В твоих глазах я видел солнце

‒ Я... ‒ Стив смутился, ‒ говорил вслух?

Кэтрин качнула головой.

‒ Ничего страшного. Время от времени у Пегги, простите, миссис Колдуэлл, бывают хорошие дни, когда она узнает всех вокруг и помнит кто она, вспоминает молодость. Так что... если желаете, то можете навестить её. Когда поправитесь окончательно.

Стив задумался. Потом спросил:

‒ А что насчет... Баки Барнса? И Воющие коммандос, что с ними? Дум Дум Дуган? Джим Морита? Джеймс Монтгомери? Вы знаете, что с ними? И... А как закончилась и когда война? Вы можете сказать кто выиграл?

‒ Конечно. Война закончилась в 1945, 9 мая. Акт о Капитуляции с немецкой стороны подписали генерал-фельдмаршал, начальник штаба Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель, представитель люфтваффе ‒ генерал-полковник Штумпф и кригсмарине ‒ адмирал фон Фридебург, маршал Георгий Жуков, от советской стороны и заместитель главнокомандующего союзными экспедиционными силами маршал Артур Теддер, Великобритания. В качестве свидетелей свои подписи поставили генерал Карл Спаатс, США, и генерал Жан де Латр де Тассиньи, Франция. Война с Японской Империей шла ещё долго, но японская армия капитулировала.

Пегги, Маргарет, всю жизнь надеялась, что смогут найти обломки самолёта или будет найдено хоть что-то что прольёт свет на события на самолёте, и на то, где можно будет найти... ваше тело. Она не оставляла надежды, как, впрочем, и Говард...

‒ Говард? Вы имеете ввиду Говарда Старка? Он ещё... жив?

‒ Увы. Говард и Мария погибли в декабре 1991 года в автокатастрофе. Но у них есть сын, Энтони Старк.

Стив ахнул от очередного шокирующего сообщения. Его друзья... очередная утрата.

‒ Так, ‒ он встряхнулся. ‒ Что вы там ещё говорили?

‒ Говард и Пегги искали малейшие зацепки, чтобы узнать хотя бы приблизительные координаты падения самолёта. Они не оставляли надежды на то, чтобы найти вас. Говард надеялся, что вы будите найдены рано или поздно. Надежды, что вы выжили... у них не было.

‒ Мистер Роджерс, мне искренне жаль это говорить, но с момента вашего боя на Валькирии прошло больше 60 лет. Баки Барнс погиб во время падения в операции по захвату Арнима Золы. Остальные члены "Ревущих Коммандос" ушли из жизни гораздо позднее, уже в послевоенное время. У них у всех была хорошая, долгая и насыщенная жизнь. И они до самого конца надеялись на то, что рано или поздно, но самолёт будет найден.

Стив замер с закрытыми глазами. Вся... вся его семья, друзья... команда... Он остался один. Пегги... у неё была своя семья и долгая, счастливая жизнь.

‒ Я... я могу остаться один сейчас? Мне... мне надо подумать.

‒ Конечно же, у вас над головой кнопка вызова врача. До свидания, мистер Роджерс.

‒ До свидания, доктор Осборн.

Нет ни одного даже самого прискорбного события, в котором не было бы своих хороших сторон, пришла ему на ум фраза. Он жив, почти здоров, всё ещё молод, и у него впереди вся жизнь. И не факт, что даже если бы он выпрыгнул из самолёта в то день, то не превратился бы в старую развалину. Сыворотка.... Она конечно спасла его, но не факт что защитила бы его от старости.

Да, он остался один. Но... у него есть возможность жить. Жить, просто жить.

Жить в мире, где закончилась самая страшная и кровопролитная война в истории. Он прекрасно понимал, что мелкие, локальные войны всё ещё едут, и будут идти всегда. Но теперь, в спокойном мире он сможет найти своё место под солнцем.

Да, он будет всегда вспоминать своих друзей, семью, Пегги... хоть она ещё жива, но Альцгеймер... но он будет идти вперёд ради их памяти. Ради того, за что они сражались против ГИДРы и нацистов.

