— Понял, — громко отвечает Данила, а потом бурчит себе под нос. — Ну почему сразу двойка... Ну не отличник я, не отличник, но ведь и не конченный же двоечник. А вот, может, и впрямь не вернусь в школу... Вот как выиграю конкурс... — и мечтательно поднимает глаза к потолку.
— Так, — продолжает Василий Александрович, — староста выходи, поможешь мне раздать задания. Списывать бесполезно, почти все задания разные. Одинаковых нет, а если есть, то на разных рядах.
Класс шуршит бумагой, начался очередной школьный день и идет своим чередом.
.
Эпизод 3. Тайганск. Тот же день, семью часами позже.
День перевалил за середину. Улицы Тайганска все так же немноголюдны и заснежены. Данила-Джок вновь торопливо бежит по улице. Однако теперь у него за спиной не рюкзак, а гитарный футляр. На этот раз он торопится в другое здание, тоже деревянное, на входе которого висят две таблички: "Тайганский дом культуры" и "Тайганская районная музыкальная школа".
Зайдя в помещение и пробежавшись по коридору, Данила радостно влетает в большую комнату с пианино в одном конце и большим письменным столом в другом. На стенах и возле стены висит и стоит несколько гитар, а также три домры и пара балалаек. В углу видны барабаны ударной группы. Это резиденция Павла Павловича, директора и музыкальной школы и дома культуры в одном лице. На самом деле музыкальная школа в таком небольшом населенном пункте — редкость и предмет гордости, и существует она, считай, благодаря энтузиазму Павла Павловича.
— Пал Палыч! Спасибо! Вы мой спаситель! — вопит Джок.
— Не спаситель, а сообщник, — ворчит Павел Павлович, обнаружившийся за письменным столом. — Не понимаю, почему не хочешь признаться, что едешь в Москву на серьезный конкурс для учеников музыкальных школ, а не на самодеятельность.
— Ну, Павел Павлович, — тянет Данила, мигом убрав из голоса восторженные интонации и добавив ноющие нотки. — А ну как не выиграю ничего? Все, кому не лень, прикалываться станут, скажут: "Куда это ты в Москву поперся, лапоть?". Мне же жизни не дадут! Вот стану призером — тогда признаюсь. А нет — так можно и не говорить, что я в Москве был.
— Ишь, чего захотел — призером на таком конкурсе! Если подумать, ты уже призер: заочное слушание такого уровня пройти и быть допущенным к очному участию, считай, уже приз. В Красноярск или Новосибирск если поступать станешь — в анкете укажешь. Приемная комиссия оценит. А чтобы и там стать призером, это ты загнул. Нет, ты, конечно, парень способный, кто бы спорил. Но там таких способных, да еще и с мамами, папами соответствующими, знаешь сколько?
— И ты мне скажи, — меняет тему Павел Павлович, — как по-твоему, вот прямо никто не узнает, что ты в Москве был? Ведь многие в курсе. Друганам своим сказал? А? Сказал же, не поверю, что не сказал. Сестре, матери сказал? Не мог не сказать. Все равно ведь кто-нибудь да проговорится.
— Ну, сказал, — признается Данила. — Но они не проговорятся! Честное слово, Павел Павлович! Все знают, как для меня это важно! Ну, Павел Павлович! Зато призеров без экзамена в столичное музыкальное училище возьмут! На любой факультет, представляете! Вдруг мне повезет? Ну, ведь всякое бывает. Вдруг вот у меня прямо так здорово получится, что вот прямо, прямо... Вот прямо лучше всех!
— Размечтался! Первый раз с такой сцены и сразу лучше всех! Ну, пробуй-пробуй. Поучаствовать в таком конкурсе — полезно. Только не топись с горя, как не выиграешь ничего. А директора школы мне пивом придется поить при случае. Ээх! Давай, расчехляй гитару свою и посмотрим, как это ты сможешь отыграть свою программу и не налажать нигде. Лучше всех он там сыграет, тоже мне!
Но приступить к занятиям им не дают. Дверь приоткрывается и в щель заглядывает голова парня того же возраста что и Данила и даже похож немного, только волосы рыжеватые. Сзади выглядывает еще одна голова — чернявая, то ли якут, то ли тунгус.
