| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Хозяином в доме рявкаю, решив "взять на арапа":
— Не включай тупую, Бабушка — я тебя как облупленную знаю и насквозь вижу!
Как родились внуки, я свою Королеву стал Бабушкой кликать, а она меня в отместку — стала обзывать Дедушкой...
Захлопав ресницами как крыльями — счас в форточку обиженной стрекозой вылетит, "подозреваемая" притворно надула губки:
— Если, несколько часов назад по собственной глупости и из-за твоего мужского коварства — я потеряла девственность, то это ещё не значит — что я автоматически состарилась и стала бабушкой! Особо бестолковым объясняю на пальцах: перед этим — я должна сперва стать мамой... Да и то — это возможно только через девять месяцев!
Так и не поняв по её реакции — врёт или нет, я строго погрозил пальцем:
— Мы ещё с тобой на эту тему поговорим, Королёва!
И опять в её глазах отразился лишь испуг за моё душевное здоровье:
— Это тебя после вчерашнего ещё не отпустило. Ты вчера сам не свой был: должно быть — возвратный тиф тебя навестил.
И зачем-то потрогала ладонью мой лоб:
— Да нет, вроде не температурит... Значит, всё же контузия даёт о себе знать.
— Но, но, но! Поговори мне ещё, совращенка малолетняя! Ишь, ты и эта туда же: "контузия", дескать...
Бочком пройдя в узеньком коридорчике мимо сушившейся простыни и оценив мысленно качество стирки: "Мда... Халтура!" — я посетил "удобства", сделал там все свои дела и заодно громко по-хозяйски высморкавшись, поспешил на запах на кухню, где уселся за кухонный стол и потирая ладони:
— Ну-с... Что там у нас?
Под носом тут же оказалась пара тарелок разного литража и пара же кусков хлеба:
— "У нас" — борщ со сметаной и жаренная картошка со шкварками.
— ООО!!! Божественно! Ну-с... Как говорится — приступим к трапезе, помолясь. Лиза, прочти мне какую-нибудь цитату из Карла Маркса...
— "В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе".
Итак, первый день моей семейной жизни, начался.
* * *
Искусство кулинарии, явно не входит в число достоинств моей новой благоверной (моя "бывшая", тоже научилась готовке — лишь спустя почти год или даже два после замужества), однако и вида не подав (медовый месяц всё же, да и жрать охота — как медведю бороться!) большой ложной опустошив посуду, голодными глазами выпросил добавку, затем за чаем с покупными плюшками спрашиваю:
— А чем тебе вариант с Сашей Головановым не приглянулся?
Та, сперва яростно метнув в меня глазами испепеляющую "молнию", помолчав видимо раздумывая — а не огреть ли меня сковородником, затем весьма рассудительно принялась загибать пальчики:
— Во-первых, ждать двадцать лет — когда он станет "Султаном", а я — его любимой женой "в гареме", я категорически не согласна.
— Во-вторых, у него уже есть девушка и он её любит...
Блин, накладочка оказывается вышла!
В "послезнаниии" есть инфа, что в отличии к примеру от маршала Жукова — будущий Главный маршал авиации отличный семьянин: женился в начале тридцатых, прожил всю жизнь и, нажил с первой и единственной супругой пятерых детей — четырёх дочерей и сына. А вот о том, когда он познакомился со своей будущей суженной — ни слова, ни полуслова, ни даже малейшего намёка.
Так что "послезнание" — это палка о двух сторонах!
Тем временем, Елизавета продолжала гнуть пальцы, на секунду запнувшись:
— В-третьих... Когда я посмотрела на тебя — на уходящего, то поняла... Я поняла — что люблю тебя и, никого больше так не полюблю!
Я, чуть не подавился откушенной плюшкой и очень долго — до слёз в глазах кашлял, а она изо всех сил колотила меня кулачками по спине, как показалось — стараясь убить...