А значит.... А это значит, что жизнь продолжается, несмотря ни на что!

Глава 3. Разговор за закрытыми дверями.

Истинное величие состоит в том, чтобы владеть собою. Жан де Лафонтен

После разговора доктора Кэтрин Осборн и Стива Роджерса.

Кабинет Ника Фьюри, директора ЩИТа.

‒ Итак, Кэтрин. Каковы твои выводы после разговора с нашей легендой?

‒ Ммммм.... Ты знаешь, а он хорошо держится. Для того, кто провёл во льдах последние 60 лет. Он... спокойный. Но это не спокойствие человека, находящегося в депрессии. Это скорее спокойствие того, кто готов принять колоссальные изменения в своей судьбе и начать новую жизнь. Он в чудовищном шоке, конечно же, но Стив... Готов принять новый мир, и то, что от его прошлого ничего не осталось. Что больше нет никого, кто помнил бы его таким, каким он был до эксперимента доктора Авраама Эрскина. Или каким он был во время войны. Знаешь, я дам тебе хороший совет, Ник.

‒ Какой? Ты обычно даешь хорошие советы, которые зачастую реально работают.

‒ Если ты им следуешь, Ник, ‒ она несколько кривовато усмехнулась. ‒ Но вот следовать ли этому... Тебе решать, но лучше последуй. Всем будет лучше.

‒ Что за совет?

‒ Во-первых, не трогай его сейчас. Дай ему прийти в себя.

‒ Я и не собирался. Что во-вторых?

‒ Документы. Документы и деньги. Сделай ему документы на его ммм.... внешний возраст. Ему сколько можно дать? Лет 20/25? вот и сделай ему такие документы.

‒ Это... хорошая идея. Я насчет возраста в документах. А что насчет денег?

‒ Деньги за награды, выслугу, что там ещё в армии? Вообще всю сумму сразу. Только надо будет объяснить ему насчет того, что сейчас по большей части в мире пользуются картами. А наличка так, по мелочам ‒ такси, чаевые, в мелких магазинчиках и на фермерских рынках.

‒ Мммм... А ты права. И заодно предложить квартиру.

‒ Не советую. Надо дать ему время пожить для себя, поэтому пускай сам покупает себе квартиру. Иначе он будет точно уверен, что он под колпаком. Вряд ли он будет доволен, если поймёт, что его слушают. А я стопроцентно уверена, что в той квартире, что ты хотел бы ему предложить будет ворох жучков. К тому же ему надо будет... врасти в наше время. Освоить технологии, и, вообще, освоиться в том, что он пропустил за последние 60 лет. И не надо будет его дёргать. К тому же... ‒ она запнулась.

‒ Что ещё? ‒ Ник понял, что есть ещё что-то важное. ‒ Есть ещё что-то о чём ты хотела бы сказать? Насчёт квартиры я полностью согласен. Пускай сам выбирает, где ему жить. И пускай врастает в наше время спокойно и неторопливо.

‒ Да. Пегги Картер, точнее Колдуэлл. Ты в курсе, что он просил её стать его женой незадолго до катастрофы с Валькирией?

‒ Что?!?? ‒ единственный глаз Фьюри расширился от шока. ‒ Ты уверена?

‒ Да. Я разговаривала с Пегги, когда она была в сознании. И она упомянула, что Стив просил её стать его женой. Она, к сожалению, не успела ответить да. Ему надо переварить то, что Пегги прожила другую, счастливую, но без него, жизнь. Я, если честно, очень хотела бы, чтобы он нашёл свою новую любовь, нашёл хобби, интересы здесь и сейчас. Ты же знаешь, что он рисовал? И, да, Ник. Я дам тебе жёсткий и даже в чём-то жестокий совет.

‒ ?

‒ Держи эту... девушку с пониженной социальной ответственностью подальше от Стива.

‒ Наталью? А что с ней не так?