— Джоки! Тебя отпустили? Круто! Когда летишь?
— Эй, орлы, поздороваться не хотите?
— Ой, здравствуйте, Павел Павлович! Простите, Павел Павлович. Джоки, так ты летишь? Когда летишь?
— Во! Видал разгильдяев? Не проговорятся они. Вы как, не проговоритесь?
Парни зависают, пытаясь сообразить о чем речь. Соображают, надо признать, довольно быстро.
— Как можно, Павел Павлович! Не! Мы могила! Честно, ни за что не скажем. Скажем в Новосибирске конкурс. Или где Вы скажете, там и будет конкурс, — тараторит первый, второй подтверждающе кивает головой на каждой фразе.
— Ладно, закрыли дверь с той стороны, не мешайте мне с нашим лауреатом заниматься. Евгений, тебе советую найти местечко потише и повторить перед уроком задание. Будешь играть, как в прошлый раз, и двойка тебе обеспечена. Ну, а когда Данила полетит? Через три дня рейс, единственный подходящий вариант в ближайшее время.
— Спасибо, Павел Павлович, нас уже нету. До свиданья, Павел Павлович. Джоки, после занятий увидимся.
Лишние головы исчезают, а Данила приступает к занятиям.
.
Эпизод 4. Тайганск. Дом Григорьевых, комната Данилы.
Время летит — не остановить. И вот уже Данила стоит в центре своей комнаты над раскрытым рюкзаком средней вместимости и задумчиво на него смотрит. Комната Данилы расположена на мансардном этаже большого бревенчатого дома, который строил еще прадед Данилы. Сплошное раздолье, хочешь музицируй, хочешь с друзьями сиди — никому не помешаешь.
"Все ли взял?" — чешет в затылке парень. Завтра с утра вылет и "Здравствуй, Москва!"
В комнату входит невысокая женщина средних лет — мама Данилы.
— Данечка, там к тебе мальчики пришли, сейчас поднимутся. Смотри вот тут пирог для тети Сони, с грибами, как она любит, по моему рецепту. Я упаковала так, чтобы не помялось. А вот этот вам с мальчиками на сейчас. Я побежала на дежурство. Дай обниму тебя на прощание (обнимает), и поцелую на удачу (целует). Ох, какой же ты большой уже, не дотянешься! Да, с дядей Колей я договорилась, он в полчетвертого утра за тобой заедет, будь наготове. Лариса проконтролирует, чтобы ты не проспал, но провожать не поедет. Ей на работу нужно.
Она еще раз обнимает сына и уходит, а в комнату заходят давешние парни. Ждут, пока мама не скроется, после чего рыжеватый Женя бросается к Даниле.
— Завтра летишь? Круто. А квартировать у бабы Сони собираешься? А я ее помню, она к вам приезжала три года назад! Она тебе двоюродная или троюродная бабка? А когда твое выступление? А по телевизору покажут? А может по интернету? А ты нас предупредишь? А ты на своей гитаре играть будешь или там выдают специальную, для конкурса?
— Ой, не все сразу,— отзывается Данила и от души зевает.
— Эй, а чего это ты зеваешь?
— Да я, считай, не спал вчера, все думал, что с собой брать. Мама одно говорит, Пал Палыч другое, Лариска третье. Надо сегодня лечь пораньше.
— Как это лечь пораньше? Мы же с тобой прощаться пришли! А вдруг ты там все повыигрываешь и останешься? Когда это мы тебя теперь снова увидим? К тому же знаешь, что тебе Миха принес? Доставай, Миха.
Чернявый Миха, который во время тирады Жени топтался у дверей, проходит в комнату, пристраивает на кровать зачехленную гитару, которую принес с собой, и лезет в карман.
— Вот. Я тут решил подарить тебе, — немного смущенно говорит он. — Держи, — и протягивает Даниле стилизованную голову волка на шнурке. Похоже на амулет из "Ведьмака". Правда, вместо шеи у волка странная металлическая конструкция с крючком. Но смотрится все равно стильно и грозно.
