Заземление

— Всё равно расскажите, — потребовала студентка.

— Ну вот представьте, ноосфера хранит фантазии о будущем человечества. До поры до времени эти грёзы — очень разрозненные. Люди не могут обмениваться ими активно, для этого просто нет технических средств. Но потом появляются недорогие книги, радио, кино, телевидение. В третьей четверти двадцатого века всё это — уже в массовом доступе. И как раз в те годы фантастика переживает бум. Писатели пишут наперебой, режиссёры снимают. Их любимая тема — космос. Именно он приводит мечты о будущем к общему знаменателю!

Юлька победно оглядела аудиторию. Затем добавила:

— Причём всё чаще в книгах и фильмах астронавты действуют сообща, без оглядки на земные границы. Я вам как-нибудь покажу отрывки. Ну, хотя бы из сериала про звездолёт "Энтерпрайз" с международным экипажем. Русский персонаж там появился, кстати, как раз в шестьдесят седьмом. И это только один из многих примеров.

— Значит, — сказала рыжая, — те книжки и фильмы...

— ...помогли сменить глобальную парадигму, — кивнула Юлька. — Повлияли на ноосферу, а через неё — на цивилизацию. Вот такая гипотеза. Она не доказана, но Всплеск в любом случае — важнейшая веха. Не зря в его сотую годовщину у нас поставили стелу — там, где раньше был замок, а потом сквер.

Залихватски грянул звонок. Студенты вскочили, загомонили разом и потянулись к выходу. Антон дождался, пока дверь за ними закроется, встал и подошёл к Юльке, которая собирала со стола свои вещи. Она подняла глаза, радостно взвизгнула и повисла у Антона на шее. Он обнял её, засмеялся:

— Вот, я же знал, что надо срочно к тебе.

— Ой, да! Молодец, что заехал! Давно сидишь? А то я пропустила, как ты вошёл.

— Минут десять назад. Послушал, на тебя посмотрел.

— И как впечатления?

— Умная ты — прям аж дальше некуда. И самая сексапильная. Еле сдержался, чтобы не накинуться сразу.

— Но-но, археолог! Притормози! Я понимаю — ты там одичал вконец, но у нас тут нравы другие. Гранит науки, оплот культуры...

— Тогда линяем отсюда. Ты ведь уже закончила?

— Да, на сегодня всё. Смываемся аккуратно, чтоб никто не перехватил!

Она заговорщицки подмигнула и потянула его к двери. Они быстро прошагали по коридору и, смешавшись с толпой студентов, выскочили на улицу. Юлька посмотрела вокруг и сказала с довольным видом:

— Погода шикарная, как будто лето вернулось! Давай, может, прогуляемся?

— Да, давай.

Тихая аллея уводила от университета на юг, в сторону реки. Под ногами шуршали листья. Светились жёлтые кроны, пропитанные солнцем; сквозь ветки синело небо. И с каждым шагом Антону становилось спокойнее.

— Чего это ты такой молчаливый? — спросила Юлька, прижимаясь к его плечу. — Прямо на себя не похож. Как там твоя работа на Дельте?

— Да ну её. Неохота сейчас о ней.

— Тогда о чём думаешь?

— О тебе, например. И вообще о жизни.

— Ого! С каких это пор тебя на философию потянуло? Серьёзно, Тоха, ты какой-то странный сегодня. Случилось что-нибудь?

Он остановился, бережно развернул к себе Юльку. Легонько провёл ладонью по её волосам, пушистым и светлым:

— А помнишь, как мы с тобой познакомились? Ты была на курс младше, я тебя сначала не замечал. Но потом столкнулись на вечеринке, совершенно случайно... Это, кажется, был декабрь. Или, может, конец ноября, уже снег лежал... А вечеринка была спонтанная, по какому поводу — непонятно...

— Ну, вообще-то был день рождения у Наташки, моей соседки по этажу.

— Да-да, правильно! Вспомнил! Забавная такая девчонка, полненькая, болтливая... Угощала нас домашним вином — здоровенный кувшин в оплётке... А на следующий день я понял, что должен снова тебя увидеть, устроил поиски по всему факультету...