Когда пришёл в себя, она меня спросила, заглядывая в глаза:
— А ты меня любишь?
Поёрзав задницей на табурете, уведя взгляд куда-то вверх-влево — я ответил "по-одесски":
— Ну, а "в-четвёртых"?
Недолго думая, та:
— Ну а в-четвёртых, когда ты мне три года назад рассказывал красивую байку по Роксолану — я была ещё маленькая и глупенькая. Теперь я повзрослела, набралась (в том числе и с твоей помощью, спасибо!) ума-разума и решила: быть женой Султана — это не для меня. Даже, любимой и единственной женой — не важно!
Скептически хмыкнув:
— А что, тогда для тебя? На кухне тарелками греметь, мужние носки стирать, да детские сопливые носы вытирать?
Приняв королевскую осанку, та:
— Я хочу сама быть Султаном!
Ржу, не могу!
— Ну и дура ты, Лизка!
— Почему сразу "дура", объясни?
— Во-первых, султан — это мужик... А ты у нас, как бы, с недавних пор — баба! Хахаха!!!
Ничуть не смутившись, лишь раззадорившись:
— Сам же говорил мне: "мужской ум отличается от женского". Так что более вероятно — это ты дурак.
Поняв, что это у неё серьёзно, я принялся разубеждать, приложив все свои немереные способности и немалый опыт в практической психологии:
— Да это невозможно, понимаешь? Мало того: НЕ РЕАЛЬНО!!! Как до Луны пешком дойти. Вот, если бы ты с Головановым заневестилась, то через... То, как знать! Впрочем, чего уж там — после нашей с тобой постельной "драки", кулаками махать...
Удивлённо приподнимает брови:
— А что тут нереального? Вспомни историю, вспомни Клеопатру, английских королев и русских императриц — из-за которых, весь восемнадцатый век прозвали "женским"... Чем я хуже их?
— Думай что несёшь, Лизка: последних императриц — у нас в восемнадцатом расстреляли, тела сожгли и пепел в шахты выбросили!
— Это всё потому, что император нам никудышный достался. Mon pauvre père говорил, что если бы на престоле была Александра Фёдоровна — никакой бы революции не было.
Подумав, та добавила:
— Хотя ты прав! Чтоб не дразнить плебс — название должно быть другое, а высшая государственная должность — выборная.
Задумываюсь...
По ходу, у неё это ОЧЕНЬ(!!!) серьёзно!
— И как тебе такое только в голову могло прийти?
Та, посерьёзнев как никогда...:
— Это пришло мне в голову — после твоих вчерашних прогнозов! Я поняла, что впереди — новое Смутное время, когда кучка решительно настроенных гвардейцев — вполне может захватить власть и возвести на трон свою Императрицу. И я своим женским умом подумала: а чем я не Екатерина Великая, а ты не Алехан Орлов?
...И вдруг вернувшись в прежнее игривое состояние, схватив через кальсоны моё натруженное за ночь "достоинство":
— Так что, коль уж соблазнил доверчивую девушку — будь добр исполняй её капризы, а не то...
Крепко сжав, она повернула его "против резьбы":
— ...Из главного визиря разжалую в евнухи!
Непроизвольно ойкнув, возмущаюсь:
— Это я то, тебя соблазнил?! Что ты...
Встав надо мной, перебивает:
— А тебе разве не понравилось? Вон ты какой сегодня стал — огонь, орёл! Не то, что вчера — со взглядом много пожившего, уставшего и умирающего старика. И на вопрос любишь ли меня, можешь не отвечать — я и так всё вижу! С тех пор — как тебя впервые увидела, там в гараже — я поняла, что ты меня любишь. Просто, по каким-то причинам — боишься в этом признаться. Вы — мужчины, иногда такие странные!
Прислушался к себе...
А ведь действительно — как совершенно другой человек стал!
Где бывшее в последнее время уныние, тоска и "всёпропалническое" настроение? Где апатия и отсутствие желания жить?