— Ух ты! — удивляется Данила. — Добыл таки! Как я могу взять? Ты же себе хотел! Два месяца бегал тут, всем фотки под нос совал. Списывался, заказывал.
— Ну, так я два заказал, — расплывается Миха в довольной улыбке. — Я же видел, что тебе тоже понравилось!
— И еще, — продолжает он, — это не просто волк. Я, как узнал, что ты в Москву на конкурс едешь, так я к шаману ходил. В соседнее село, на лыжах. Там крутой шаман, сильный, настоящий. Он в селе только зимует, а летом уйдет. Не в тайгу, а на север уйдет, в тундру. Он камлал и волка заговаривал на твою фотографию. И меня рядом посадил. Говорит, думай о своем друге, чем сильнее пожелаешь ему удачи, тем лучше получится. Теперь это не просто волк, а талисман на удачу. Твой персональный талисман. На конкурс обязательно одень. Шаман говорит: "Теперь этот зверь лучше твоего друга знает, где его удача ждет, и непременно к ней приведет".
— Во! Слышал?! — встревает шебутной Женя, — а ты спать! Нее, пока мы все наши песни не споем, мы отсюда не двинемся! Мы и у родителей отпросились хоть всю ночь сидеть. Правда, Миха?
Миха кивает.
— И я тоже не с пустыми руками. Мне батя нельмы дал! Из запасов! — поднимает пакет Женя. — Давай съедим!
— Ладно. Пойду вниз — чай ставить, — смиряется Данила. Да ему и самому немного грустно расставаться с друзьями, и побыть с ними еще немного кажется вовсе не такой уж плохой идеей.
— А, — машет он рукой, — в самолете высплюсь.
.
Эпизод 5. Россия. Тайганский аэропорт.
В четыре ночи к зданию аэропорта подъехала Нива и высадила экипированного рюкзаком и гитарой в футляре Данилу. Одет Данила теперь в куртку полегче, а на ногах вместо унтов — высокие кроссовки. В Москву же летит, а там уже вовсю весна.
— Твой рейс через полтора часа, но регистрация должна начаться раньше. Смотри не засни. Хотя вот погода мне не нравится. Сдается мне, может, и не улетишь никуда сегодня. Я Никиту... Знаешь ведь дядю Никиту Остапенко? Я как раз его еду сменять. Попрошу, чтобы он в аэропорт заехал, как домой поедет. Где-то около восьми или чуть позже он сюда доберется. Если рейс отложат, он тебя домой подкинет. Не лезь в рейсовый автобус в этой одёже на рыбьем меху. И пешком тем более не ходи, — наставляет на прощание Дядя Коля Данилу и отчаливает.
Данила топает в здание аэровокзала. Хотя надо сказать, что столичные жители, хоть российские, хоть корейские, ни за что не опознали бы в этом строении аэропорт. Так, автовокзал средней руки, не более. А что поделаешь? Реалии сибирской глубинки, той самой, куда "только самолетом можно долететь". Для более крупного аэропорта — грузо— и пассажиропоток маловат. А без него — тоже не жизнь. Если вы, конечно, не старовер и не предпочитаете жить ну очень уединенной жизнью, всю жизнь внутри небольшой замкнутой общины.
Данила входит в здание. Здесь все в одном, не сильно большом помещении: и ряды сидений для ожидающих пассажиров, и стойки регистрации, и выдача багажа. Парень проходит в зону ожидания и присаживается на кресло. Казалось бы, возбуждение от начала такой важной поездки не даст задремать, однако через некоторое время голова у Данилы начинает клониться, и он засыпает, прислонившись к гитарному чехлу.
.
Эпизод 6. Аэропорт, администраторская.
Пока Данила спит, аэропорт живет своей жизнью.
В администраторскую аэропорта быстрым шагом входит одетый в кожаную куртку мужчина средних лет.
— Ирочка, тебе Семен Михалыч не звонил еще с распоряжениями? Там с метеослужбы сообщили, что циклон движется быстрее прогноза. Пурга здесь через час-час десять будет. Михалыч сказал нам вылетать на двадцать минут раньше назначенного, а то застрянем здесь дня на три-четыре. Это в лучшем случае. А в худшем, на неделю, а то и больше. Диспетчерская уже в курсе, теперь дело за вами.