— Спасибо хоть, не раскопки.

— А на Новый год ломал голову, что тебе подарить... Решил почему-то, что подарок нужен не покупной, а личный... Не подарок даже, а символ... И всё-таки придумал в конце концов, помнишь?

— Помню, представь себе. Янтарик, симпатичный такой.

— Да, немного корявый, но зато крупный. Я его в детстве на берегу нашёл... А той зимой подумал, что если ты его примешь, то он тебя привяжет ко мне... Чтобы не сбежала...

Юлька, привстав на цыпочки, поцеловала его:

— Ну что ты, Антон? Я здесь и никуда не сбегу. Это ты у нас, если на то пошло, всё время ездишь по экспедициям, по планетам. А я тут сижу, скучаю...

— Ты права. Надо отдохнуть от этого космоса. Может, вообще уволюсь.

* * *

Они ещё долго бродили вдвоём по городу. Посидели в маленьком ресторанчике на открытой веранде, съели по большой порции мясного рулета (точнее, Юлька осилила только половину своей, а остаток сгрузила на тарелку Антону). Выпили по бокалу вина. А когда солнце уже клонилось к закату, вышли на речной берег, к той самой стеле.

Надо отдать должное скульптору, свою работу он сделал мастерски. Мачта, хоть и высокая, совсем не выглядела тяжеловесной, а тонкий парус на ней, казалось, готов был затрепетать — с трудом верилось, что он металлический. На постаменте буквы складывались в слова: "С благодарностью за попутный ветер, наполнивший паруса человечества".

— С пафосом перебор, — заметила Юлька, — но всё равно красиво.

— Угу, — подтвердил Антон.

Перечитав надпись, он поднял голову. Закатный блик сверкнул на белом металле, и Антон невольно моргнул. Отвернулся, но багряная клякса будто отпечаталась на сетчатке. Он опять ощутил головокружение — почти как в тот раз, когда его подвергли сканированию, — и пошатнулся, опёрся о постамент.

— Что такое? — с беспокойством спросила Юлька. — Тебе плохо?

— Нормально... Голова только немного...

— Может, всё из-за бури?

— В смысле?

— Ну, помнишь, утром я говорила? В новостях сообщали — магнитная буря идёт, какая-то очень сильная.

— Да ну, ерунда. Я ж не этот, как его... не метеозависимый... Иначе меня бы в дальний космос не взяли...

Запиликала телефонная трубка. Он скривился, увидев имя звонящего.

— Ещё раз прошу меня извинить, — сказал Войцех. — Я тут смотрю удалённую диагностику... Вы как себя чувствуете?

— Не дождётесь, — буркнул Антон. — Дайте отдохнуть, а?

— Показатели мне не нравятся... В общем, ждите, я буду через пару минут.

Зазвучали гудки. Так и не успев возразить, Антон выругался шёпотом и направился к ближайшей скамейке. Юлька спросила:

— Кто это был?

— Мужик из Бюро. Сейчас познакомитесь...

Она, сев рядом, требовательно уставилась на Антона. Но он не стал вдаваться в дальнейшие пояснения — молча смотрел на реку, которая наполнялась бронзово-красным вечерним светом.

Войцех не обманул — появился через две-три минуты. Вежливо поздоровался, назвал Юльке своё имя и тоже сел. С вопросами о здоровье, к счастью, больше не приставал. Определил, видимо, на глазок, что Антон пока и правда не собирается помирать. Лишь поинтересовался нейтрально:

— Как вам первый день дома?

— С переменным успехом, — сказал Антон. — Любуюсь пейзажем, как видите. Общаюсь с женой. Она сегодня, кстати, пожаловалась, что меня потянуло на философию. Испугалась, услышав от меня что-то умное.

— Не паясничай, — укорила Юлька.

— Философское я бы тоже послушал, — признался Войцех.

— Ну, если настаиваете... Вот я тут подумал — космос, конечно, классная штука. Для молодых особенно. Бросок в неизведанное, другие планеты и всё такое. Меня это в юности буквально зачаровало. Но сейчас, когда мне далеко за тридцать, я понимаю, чем ещё хорош космос. Из него можно возвращаться — сюда, на Землю. И в этом смысле я действительно заземлённый. Такие мысли. Как вам?