Наоборот, я преисполнен энергии и желаний!
Вот смотрю сейчас на Лизку и хочу... Хм, гкхм... Пожалуй, после сегодняшнего — придётся с недельку потерпеть с "желаниями" определённой направленности.
— Слушай, Лиза... А может, твои "капризы" будут несколько скромнее? Хочешь, я сделаю тебя самой известной киноактрисой СССР?
С иронично-ревнивыми нотками:
— Как ты обещал Лиле Брик?
У меня слегка зарумянились уши:
— Хм, кгхм... Ну... Ещё известнее — на мироном уровне.
— Я тебе уже сказала, что хочу!
— Нет ну, ты пойми: любая может захотеть стать "Шамаханской царицей", но...
Гордо подняв голову, несколько надменно:
— Я тебе не любая!
Поспешно:
— Конечно, конечно... Ты — единственная, особенная и неповторимая и, хотелки у тебя — тебе под стать. Но, как реализовать их на практике?
Безапелляционно сжав губы:
— Ты — мой мужчина, ты и думай!
Обдав запахом дорогого парижского парфюма, целует и жарко дышит в ухо:
— Ты — самый умный, самый сильный и, самый смелый — ты сможешь!
И тут я "поплыл" как пчелиный воск в ядерном реакторе...
Посмотрев на часы, напряжённо-озабоченно:
— Ладно, мне пора уходить. Так что передать нашим ребятам?
— Передай нашим ребятам, что заседание продолжается! Сегодня в девять вечера, ужинаем в "Стойле Пегаса".
Обрадовано:
— Хорошо! Я забегу в "Стойло" и предупрежу маму...
Стрельнув глазками:
— ...Заодно и обрадую зятем!
Пожелав удачи и поцеловав на прощанье, я закрыл за ней дверь, заварил чай покрепче и занялся размышлизмами.
* * *
Вспомнив недавний сон, про свою совсем не героическую смерть, пергаментного цвета кожу лица, открытый беззубый рот и мёртвые остекленевшие глаза... И, аж всего передёрнуло от омерзения:
— БРРРР!!!
Смотреть, как подыхаешь со стороны — чужими глазами, это очень неприятно, оказывается. Сон, был до того реалистичен — что до сих пор помню запах хвойной тайги, подтаявшей земли, чад полудизельных тракторов, и...
Вонь из собственных штанов!
"Чёрт, приснится же всякая чертовщина, — крайне раздосадовано, — да и ещё и, от второго лица"!
Так, так, так...
К чему бы это?
Предостережение? Прогноз развития событий при принятии одного из наиболее вероятных решений по выходу из критической ситуации?
После рейдерского "наезда" Погребинского (а как ещё его назвать?), вариантов у меня не так уж много и, каждый из них — я за прошедшую неделю тщательно "обсосал", отчего и пришёл в состояние крайнего песТцессизма.
Можно вернувшись из Парижа — согласиться стать заместителем Начальника Губернского отдела НКВД, а там — "плыть по течению". Или, как-нибудь подсидеть его и, самому усесться в это кресло. Карьера в карающих органах с помощью "послезнания" — вроде бы и, не так уж и плохо... Глядишь — начальником над вертухаями на Соловки назначат.
Но не для меня!
Вообще — пупырь, отметается с ходу.
Можно хоть сейчас пойти к Первому секретарю Нижегородского исполкома ВКП(б) с жалобой:
— Так мол и так, Андрей Александрович — обижают... Заступись за земляка, выдающегося инженера и изобретателя — Марксом-Энгельсом тебя заклинаю!
Тот, снисходительно похлопывая по плечу:
— Мы тут с товарищами подумаем, чем Вам помочь, товарищ Свешников! Приходите через неделю, а лучше через месяц. Нет, подождите: через месяц — я буду шибко сильно занят... Приходите через год, а ещё лучше — вообще не приходите.