— Но Геннадий Петрович, регистрация всего десять минут как началась.
— А вы поторопите пассажиров. Они тоже не захотят тут неделю куковать. И регистрацию ускорьте. Билет в наличии, фамилию сверили и вперед. Бюрократию потом оформите, задним числом.
— А багаж сдава...
— А багаж в задни... В салон пусть багаж берут. Все равно рейс не заполнен, полупустые полетим. А тот, что уже сдали, немедленно грузить начинайте.
— Но безопас...
— А безопасника к Семен Михалычу отправляй. Скажи, начальник аэропорта распорядился. Михалыч обещал меня собственноручно, точнее собственноножно, пинком в небо через полчаса отправить. Не нужен ты мне тут, говорит, по аэропорту неделю шарахаться и мне на психику давить. Делай, говорит, что хочешь, но чтоб через полчаса на взлетную выруливал! Вот я и делаю что хочу — багаж пусть в салон тащат.
Выходит из комнаты, но через несколько секунд заглядывает обратно.
— И корейцев на вылет готовь. Михалыч там сейчас с ними разбирается. По-английски матерится, да с такими оборотами! Заслушаешься! Силен мужик.
Исчезает.
.
Эпизод 7. Аэропорт, зона ожидания.
К спящему парню подходит охранник и трясет его за плечо.
— Эй парень, ты не на Москву, часом, или еще чего ждешь?
— На Москву — признается Данила, пытаясь проморгаться со сна и украдкой зевая.
— Так что сидишь! Опоздаешь сейчас! Пассажиров уже в самолет повели!
— Как? — вскакивает Данила, с которого мигом слетел весь сон.
— Так! — отвечает охранник и кричит через весь зал. — Нина, не закрывай списки, тут еще один пассажир!
— Так чего он там сидит?! — отзывается с другого конца служащая, стоящая за стойкой регистрации. — Бегом сюда, опоздал уже, считай!
Парень подхватывается, хватает вещи и бегом несется к стойке, пытаясь на ходу вытащить из нагрудного кармана билет и паспорт, но вещи мешают. Подбежав, закидывает рюкзак на спину и вытаскивает, наконец, документы.
Служащая, мельком взглянув на билет и отмечая что-то на терминале, распоряжается: "Вещи с собой. Твое место в последнем ряду, там больше никого не будет, положишь под сиденье. Бегом вон в ту дверь на выход. Давай скорее".
Данила бежит к указанному выходу и оказывается на летном поле. Вблизи стоит самолет с опущенным трапом. На трапе и вокруг пусто, никаких людей не видно.
"Сейчас улетит!" — думает Данила и опрометью несется к транспорту, взбегает по трапу и ныряет в утробу самолета. И невдомек ему, что ближайшее к пассажирскому выходу место отдано на откуп неморозостойким корейцам. А откуда ему про корейцев знать, если это спецрейс и в пассажирской части аэропорта о нем вообще не объявляли? А Московский рейс на самом деле стоит дальше и самолет на Корею его загораживает.
Войдя в самолет, парень оказывается в хвосте салона. Задние ряды, как и было обещано, пустые. Впереди сидят люди, но из-за высоких спинок кресел их плохо видно. Джок устраивает драгоценную гитару на полку для ручной клади, рюкзак пытается запихнуть под кресло, правда не особо успешно. Затем устраивается возле иллюминатора и защелкивает ремень.
Едва он это сделал, мимо в сторону хвоста пробегает мужчина азитской наружности в форме и через минуту возвращается обратно. "Дверь задраивал, — отмечает Данила, — еще чуть-чуть и опоздал бы". На внешность он не обращает внимания. Здесь в Сибири много таких (да и в остальной России тоже). Почти сразу после этого гул от движка повышает тон, и самолет начинает выруливать на взлетную полосу. Данила облегченно вздыхает: "Успел!". Он успокаивается и, несмотря на пережитый стресс, глаза у него опять начинают слипаться. После взлета он с трудом приподнимает веки, чтобы на прощание взглянуть на родной город с высоты. Город в ответ мигает еще не потушенными после ночи огнями.
