| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Принципиально другим становится конструирование социальности множественного субъекта: полисубъектность (упрощая — разное позиционирование субъектом себя в разных обстоятельствах, которые определяются позицией или местом в складывающейся социальной структуре), что предполагает динамичные формы взаимодействия и кооперации. По своему характеру они весьма динамичны и изменчивы, представляют собой композиции социальных связей между различными субъектами, не сводимые к общему определению и разворачивающиеся в пространственно-временной перспективе. Но что здесь наиболее важно — социальное конструируется только через связь не только различных, но и своего рода "расширенных" субъектов, и поэтому, различение не редуцируемо в принципе. Более того, "расширенная" субъектность постоянно находится в процессе социальной реконструкции, что в полной мере выражает концепт "сингулярность".
Если обратится к философско-онтологическому значению концепта "сингулярность" и абстрагироваться от его всевозможных аналогов в математике, биологии, астрофизике и других науках, то наиболее разработанным является его трактовка Ж.— Л. Нанси. Французский философ особо подчеркивал, что "онтологией как "социальностью" или как "социацией", более изначальной, чем любое общество, чем любая "индивидуальность" и чем любая "сущность бытия", в этой онтологии бытие есть вместе" (Nancy, 2004, р. 68.). Важно здесь отметить тот аспект, что "бытие вместе" не сводится к классическому пониманию "общего бытия", где частное сводится к общему. Принципиальное различие между этими положениями заключается в сингулярности (схождения к уникальному) конечного существования субъекта, что свойственно только конечному индивидуальному существованию. Поэтому, "бытие-вместе" реализуется в этом месте "между" общим и единичным, тождественным и различенным. Вместе с тем, сингулярность понимается одновременно и как единичность, и неповторимость, и как важнейшее условие воспроизводства социальности: "Нет слитности, нет общего бытия, а есть только бытие вместе. Всякая онтология, будучи теперь логикой бытия в себе как бытия к себе, сводится также к в-месте этих "к-себе" (Nancy, 2009, р. 150-151).
Необходимо отметить, что у французского философа социальность конституируеся лишь в актах различения, что предполагает исключительно "бытие-к— другому", но только к какому-то определенному воображаемому Другому, что несколько сужает концептуальную значимость сингулярности как полисубъектности. Напротив, расширительная его трактовка как множественности других, которые порождают равноразличность субъектов как таковых. Это имплицитно предполагает многообразные формы деятельности при взаимодействии этих равноразличных субъектов. В конечном счете, полисубъектность представляет собой результат своего рода деконструкции традиционных единств (индивидуальности, коллективности) в пользу локальной совместимости во временных или ситуационных сообществах, когда каждый раз конструируются новые формы социальности.
Существование ситуационных сообществ (а сообщества, где присутствует ИИ и относятся к такому типу) и предполагает непрерывное конструирование социальности в виде бесконечной игре различий.
Но как возможна при "плавающей" социальности идентичность субъекта? Только при признании права на автономное существование внутри некоторого, пусть и временно существующего социального целого, где она сосуществует с другими такими же идентичностями. Но тогда возникает естественный вопрос, возможно ли сосуществование идентичностей без универсальных норм и правил, разделяемых всеми субъектами, входящими в единое целое? Сосуществование множественных идентичностей субъектов без каких-то универсальных норм и правил только и способно конституировать тип гетерогенной социальности, что является очевидным парадоксом. Как утверждает в своей работе Т. Керимов, этот парадокс неразрешим, являясь условием возможности гетерогенной социальности. Это положение иллюстрируется следующим рассуждением: "Разрешение парадокса допускает возможность упорядочивания гетерогенной множественности, возможность ее репрезентации.<> Если общество возможно как таковое, то только потому, что общество лишено общего (содержания) и частной формы его репрезентации" (Kerymov, 2007, р. 27).
Исходя из подобного понимания феномена социального, где сочетание двух этих факторов — полисубъектности и гетерогенной социальности конструирует ситуационное сообщество. Оно открывает возможность существования индивидуально-коллективной, человеко-машинной субъектности, где индивид не просто находится в тесной личной кооперации с компьютером, но понимает, что коллектив, в котором он принимает деятельное участие, также принимает решения совместно с компьютерами.