‒ Эта... ни в чём не знает меры. И, я уверенна, начнёт совать ему девиц, не обращая ни на что внимание. И, скорее всего, девиц с пониженной социальной ответственностью. То есть, похожих на неё. А Стиву такие точно не нужны. К тому же, не забывай, он вырос в совершенно другое время. С совершенно другой моралью и взаимоотношениями между людьми. Ему будет... сложно. Поэтому, я искренне надеюсь, что он найдет совою новую любовь сам. Без чей-либо помощи. Особенно без помощи этой... ‒ Кэтрин аж скривилась, словно зажевала незрелый лимон. Она на дух не переваривала Романову. Причём, это было небезосновательно.

‒ Хорошо. Я тебя понял, и если честно, то Наташу я буду держать как можно дальше от Стива. Может даже отправлю куда подальше на пару лет, чтобы не мешалась под ногами. И, я полностью согласен. Пускай ищет свою новую любовь и новые интересы здесь и сейчас. Насчет денег я распоряжусь. И, Кэтрин... не могла бы ты объяснить основы жизни в 21 веке сама? У тебя вроде сложились неплохие отношения со Стивом?

Глава 4. Осознание и смирение.

О том, что утрачено и утрачено невозвратно, горевать бесполезно. У. Шекспир

А пока директор ЩИТ и доктор Осборн вели задушевные разговоры, Стив Роджерс в одиночестве переваривал, что он был заморожен в айсберге более 60 лет. Что от его прошлого осталась только Пегги, и то, чисто условно ‒ Альцгеймер это не та болезнь, при которой можно вести долгие задушевные разговоры об общем прошлом.

Для Стива прийти в себя в мире, который опережает его прошлое на без малого 70 лет было не так морально и психологически тяжело, как принять тот факт, что из его друзей и семьи никого больше нет.

‒ Баки... боже мой, дорогой мой Баки... тебе бы понравилось в этом времени... мир без чудовищной войны, без воя немецких бомб, без взрывов и стрельбы... где женщинам разрешено носить брюки. ‒ Он кривовато усмехнулся.

Баки был его даже не брат, скорее более чем существенная часть его души и сейчас там, на том месте, где была связь с Баки зияла чудовищных размеров дыра с кровоточащими краями. Для окружающих прошло более чем полвека с момента окончания самой кошмарнейшей войны в истории (и Стив очень надеялся, что этот кошмар был последним. Но осознавал, что это вряд ли).

Но для самого Стива прошло буквально несколько часов. Ещё буквально накануне он прощался с Пегги, сражался с Красным Черепом и вёл самолёт прочь от городов США... А сейчас он в начале 21 века... где о чудовищной войне наверно никто и не помнит. Может несколько абзацев в учебниках истории и всё.

"Воющие Коммандос" были его фронтовыми друзьями. Про многие операции, что они проворачивали по ту сторону фронта их командование так и не узнавало (к счастью), иначе за некоторые из их художеств им грозил без малого Военный Трибунал.

Операция по освобождению Баки из лап ГИДРы и Арнима Золы, в которой он существенно потрепал Иоганна Шмидта, более известного как Красный Череп прошла отнюдь не так, как он и освобождённые пленники рассказывали потом.

На самом деле вся операция была гораздо более кровавая, ему пришлось капитально подраться с подручными Золы, прежде чем он смог прорваться в лабораторию, да там тоже он не цветочки нюхал.

Да и последующие операции отнюдь не отличались миролюбием. Особо если они проводились совместно со спецназом русских. У которых был свой, чудовищный кровавый счёт не только к немцам, но и к самой ГИДРе. Так что такие вот совместные операции, про которые командование армии США узнавало постфактум, и в сильно отредактированном варианте, были жёсткими, даже жестокими.

Стив не знал, как его описали в учебниках, если конечно же он как Капитан Америка был упомянут в учебниках, но вот героем в сияющих доспехах он точно не был. На войне вообще, а на такой чудовищной тем более, весь пацифизм выбивается после первого же боя или авианалёта, если ты в живых остался, естественно. Да и курить-пить-материться он научился уже после первого же сражения, в котором он принял участие. И дымить как паровоз, как метко заметил один из его русских друзей он не переставал до самого конца. Как и пить по-чёрному тоже.

