Ещё пару минут мы всматривались в поезд, пытаясь увидеть хотя бы подозрительную тень. Но тщетно.

— Горыныч, тебе придётся идти туда и выманить осквернённого. Не волнуйся, я прикрою, — вдруг огорошила она меня. Кстати, насчёт того, почему она обратилась ко мне по "земному" прозвищу. На этом настоял я, не собираясь откликаться на какие-нибудь "Истэка" или "Роутэг", как она хотела обозвать меня на индейском языке. После недолгих уговоров согласилась, что в качестве исключения я могу взять привычное прозвище, отказавшись от имени, дарованного при рождении. Мол, раз я не сохранила своё волею упёртого крестного, то имею право, став сама таковым, дать то имя, что по вкусу крестнику.

— Это обязательно?

— Мне нужно оружие из поезда, а тебе требуется моя помощь в пути до безопасного стаба, — спокойным тоном расставила собеседница все точки над "i".

"Блядь, и на кой хрен я рассказал ей про стволы? — выругался я про себя. — Хотел, как лучше, а получилось как всегда — жопа".

— Ты идёшь?

— Иду, иду, — сквозь зубы произнёс я. Для меня, человека из двадцать первого века, такое отношение было, скажем так, неприятным. Но, видимо, здесь живут (точнее, выживают, что накладывает определённые качества на характер) простые люди с простыми нравами: или ты полезен, или ты идёшь, куда шёл. Помощи просто так, о чём трезвонят в моём мире из газет, интернета и телевидения, в Улье не оказывают. Мне ещё повезло, что я новичок здесь и по неписанным законам вредить мне запрещалось. Иначе загорелая красотка могла запросто всадить мне пулю в голову, чтобы забрать моё оружие. — "Эх, нужно было пару патронов в револьверы вставить, а то с "винтом" неудобно сблизи стрелять".

Триста метров я шёл спокойным ровным шагов, держа винтовку на уровне пояса на вытянутый руках, чтобы те не уставали. Вскинуть её полсекунды. А на дистанции пистолетного выстрела я метко стреляю и от бедра.

Когда до вагонов осталось меньше пятидесяти метров, я замедлил шаг и поднял оружие к плечу. Дальше двигался приставными шажками, часто замедляясь и слушая окружающий мир.

Тишина.

"Эта ковбойша точно ошиблась, нет здесь никого больше, — с надеждой думал я, медленно смещаясь к последнему вагону. Я слышал только редкое дуновение ветерка и неприятные запахи разложения. Но всё же не торопился ускорить шаг и не опускал оружие. Как показало скорое будущее — не зря. Когда оказался в начале второго вагона, то одно из его окон буквально взорвалось, выпуская наружу огромную человекообразную тушу. Меня спасло то, что вагон лишь походил внешне на старинный, а на самом деле был собран в виде сварного каркаса из стальных уголков, полос и труб. И вместо того, чтобы вылететь на улицу вместе с осколками стекла и щепок, тварь вывернула стальную основу наружу и застряла. Потеряла пару секунд, чтобы освободиться и... получила тяжёлую безоболочную пулю из свинца прямо в макушку из "шарпа" Кэлиски. Она так и осталась торчать из проёма, большей частью вывалившись из пролома в вагонной стене.