Таким образом, можно определить предпосылки нового ситуационного сообщества:
— даже если становление человеко-машинной субъектности идет на всех уровнях — индивидуальном, уровне малой социальной группы и общества в целом — оно крайне неоднородно по своим качествам. На государственном уровне существуют практики и традиция самоконтроля и контроля за мегамашинами и техноструктурами, равно как реальна не меньшая традиция минимизации их влияния на социальную группу. На уровне отдельного индивида мы сталкиваемся с проблемами, выраженными в концепциях трансгуманизма: трансформации личности, организма, его сознания под воздействием кооперации с машиной. Подобные технологии воспринимаются с большой осторожностью, для них необходимо заранее формулировать морально-этические требования и ограничения;
— воздействие на уровне малой группы может оказаться для данного ситуационного сообщества определяющим: а) локальным и, одновременно, уникальным; б) оно может принести измененной группе новые возможности в самореализации, приобретении новых профессиональных умений и навыков, форм участия в общественной жизни; в) может замкнуть цикл обратной связи — когда новые изменения в группе приводят ко все большей прагматической выгоде, которая требует новых изменений и трансформаций, как со стороны малой группы, так и со стороны самих индивидов; г) при этом изменение организма человека не обязательно.
В каких формах может оказывать воздействие на малую социальную группу современный ИИ, или ИИ в ближайшей исторической перспективе? Можно здесь выделить следующие аспекты:
— создание и поддержание коммуникативного пространства, то есть обеспечение коммуникативного единства группы, создание виртуального её единства во времени и пространстве. Дело не только в мобильности связи и возможностях обмена большими объемами информации. Обеспечивается функция посредника, секретаря, который может снизить личностный барьер отторжения — зная распорядок дня и отслеживая индивидов в режиме реального времени, подобрать время и форму общения (избежать эмоционального конфликта), напомнить о необходимых для поддержания единства группы практических действиях и т.п. Для ИИ органично будет задействование широкого спектра виртуальной реальности, которую компьютер сможет быстро изменять под прагматические и эмоциональные потребности группы или отдельных индивидов (когда индивиды могут вести диалог, находясь в разных коммуникативных пространствах);
— форма целеполагания: ИИ может вырабатывать постоянную цель совместной деятельности этой группы. Потребности, которые формулируют индивиды, оформляются целями, которые им надо достичь в процессе достижения этих желаний. А цели вырабатываются исходя из возможностей членов группы и актуальных путей их использования, конъюнктуру которых оценивает именно ИИ. Поиск выгодных путей вложения капитала, перспективных профессий, курсов обучения и т.п. (Sohova, Redko 2019, p. 98-108). Сейчас малые социальные группы во многом ориентируются на публичные индикаторы, которые формулируют государственные структуры или СМИ. Но аналитические возможности ИИ позволят опираться на прогнозы более высокого качества. ИИ может создавать длительные прогнозы существования социальной группы, причем гарантировано действуя в её интересах;
— организующее начало ИИ. Пока ещё нейронная сеть не может взять на себя роль лидера. Исключение — в устойчивых группах, в которых прекращена деятельность их лидера, а остальные не могут исполнять его функции. Но ситуативно роль лидера он может исполнять уже сейчас. Например, властью над людьми, обладает переводчик либо эксперт — именно нейронная сеть, учитывая одновременно сотни факторов, может аналитически подтверждать сходство ситуаций в экономике, торговых отношениях или политике. Но благоприятная для социальной группы внешняя ситуация, которую подтвердит "слабый ИИ", потребует исполнения определённых ролей её участниками, которые, в свою очередь, будут определяться той же нейронной сетью. Так, власть программы-эксперта, которую современной общество готово принимать, становится властью программы— управленца, то есть ИИ представляет собой организующую форму;
— нормирующая и контролирующая роль. ИИ предполагает разделение персональных ролей в группе. ИИ — идеальный учетчик труда и производительности каждого члена группы. Он может составлять их психологические портреты на основании биографии и тех личных данных, которые индивиды не пожелают дать в распоряжение посторонних лиц;
— формирование групповой культуры, практик вербального и невербального общения. К примеру, ИИ может использовать эвфемизмы, которые хоть раз использовались в группе, отмечая привязку их к наиболее ярким эмоциональным моментам. Так, сравнительно быстро вырабатывается внутригрупповой жаргон, язык мимики и жестов, набор значимых образов. ИИ может быть почти идеальным цензором для потока внешней информации;
