Выбор

— Кто тебя подослал?

Я проигнорировал вопрос.

— Так что, мы пришли к соглашению?

Князь обиженно сопел, напоминая второклассника, которого поймали за подглядыванием в женскую раздевалку через замочную скважину висячего замка.

— А что помешает мне отдать приказ охране пристукнуть тебя, как только ты выйдешь за эту дверь?

Вместо ответа я постучал пальцем по своей визитке.

— Да зачем мне эта бритва, я спрашиваю, почему я не могу раздавить тебя прямо сейчас?

Иногда люди не понимают самых прямых намёков. Впрочем, этому конкретному примату ещё предстоит эволюционировать до человека разумного. И это будет долгий путь, — судя по всему, он ещё с прямохождением не освоился.

— Заметьте, я не спрашиваю, идиот вы или да, только потому, что ответ очевиден. — Я поднёс бритву с моими данными к его глазам: — Я же представлялся. Я инспектор по делам волшебства. Вы же не думаете, что я буду расследовать то, чем сам не владею, правда? Всё, что я вижу и слышу, фиксируется у компетентных людей, которые немедленно дадут делу ход, если только я не скажу им повременить.

— Нет проблем, ты скажешь, — осклабился министр и потянулся к селектору. — Ты будешь умолять, чтобы мы позволили тебе сказать твоим компетентным людям повременить. И выглядеть при этом ты будешь жизнерадостно и бодро, — по крайней мере в видимой части кадра. Ты не знаешь, насколько компетентны мои специалисты.

Моя визитка перебила провод селектора. Если этот министр настолько туп, то и я не буду с ним церемониться. В частности, можно отбросить обращение на «вы». Ну и что, что он князь, тупиц надо ставить на место.

— Ты только что доказал, что ты идиот, — констатировал я, доставая из визитницы следующее лезвие. — Сколько раз повторять? Мои коллеги видят и слышат всё, что вижу я. Они записывают всё это. Прямо сейчас они давятся попкорном, рассматривая твою прыщавую рожу и слушая твои детские, мелочные угрозы. И, к слову, с десятком охранников я справлюсь без проблем. Магия — очень полезная штука. — Я щёлкнул пальцами, и из них посыпались цветные искры.

Князь откинулся на спинку кресла. В его глазах промелькнул страх.

— Ты блефуешь, — попытался убедить он сам себя.

— Проверь, — наклонился к нему я. — Давай, зови своих мордоворотов. Я начну с того, что вынесу тебе приговор, и уж поверь, я без всякой магии смогу надрать тебе задницу так, что уборщица ещё неделю будет её тряпочкой в ведро собирать. А вид голого министра на подчинённой будет украшать прайм-тайм всех каналов и соберёт кучу лайков. Только ты этого уже не увидишь. Ну что, переходим к силовым переговорам, или в этой горе жира, которую ты зовёшь своим телом, остался мозг, хотя бы костный, потому что на головной я уже не рассчитываю?

— Ладно, задавай свои вопросы и проваливай.

— Не-е-ет, неубедительно. Больше чувства, больше апломба! — Я подмигнул девушке, которая откровенно наслаждалась зрелищем.

— Хорошо. Я искренне сожалею о том, что поддался искушению и вёл себя недостойно своей должности, а ещё больше сожалею, что вообще появился на свет, и в знак покаяния готов ответить на любые вопросы. А теперь ты задашь их, наконец, и оставишь меня в покое зализывать раны?

— Уже лучше. Что тебе известно о хранилище казначейства?

— Так ты решил хранилище грабануть? Нет шансов, даже для инспектора. Охрана слишком многочисленна, чтобы её подкупить или нейтрализовать, куча металлодетекторов, включая самые новейшие магические разработки. На каждый слиток составляется документация, отражающая любое его перемещение. Там просто ничто не может пропасть. Да даже если и удастся добраться до хранилища и взять хотя бы один слиток, — потом ведь надо будет его унести! Проход к основному помещению только один, он длинный и простреливается насквозь. Слева от здания хранилища полицейский участок, справа армейская база, и по сигналу тревоги они блокируют четыре прилегающих квартала. Подземных коммуникаций нет, небо над районом закрыто, по земле не уйти. Последняя попытка была больше десяти лет назад, грабитель сумел сделать восемь шагов, и во время последнего он нёс больше свинца, чем золота. Проще монетный двор вынести, — кстати, я знаю как.

— Впечатляет. То есть ты уверен, что из хранилища ничего нельзя украсть?

— Абсолютно исключено. Я советовался с компетентными людьми. Слишком хорошая защита. Никаких шансов. Мы бросили эту затею, у нас сейчас монетный двор в разработке. Хочешь в долю?

— Пока воздержусь, спасибо. А что ты скажешь о нынешнем казначее?

— О маркизе Брюи, моём племяннике? Ну, он дурак, конечно, но не настолько, чтобы не справиться с постом государственного казначея.

— Он метит на твоё место на следующих выборах.