— Неплохо, — одобрил Войцех.

Он посмотрел на стелу и небрежно спросил:

— А Всплеск? Расскажите, что о нём думаете.

— С чего вдруг такой вопрос?

— Вопрос, по-моему, напрашивается, раз уж мы сидим в таком месте и ведём философский диспут.

Антон с неудовольствием покосился на собеседника. Но ссориться не хотелось — тем более что и Юлька вроде бы с интересом ждала ответа.

— Ладно, — сказал Антон. — Вот ты, Юль, сегодня говорила студентам, что на Всплеск могли повлиять фантасты — писатели и киношники. И мне вспомнились мемуары Стругацких. Те объясняли, как придумали мир Полудня. Не пытались, дескать, научно моделировать будущее. Просто фантазировали о мире, в котором им хотелось бы жить. И я, глядя сейчас вокруг, ловлю себя на мысли — это и есть тот вариант истории, который я предпочёл бы, если бы пришлось выбирать. Мир почти по Стругацким. Сказка.

Войцех понимающе усмехнулся:

— Ну, коль речь зашла о писателях... Сам я родом из Кракова, поэтому в юности зачитывался не столько Стругацкими, сколько Лемом. У него подход несколько иной. То есть, конечно, пан Станислав писал очень разные книги. Но среди прочего делал и попытки научно предсказать будущее.

— Да, я читал "Сумму технологии".

— Я сейчас не о его конкретных прогнозах, а именно о подходе как таковом. Надо иметь изрядную смелость, чтобы всерьёз заниматься футурологией. Это ведь очень скользкая тема, неоднозначная. В шестьдесят седьмом году, например, Всплеск огорошил всех предсказателей. И сейчас, изучая его постфактум, наши специалисты приходят к парадоксальному выводу — Всплеск был наименее вероятным вариантом развития. Гораздо реалистичнее был совершенно другой сценарий.

— Да? И какой же?

— Тот, при котором резкий рывок сделала бы не космонавтика, а кибернетика, причём бытовая. С лихорадочным улучшением индивидуальных средств связи, со всепроникающей компьютерной сетью. С так называемой виртуальной реальностью. Пойдя этим путём, человечество не рванулось бы к звёздам, а закуклилось бы в пределах Земли.

У Антона потемнело в глазах. На этот раз голова закружилась так, что он инстинктивно вцепился в лавку. Казалось, пресловутая магнитная буря всей своей мощью нацелилась на него, завертелась над ним воронкой.

— И даже существует гипотеза, — сказал Войцех, — что тот реалистичный сценарий осуществился, как ему и положено. Развивается параллельно с нашим, сказочно-утопическим. Но изредка случается резонанс. Люди оттуда, из того мира, ловят как бы попутный ветер. И перемещаются к нам, пускают здесь корни. Врастают в сказку на какое-то время.

— Значит... — проговорил Антон, запинаясь. — Значит...

— Да. И вы тоже.

Это было как удар обухом.

Как нокаут.

— Но... Послушайте, Войцех... Как это может быть?! Ладно, чужак получает ложную память... Но ведь и местные теперь его помнят, знают! И документы возникают в архивах...

— Неизвестно, как это происходит. Вот поэтому мы в Бюро и надеялись, что, наблюдая за вами, проясним физическую природу явления.

— То есть вы в Бюро сразу сообразили, кто я...

— Да, простите. И предвосхищаю вопрос — нет, Юлия ни о чём не догадывалась.

Антон судорожно вздохнул:

— Что теперь со мной будет?

— Резонанс обычно длится недолго — неделю максимум. Ваш визит, судя по всему, подошёл к концу. Сожалею, Антон, но от меня это не зависит. Я всего лишь человек, как и вы. Могу только сказать, что рад был знакомству.

Войцех смотрел на него сочувственно, Юлька плакала. Медное солнце опускалось за горизонт. Таял сказочный город.