— выработка внутригрупповых эмоциональных связей с помощью ИИ. Люди начнут привязываться к среде обитания, к привычной для них рабочей обстановке, которую будет создавать ИИ. Уже сейчас можно выделить две проблемы, наиболее актуальные для социальной роли ИИ в контексте эмоций: это проблема телесности и полноты спектра аналитических процедур в мышлении. Каждая из них для своего раскрытия требует отдельной работы. Здесь можно лишь заметить, что даже при отсутствии хорошо управляемого робота-андроида, малая социальная группа может выступать референтом для ИИ в плане: а) привычной моторики, давая образцы мимики, жестов, пластики вообще; б) быть поставщиком абстракций, новых концептуальных моделей. ИИ, лишенный андроидного тела, сможет репрезентировать себя с помощью "интернета вещей", контролируя среду обитания малой социальной группы, и эта среда будет служить эрзацем его телесности, своего рода чувствилищем;
— координирующая роль. ИИ неизбежно будет использоваться для общения с другими ИИ, особенно иного структурного уровня (к примеру, государственными структурами). Простейший пример — групповой ИИ выступает первичным адвокатом, первичным юридическим представителем на сделках от лица группы, составляет налоговую декларацию членов группы, оценивает те или иные законопроекты в плане интересов группы и т.п. Так, ИИ становится инструментом коллективной субъективации социальной группы по отношению к внешним факторам, обеспечивая её автономию, постоянное попечение о самой себе, о своей стратегии. Зародыши подобного человеко-машинного взаимодействия проявляются уже сейчас в бытовых, казалось бы, моментах. Так, автомобильный компьютер автоматически вносит плату за парковку, причем, договариваясь с компьютером на парковке, и под внесенную сумму водителю указывается место для остановки или размещения.
Аналогично ИИ группы будет основным инструментом для оценивания компьютерных программ и устройств, используемых отдельными членами группы. Так, далеко не каждый индивид в группе создает для себя компьютерную среду как отпечаток своей личности, а частично приспосабливается к середе, организованной для него ИИ.
— валеологическая роль ИИ, выражающаяся в оценке здоровья членов группы и оказание, при необходимости, медицинской помощи. Как инструмент профилактики, соблюдения диеты и сохранения санитарии ИИ даже с современным уровнем роботизации может быть весьма эффективен. Если предположить, что используя медицинского робота, можно будет производить малоинвазивные операции, то понятие человеческой телесности в группе начнет неизбежно размываться: тело, как нечто, контролируемое сознанием, и являющееся домом для психики, частично будет контролироваться не только сознанием индивида, но и коллективной "психикой" группы, лишь опосредовано задаваемой индивидом.
Как промежуточный итог нашего рассмотрения: полисубъектность связана с множественной причинностью (Bashlyar, 1987, 192 p.), а ИИ становится одним из действующих факторов в функционировании гетерогенной социальности малых социальных групп. Причем, за счет своих возможностей ИИ может выполнять множественные роли (секретаря, психолога, советника, медиатора), которые сейчас доступны или группам, располагающим значительными ресурсами, или профессиональным экспертным организациям. Он будет стабилизировать деятельность ситуационных сообществ. Тогда, от временного сотрудничества индивиды смогут перейти к постоянным и развернутым формам взаимодействия. Во многом это обстоятельство связано с тем, что ИИ сможет открывать новые объекты работы индивидов и частично устранять противоречия в группе. Здесь важно подчеркнуть, что любая личностная идентичность в условиях ситуационного сообщества определяется как социальная идентичность, и может быть подвергнута постоянной деконструкции и реконструкции. "Ориентироваться на собственные стандарты", о которых говорит Р. ван Дик (van Dick, 2006, p. 70), здесь практически невозможно, потому что личностные стандарты, определяющие личностную идентичность, формируются самим ситуационным сообществом. Но при этом у индивида всегда наличествует своего рода личностный стержень, обеспечивающий преемственную связь различных идентификаций индивида. Вместе с тем, основным сдерживающим фактором использования ИИ для стабилизации малой социальной группы будет его собственная уязвимость к хакерским атакам и иным внешним негативным воздействиям.
Как будет конструироваться личностная идентичность индивида, и какие формы идентификации будут доминировать в подобной малой социальной группе? Так, в изучении социальной идентификации индивида достаточно распространена классификация, которая предлагает три компонента: когнитивный, аффективный и поведенческий. К этим компонентам социальной идентичности индивида добавляют и оценочный компонент как аддитивный эффект от когнитивного и аффективного измерения идентичности (van Dick, 2006, p. 34-35).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
