Ранние португальские описания Таиланда

*

В течение нескольких лет после 1518 г., когда Дуарте Коэльо подписал договор с королем Сиама, в Аютии, кроме военных советников, обосновалось большое количество торговцев, и коммерческие агенты появились в Лигоре и Паттани. Торговля между Сиамом и Малаккой была интенсивной, и различные послания отправлялись вице-королю в Гоа и в Лиссабон. Очень мало из них было опубликовано, но Жуан де Барруш, официальный историограф, который написал свои "Декады" где-то между 1550 и 1560 гг., использовал их для своего описания Сиама (16). Барруш рассказывает о трех главных королевствах Востока: на крайнем западе — император Китая; на Индокитайском полуострове — король Сиама; в Индии — король Виджаянагара, в то время самый могущественный монарх в Индии. Не следует забывать, что в то время, когда Барруш упоминает этих трех главных королей, португальцы посетили все восточные страны, и сам он в той же главе приводит географическое положение королевств Ава, Пегу, Аракан, Декан, Бенгалия, Орисса, Жангома или Чиангмай, Камбоджа, Чампа и других, выделяя Сиам как более могущественное, чем любое из них. Сиаму подчинялись Рей Тагала (17), Тавой, Мергуи и Тенассерим, хотя правители этих городов обычно также называли себя королями. Он описывает реку Менам, которая, по его словам, пересекает Сиам с юга на север и означает "мать вод" ("Ме" — "мать, "нам" — "вода"). Согласно старой легенде, он возводит ее исток к озеру Чиамаи, расположенному на 30® с.ш., т.е. не в самом Чиангмае, но на Тибетском плато. Он, однако, правильно указывает, что она впадает в море на 13® с.ш. К северу от Сиама и к востоку вдоль Меконга, говорит Барруш, находится Лаос, чьи земли были разделены на три королевства Чиангмай, Чианграй и Лансанг, которые были вассалами Сиама, хотя часто восставали против него. В горах к северу от Сиама и среди земель Лаоса жили "гуеос", которые были жестокими людьми, ездившими верхом на лошадях, ели человеческое мясо и выжигали себе на коже раскаленным железом разные изображения. С "гуеос" и король Сиама, и Лаос постоянно воевали. Если Лаос во всем подчинялся королю Сиама, то из-за страха перед "гуеос", против которых они ожидали его защиты.

Кто же были эти "гуеос"? "Нгиос", как еще называли шанов, по-видимому, не ели человеческого мяса, хотя они даже в наши дни очень обильно украшают себя татуировкой. Судя по этому описанию, кажется, что "гуеос" Барруша и других португальских авторов были "лавас" и "вас", у которых были каннибалистские наклонности, как у батаков на Суматре, и последние даже в наше время любят окружать свои жилища кольями с насаженными на них человеческими черепами. Барруш, Барбоза и Каштаньеда, однако, ясно пишут, что эти дикари не ели человеческого мяса в качестве обычной пищи, но поедали собственных родственников после их смерти из уважения к смерти, так как они думали, что не могут дать им лучшую могилу, чем собственное тело. Но если они были настолько организованными, что представляли угрозу королевству Лао и сражались верхом на лошадях, это означает, что они не были простыми дикарями. Могли ли "гуеос" иметь какую-либо связь с древними аннамитами, известными как "гиао-чи"? Лаосцы до сих пор называют аннамитов "кео". Барруш сообщает, что получил свою информацию от Доминго де Сейшаса, который провел 25 лет в Сиаме и в качестве капитана однажды сражался против "гуеос", и добавляет, что они, по-видимому, были теми же самыми людьми, которые населяли провинцию Каугигу у Марко Поло (18). Потье также отождествляет Каигугу с одним из штатов Лаоса, а Генри Юл считает, что это была провинция в этой области, охватывавшая Кианг Хунг, но не Чиангмай. В целом, кажется, что термин "гуеос" в XVI в. применялся к "вас" и "лавас", а не к старым "гиао-чи". Не вызывает никаких затруднений поверить, что "лавас" ездили верхом, потому что они были хорошо организованы и, согласно палийской хронике Камадевивамсы, ими правил могущественный король по имени Милакха еще в VII в. Бирманская хроника "Комбаунгсет" действительно говорит о "гве лавас", и в "Хманнам язавин" упоминаются также "гвес" и "гве карены" (19). Название "нгиу", под которым были известны шаны в Сиаме, указывает, что старое название "вас" и "лавас" перешло на шанов, которые завладели их землями.

Барруш упоминает войну, которую король Сиама вел с этими "гуеос", и для которой он собрал армию из 250000 воинов и 10000 слонов. Эти цифры, естественно, преувеличены, и король Сиама мог выступить с такой большой армией в кампанию не против "лавас", но, предположительно, против лао из Чиангмая. Барруш никогда не был на Востоке и опирался на сообщения, которые были присланы к нему в Португалию, и которые были в значительной степени правдоподобны, хотя не всегда точны в подробностях.