‒ Интересно, а как меня вообще в учебниках истории описали? Как светлейшего рыцаря в сияющих доспехах? Который, естественно, отнюдь не курил, так что все вещи почти мгновенно пропитывались запахом крепкого табака? Не пил по-чёрному, особенно если терял людей, и уж тем более не матерился? ‒ Стив усмехнулся в потолок. Матерится он виртуозно. И это было нормально для человека, который родился в начале 20 века в бедном квартале, где не матерились разве что совсем немногие люди, вроде его мамы и мамы Баки.

Пегги... Он любил её, как и она его тоже. Они надеялись, что после войны смогут пожить для себя. Что они смогут спокойно поженится, что у них будут... дети. Но... он потерял её тогда, в феврале 1945, когда понял что самолёт невозможно посадить. Мог ли он выпрыгнуть? Стив задумался.

С одной стороны ‒ да, вполне. А с другой... зимняя Атлантика... шторм, ледяная вода... шансов выжить... меньше нуля.

‒ Господи... ‒ Стив застонал. ‒ Как и что мне сейчас делать? Пегги... ладно, не будем о грустном. Раз я выжил, жив-здоров, то это значит, что у судьбы на меня есть планы. Значит... Значит будем жить. А прошлое... а прошлое останется в прошлом. Я буду помнить, но не зацикливаться на прошлом. Смотреть в будущее!

Приняв такое, Стив спокойно уснул сном человека, который принял тяжёлое и жизненно важное решение, от которого зависит всё.

Глава 5. А тем временем в ГИДРе.

Опаснее всего враг, о котором не подозреваешь. Фернандо де Рохас.

Нет ничего тайного, чтобы не стало явным в нужный для дела момент. Игнатий Лойола.

Пока в ЩИТе откачивали находящегося в глубоком анабиозе Стива Роджерса, Брок Рамлоу, командир группы огневой поддержки СТРАЙК стоял в штаб-квартире ГИДРы и наблюдал, как техники размораживали Зимнего. Техники дёргались и нервничали под его мрачным, тяжёлым взглядом. Но при этом продолжали выполнять свою работу, по приведению Зимнего Солдата в нормальное состояние, пригодное для того, чтобы выполнить поставленную Александром Пирсом, главой ГИДРы, задачу по уничтожению обнаглевшего наркокартеля из Колумбии.

В ГИДРе все были уверенны, что мрачный, нахальный, с тяжёлым характером командир полностью предан идеалам организации. Брок мысленно усмехнулся... знали бы они...

...На самом деле Брок был полностью предан только нескольким вещам в мире ‒ своей итальянской родне в регионе Тоскана, своим крестникам, двойняшкам Джека, самому СТРАЙКу, и членам их семей, и наконец своему крёстному отцу ‒ Николасу Фьюри.

Николас был лучшим другом его отца, они вместе служили много лет назад, и именно его отец, Чезаре Рамлоу попросил Ника стать крёстным у его сына. И тот согласился, так что когда Чезаре и Виолетта Рамлоу погибли в банальнейшей автокатастрофе, Ник позаботился о Броке и его двух сестрах ‒ Анжеле и Джине Рамлоу.

Сам Брок попал в Вест-Пойнт, которую закончил с блеском. Потом было множество крупных и мелких военных конфликтов. Награды, ранения, потеря бойцов и друзей. Попойки по возвращению в Нью-Йорк.

В конце концов, Брок ушёл в наёмники, и сколотил один из лучших отрядов ‒ СТРАЙК. Потом был ещё ворох конфликтов по всему миру, и вот когда ребята сидели в одном из своих любимых баров, Брока вызвал к себе Ник.

Почти двадцать лет назад, где-то в трущобах Лос-Анджелеса.

‒ Ты так хотел меня видеть, крёстный, что устроил мне целый квест? Я так полагаю, что это имеет под собой очень веские причины?

‒ Да. Мне нужно чтобы ты и твой отряд поработали на ЩИТ, так, чтобы об этом не узнали до самого конца.