— И правильно, засиделся он в хранилище. Я-то в премьеры хочу податься. Пусть лучше это место ему достанется, чем какому-нибудь прохиндею с дипломом экономиста, который десять лет в универе чернила нюхал вместо реальной жизни.

— Да, очевидно, ты прекрасно знаешь, что нужно нюхать, — я кивнул в сторону перевёрнутого подноса. — Не обижайся, но я за тебя голосовать не буду.

— А за нынешнего премьера ты голосовал? — ехидным голосом поинтересовался министр. — Я ведь «снежок» у него беру. Для своих он делает скидку. Это конфискат управления по борьбе с наркотиками.

— Я думал, что его уничтожают!

— Правильно, уничтожаем, — министр облизнул палец, потрогал кучку порошка на полу и втёр налипшие зёрна в дёсны. — Изо всех сил уничтожаем. Гарантию даю, что этот «снежок» уже не попадёт на улицы и не будет травить детей.

Меня затошнило.

— Ладно. Вернёмся к хранилищу. То есть ты не собираешься подставлять своего племянника?

— Зачем мне это?! Наоборот, я хочу, чтобы он занял мой пост!

— Получается, четыре тысячи тонн золота из хранилища тоже не ты увёл.

— Я не... Сколько?!

Девушка, наливавшая себе в рюмку какую-то опалесцирующую жидкость из пузатой бутылки, поперхнулась и разлила её по столу.

— Ты всё прекрасно слышал. Кто-то увёл из королевского хранилища столько золота, что хватит построить своё королевство. Через три дня Новый год, на следующий день наследный принц проводит ежегодную внезапную проверку хранилища. Его аудиторы за полдня обнаружат, что четыре из пяти слитков в хранилище — пустышки, и твой племянник слетит с должности. Есть идеи, кто мог его так подставить?

Князь настолько яростно замотал головой, что я испугался, что она отвинтится.

— Мы никому не делали ничего плохого! Ну, подворовывали немного,..

Девушка хрюкнула в рюмку.

— Ну, по нашим меркам немного... Но мы всегда и со всеми делились! И премьер-министр был нами доволен, и король, в принципе, закрывал глаза на некоторые... Э-э-э... Вольности в обращении с финансами. Взамен мы проводили оплату его прихотей в обход бюджета королевской семьи, утверждённого парламентом. Так все казначеи делают.

— Тогда кто? Сам наследный принц?

— А ему это зачем?! Нет, правда, какой в этом смысл?

— Нашёл себе казначея посговорчивее. Того, кто будет без вопросов оплачивать его счета. Не интересуясь санкцией отца.

— С четырьмя килотоннами химически чистого золота он может позволить себе любые счета вне зависимости от того, насколько сговорчивым будет казначей. Наоборот, в его интересах было бы скрывать факт кражи как можно дольше.

— Тоже верно. Тогда, может, какой-то другой клан точит зубы на должность казначея? Клан с хорошим магом? Какой-нибудь спец из НИИСЕЧАС хочет перейти из теоретиков в практики? Если твоего племянника всё-таки выпнут, кто будет решать вопрос о назначении следующего казначея?

— Нету в министерстве финансов хороших магов, ни в моём клане, ни где-либо ещё, я точно знаю. НИИСЕЧАС — это просто клуб по интересам, в последние годы там нет ни одного светлого ума, и никого, кто согласился бы променять хлебную должность исследователя на ответственную работу казначея. Что касается назначения, то кандидатуру предлагает король, а утверждать назначение будет верхняя палата парламента. Но это простая формальность, я не помню ни единого случая, чтобы предложенная королём кандидатура была отвергнута. А король будет предлагать ту кандидатуру, которую подскажет министр финансов, то есть я. Если бы кто-то хотел занять место казначея, меня бы уже принялись окучивать, чтобы я назвал королю нужную фамилию.

Князь вздохнул, взял со стола ту же бутылку с опалесцирующей жидкостью, опрокинул её надо ртом и ополовинил, после чего отёр усы и продолжил:

— Я серьёзно. Никто не хочет становиться казначеем. Никто не будет подставлять казначея, чтобы занять его место. Уж точно не маг. У магов риск для карьеры намного меньше, а возможностей продвинуться намного больше. Понимаешь, казначей — это не та должность, на которой можно сделать что-то такое, за что казначея следует похвалить. Если у него в казначействе всё работает идеально, значит, он всего лишь добросовестно выполняет свои должностные обязанности, хвалить и тем более награждать тут не за что. А вот за любой прокол с него спросят по всей строгости, казна всё-таки. Казначей — это во многом формальная должность, он ничего не решает, не влияет на денежные потоки. Просто администратор на складе, с огромной ответственностью и поэтому с большим риском для карьеры.

— Администратор на складе с золотом.