*

В отношении Сиама и его правительства Барруш сообщает несколько интересных деталей, которые проливают значительный свет на историю этого периода. Король был суверенным повелителем 9 королевств. Сами сиамцы населяли два королевства, а остальные семь были населены другими народами. Одно из двух сиамских королевств, которое находилось на юге, называлось "Муантай" (Мыонг Таи), что означает "нижнее королевство" (sic), и в нем была расположена Аютия, или Худия, как он ее называет, и следующие города и порты: Банг Плассой (Пангосай), Лугор, Патани, Келантан, Тренгану и Паханг (Пам), в каждом из которых был губернатор с титулом "ойя" или "пья". Второе королевство находилось на севере и называлось "Чаумуа" (Чау Нуа или "северный народ"), главными городами которого были Сурукулоэк или Саванкалок и Сокотаи или Сукхотай. Здесь мы видим совершенно ясно два тайских королевства, Сукотаи на севере и Суфан на юге, которые были объединены при Рама Тибоди I в Аютию в 1350 г. Другой важный пункт, отмеченный Баррушем четыре столетия назад, что Сиам — это название иностранного происхождения, применявшееся к этим двум объединенным тайским королевствам, и что оно было навязано им чужестранцами. Гальван, который писал до 1550 г., также говорит о короле Муонталис, теперь называемого Сиамом (20).

Что касается других семи королевств, над которыми обладал суверенитетом король Сиама, то Барруш не вполне четко, но относит к их числу Чиангмай, Чианграй, Лансанг, Камбоджу и несколько королевств в Бирме; все они, по его утверждению, были населены людьми, говорящими на разных языках. Мы знаем, что в то время они были независимы, но португальцам, очевидно, в Аютии сказали, что они были вассальными королевствами. Как само собой разумеющийся факт, еще в 1450 г. Чиангмай, Таунгу и шанские государства Кенгтунг и Хсенви в дворцовом законе короля Трайлока упоминаются как даннические государства (21).

Барруш описывает религиозные верования тайцев, и хотя он не упоминает буддистскую религию, он приводит интересные подробности насчет храмов и ритуалов, которым следовали в Таиланде. Некоторые храмы были построены из камня, а другие — из кирпичей, в них хранилось много изображений людей, которые теперь находятся на небесах благодаря совершенным им добрым делам. Величайший металлический образ в Сиаме и считавшийся самым древним находился в храме в Сукотаи. Он имел 8 пальм или около 60 футов (22). Каждый король, взойдя на трон, начинал строить новый храм и одаривал его землями и доходами. Храмы имели высокие башни, верхняя половина которых была покрыта листовым золотом, прикрепленным на смоле, а нижняя половина раскрашена в разные цвета. На вершине башен находилась разновидность зонтика, и около него очень легкие колокольчики, которые звенели, раскачиваясь на ветру.

Священники, облаченные в желтые одеяния, ходившие босиком, с непокрытой головой, и с опахалами в руках, пользовались большим уважением. В их покои не могла войти ни одна женщина, ни одно живое существо женского пола, вроде курицы. В течение года было много постов, и в начале новолуния или в полнолуния отмечались праздники. Священники не только проповедовали религию, но и изучали небеса и движения звезд и планет. Год был разделен на 12 месяцев, и новый год начинался с первой луной в ноябре (23). Они были великими астрологами и что-либо важное предпринимали лишь после консультации со своими оракулами, узнавая у них, когда для этого будет благоприятный день. У них не было часов, регулируемых положением солнца, но имелись водные часы. С астрологией они смешивали геомантию и колдовство, которое было завезено к ним клингами из Короманделя, но они утверждали, что религия пришла к ним или из Китая, или из Индии. Священники учат людей читать и писать, для чего люди отправляются своих детей в храмы, и хотя они обучают обычным религиозным принципам и церемониям на местном языке, науку преподают на древнем языке, которым, очевидно, был пали.

Затем Барруш приводит несколько подробностей о земле, ее продуктах и земельной системе. Земля Сиама равнинная, но на севере ограничена холмами. Она орошается рекой Менам, которая делает ее почву плодородной, и Сиам преимущественно сельскохозяйственная страна, не имеющая ремесел. Серебро, драгоценные камни и мускус поступают из королевства Чиангмай. Вся земля принадлежит королю, и люди платят арендную плату за землю, которую они занимают или обрабатывают. Король, однако, предоставляет землю пожизненно знати и "ойя" (пья), которые во время войны поставляют королю людей, коней и слонов, и это происходит без всякого угнетения народа. Барруш особо упоминает, что король может собрать армию в миллион человек и содержит гарнизоны, хорошо обеспеченные всем необходимым. У Барруша мы находим одно из ранних португальских описаний, которые проливают свет на дела и обычаи народа, а не только на пышность и церемониал королей, их войны и интриги, которые одни только, по мнению ориенталистов, составляли историю.

*

Барруш и другие историки XVI в., такие как Каштаньеда, писали название страны в форме "Сиао", а Корреа как "Сиам". Но в XV и XVI вв. у Сиама было альтернативное название "Сорнау", хотя оно использовалось не столь часто. Абд ар-Раззак еще в 1442 г. упоминал "Шахр-и-нао" на морском побережье Дальней Индии, но точно неизвестно, имел ли он в виду Сиам (24). Николо Конти около 1430 г. посетил Мергуи и упоминал "Сернову", что может в равной степени относиться и к Бенгалии, и к Сиаму (25). Но в XVI в. мы имеем четкие указания на Сиам как "Сорнау" и "Шарнау". "Рутейру" да Гамы в 1498 г., Лодовико ди Вартема в 1505 г. и Джованни д`Эмполи в 1514 г. под термином "Сорнау", хотя и по-разному писавшимся, определенно подразумевали Сиам (26). Автор малайской истории "Седжарах Мелаю" недвусмысленно говорит, что Сиам раньше назывался "Шер-и-нави" (27), а Валентин, голландский историк, сообщает, что около 1340 г. могущественный государь правил в королевстве Сиам, тогда называвшемся "Сьяхарноу" или "Сорнау" (28).

Откуда возникло это название? Несомненно, его распространяли арабы, так как и Васко да Гама и Вартема узнали его от арабов. Генри Юл в "Хобсон-Джобсон" производит его от персидского "Шар-и-нао", "Новый город", под которым имелась в виду Аютия. В действительности Аютия была очень старой, когда использовалось это название; кроме того, оно больше применялось ко всей стране Сиам, чем к городу. Объяснение этого представления о Новом городе, сделанное Броделем, который напомнил о проводимом де ла Лубером различии между Таи Яи и Таи Нои, кажется натянутым и неубедительным (29). Юл связывал его с Лопбури, который, как он утверждал, представляет собой палийскую форму "Новапури", или "Новый город", а "Шахр-и-нао" — это его персидская версия. Полковник Гемини, как обычно, не согласен ни с кем и предложил собственное вдохновенное объяснение, произведя его от "Сано" или "Нонг Сано", старого города, примыкающего к Аютии и названного так по окружающим его болотам — слово "Сано" — это сиамская форма названия растения "сола" (эшиномене индийская) (30).

Среди этой сплошной неразберихи, Фернан Мендиш Пинто, который дважды был в Сиаме в середине XVI в. и использует обе формы названия, Сиам и Сорнау, показывает путь к надлежащему решению проблемы. Он говорит, например, об императоре Сорнау, который является королем Сиама. У него есть много таких ссылок, как "Сорнау, король Сиама", и "Пра Шао Салеу, император всего Сорнау", но он никогда не называет его императором Сиама (31). Поэтому кажется, что Сорнау, императором которого титуловал себя король Сиама, это страна Суварна, или Суварнабхуми, "страна золота", которая была географическим понятием, охватывавшим большую часть Индокитайского полуострова. Тайское слово "суван" не имеет тесных фонетических сходства с "Сорнау" или "Шарнау", но есть примеры таких странных написаний многих других тайских слов, что нетрудно увидеть, как "Суварна" была искажена в "Сорнау" или "Шарнау", вначале арабами, а затем португальцами и другими европейскими писателями (32). Мы знаем из "Анналов Ланчанга", что король Ланчанга также называл себя императором "страны золота", но основателем Аютии был принц Супана или Утонга (что означает "источник золота"), и его наследники естественно должны были называть себя императорами "земли Суварна", откуда и название "Сорнау".

*

Различные современные описания жизни в Аютии и некоторых аспектов сиамской истории середины XVI в. можно найти в "Странствиях" Фернана Мендеша Пинто и его письме, написанном в Малакке в 1554 г. и адресованном ордену иезуитов, в который он временно вступил в качестве брата (33). Пинто дважды побывал в Сиаме, как он упоминает в этом письме, и использовал информацию, собранную во время обоих визитов, в "Странствиях". Его стиль — классический и блестящий, и хотя он писал спустя годы после происходивших событий, он воспроизводит по памяти живую картину Сиама и других стран, которые он посетил. Многие из его описаний основаны на слухах и отсюда отображают народные заблуждения, чувства, настроения и предрассудки. Его хронология и транскрипция местных имен иногда претерпели страшные искажения, и многие ошибки в "Странствиях" приписывают их первому издателю, Ф. Андраде и его печатникам, которые едва ли могли понять неизвестные им имена и факты. Это красочное, но намеренно неверное толкование фактов, затемняет описания жизни, которая могла пульсировать под острием его пера на фоне и в самой атмосфере мест и стран, в которых он ездил и жил. Он не был, конечно, научным исследователем, не вел дневника и не составлял каких-либо заметок, но спустя несколько лет после того, как его странствия закончились, он перенес в их богатую канву информацию, которую он получил, и впечатление, которое у него осталось, с инстинктивной проницательностью художника, наполняющего жизнью картины, которые он изображал. Даже его ошибки очень часто доказывают его достоверность. Он сообщает, например, что встретил в буддийской стране людей, которые поклоняются Троице и говорят: "Истинный бог — это трое в одном", и он думает, что в религии этих людей могут быть следы Евангелия (34). Можно сразу отвергнуть этот рассказ как вымысел, но хотя интерпретация Пинто ошибочна, сам факт, который он приводит — правда, так как народ действительно поклонялся Трем Драгоценностям буддизма: Будде, Дхарме и сангхе, т.е. Будде, закону и духовенству.