— И тем не менее это просто склад. Слушай, инспектор, если человек хочет власти, то в большую политику проще войти через министерство образования, там сплошные разглагольствования, а результаты показать сложно, ведь изменение в учебной программе даст эффект только через много лет. Ещё неплохо получается через минздрав подняться, обычно — предложив новую схему страховки для бедняков, бедняки это любят и пойдут стадом отдавать свои голоса. Причём это безопасно, потому что мы в минфине предложенную схему всё равно зарежем, так как денег на неё не будет. В общем, если кто-то хочет быстро попасть в правительство и получить власть, ему совершенно незачем тащиться кружным путём через казначейство без малейших шансов повлиять на политику на протяжении долгих лет. Ну, есть мизерный шанс, что это очень долгая многоходовка, на десятилетия, но я бы знал о существовании конкурирующего клана, меня самого ведь через минфин поднимали, и я всех потенциальных конкурентов ещё много лет назад устранил.

— Жуткая вещь эта ваша политика.

— А то. Не для слабых умов. Постоянно думаешь, кого и как использовать, кому какую услугу оказать, с кем против кого дружить, кого и чем шантажировать, какого из своих людей на какой пост продвинуть... А ещё эти должностные обязанности время отнимают.

— У меня почему-то никак не получается тебя пожалеть. Я видел, как ты работаешь.

— Ну слушай, человеку же надо как-то расслабляться!

— На рабочем месте, в рабочем кабинете, в рабочее время?! Хоть бы больничный взял, что ли!

— В следующий раз буду умнее. И запру дверь. В общем, как я уже говорил, казна — это просто склад, и работа казначея ничем не отличается от работы управляющего на любом другом складе: столько-то груза принять, столько-то отгрузить. То, что груз — золото, роли не играет, роль играют накладные, сопроводительные и транзитные документы, в которых казначей вообще ничего не решает. Но операции с золотом — это редкость, если честно. Я сам был казначеем в прошлом, и знаю, что они проводятся от силы пару раз в месяц. В основном же это золото спокойно лежит в хранилище не требующим ухода грузом и обеспечивает стабильность нашей валюты просто самим фактом своего существования.

— Тогда, значит, — наморщил лоб я, — если окажется, что золота на самом нет, и нашу валюту ничто не обеспечивает, она рухнет? Получается, эта кража может быть финансовой атакой вражеского государства?

— Какого, например? — усмехнулся министр. Я счёл излишним отвечать на заданный единожды риторический вопрос. — У нас сейчас нет врагов. Мы в отличных отношениях со всеми соседями. Ни у кого нет к нам ни территориальных, ни существенных экономических претензий. Мы ни у кого не отбиваем хлеб. Все с нами мирятся. Мы удобны, мы не создаём проблем. Наоборот, наша валюта используется для международных расчётов, и от её падения потеряем не только мы.

— Тогда я ничего не понимаю. Тебя послушать, так получается, что эта кража — верх идиотизма.

— Преступники украли кучу золота. Инспектор Короны в шоке и пытается выяснить мотив этого дерзкого преступления, — согласился князь, набирая на ноготь ещё немного белого порошка из кучки на полу и втягивая его в ноздри. — Иди уже.

Я встал и отряхнулся.

— Я-то пойду. Но ты не забудь про мои слова. На работе надо работать, а не расслабляться. Вздумаешь снова в рабочее время заниматься вот этим, — я наподдал ногой белый порошок, разметав его по полу, — или девочками, — пеняй на себя. Мне платят за то, что я таких, как ты, нахожу и исполняю, так не давай мне повода. Мы поняли друг друга?

Князь скривился, но не ответил.

— И, кстати, секретарь твой, — я махнул рукой в сторону двери, где под лёгким парализующим заклятием застыл секретарь, — теперь будет строчить мне доносы. Я провёл ему ментальную рекалибровку, отныне следить за добросовестностью твоей работы стало его главным императивом. Попробуешь от него избавиться, уволить его, подстроить ему несчастный случай, — проживёшь не больше недели, причём мне даже делать ничего не надо будет, это заклинание такое, «связка судеб» называется.

— Блефуешь, — прошипел министр, изучающе разглядывая мои глаза.

— Да какое там, — вздохнул я. — Таков побочный эффект от парализующего заклятия. Ничем его не снять, у нас в Инспекции вся кафедра магообеспечения над этой задачей бьётся. Говорят, само выветривается, за десяток лет. Помнишь, полгода назад министр безопасности гикнулся? А он ведь всего лишь отправил свою секретаршу в отпуск. Так что привыкай к мысли о том, что вы с секретарём теперь заклятые друзья, в отпуск будете уходить вместе, отдыхать будете в соседних номерах, и вдобавок на каждый твой проступок я получу донос. А теперь я оставлю тебя лелеять твоё горе, давай, возвращайся к делам, вспоминай, как это делается. — Небрежный пас в сторону секретаря освободил его из плена парализующего заклинания. — Не вешайте нос, Ваше Высочество, вас запомнят как самого продуктивного и производительного министра финансов за многие каденции!

Сквозь закрывающуюся дверь послышался стон отвращения.