Здесь, даже дело не во мне...
Предположим, Андрей Александрович проникнется моими проблемами и страстно захочет мне помочь...
Как?
Ведь, Погребинский ему напрямую не подчиняется — они могут только договариваться, как торговки на базаре.
Через кого-то, более высокопоставленного?
Жданов — "ходит" под Сталиным, а тот ещё не является кровавым тираном, одержимым маниакальной пароидальностью всех подряд гнобить за невыполнение своих приказов. Он всё ещё — на "мягких кошачьих лапах", очень осторожно подбирается к власти — как тигр к пасущейся зЁбре.
За Погребинским же, скорее всего кто-то стоит из ОГПУ — иначе он бы вёл себя поскромнее. ОГПУ же ныне — это настоящее "государство в государстве", "терра инкогнито" для стороннего и пиратская "республика Тортуга" — никому не подчиняющаяся.
Политика — это искусство возможного!
Захочет ли Сталин ссориться с этой могущественной структурой, ради Жданова — не говоря уже про меня?
Далеко не факт!
Поэтому пожаловаться на Погребинского Жданову, значит возможно — натравить на того весь этот кодляк...
Непредсказуемые последствия!
Слетит со своей должности Жданов — лишатся поддержки мои ребята из Губкома комсомола и, тогда вообще — все мои "задумки-многоходовочки", накроются медным контрабасом.
Ещё есть вариант...
Поехав в августе в Париж на Международную выставку современных декоративных и промышленных искусств", объявить себя невозвращенцем. Компьютер тоже не проблема: его в разобранном виде — можно будет переправить "за бугор" с помощью центрового финского контрабандиста Вели. Ну, а там — на паях с Иохелем Гейдлихом, используя "послезнание" (одна инфа об Великой депрессии в САСШ и социалистических реформах Рузвельта чего стоят!) и программы автоматического проектирования — создать ту же промышленную корпорацию и, лучше всего даже не в Штатах — а где-нибудь в Мексике или Канаде.
Кстати, нашим предкам — до и во время Великой Отечественной Войны, это будет как бы даже не лучше — если я им буду подкидывать кой-какие, уже готовые к употреблению "заклёпки"... Например, за бугром вполне реально начать пораньше разрабатывать пенициллин — инвестировав в открывшего его антибактериальные свойства микробиолога Флеминга и, в химиков Говада Флори и Чейна Эрнста — впервые выделивших чистый препарат.
Однако, имеется один огромный минус — перечёркивающий все маленькие плюсы: после "горячей" Второй мировой — неизбежно начнётся Холодная война и, я вынужден буду — или работать против своей страны и народа, или прикрыть "лавочку".
В конце концов, проанализировав всё — я пришёл к выводу, что все мои беды от того, что я вышел из-под "прикрытия". Слишком высунулся — то бишь и, подставился. Поэтому последним моим решением, как помнится, было такое: по возвращению из Парижа — пристроиться к кому-нибудь из известных в то время изобретателей-авантюристов и тишком попиливать "заклёпочки" за его спиной...
Да, хоть к тому же Владимиру Бекаури!
Я ему подкинул идей насчёт вундерваффлей, теперь можно напроситься реализовать их в металле. "Серый кардинал" у гениального изобретателя, официально получающего миллион рублей оклада — чем плохо?
Глядишь и, того не расстреляют и у меня — "нос в табаке".
И тут мне приснился страшный сон — показывающий, что при таком раскладе может получиться и, что-то не понравился мне "Евроазиатский Социалистический Союз". Повторение СССР — только в глобальном масштабе. Кроме всего прочего, здесь такие подводные камни: если будет выбор, население со временем свалит туда — где тепло: в Италию, Францию, Испанию... И останется Россия той, что и была в "моём" времени — с вымершими деревнями и пустеющими городами.
Хрен редьки не слаще!
И тут после столь бесцеремонного пробуждения и последующего — не менее бесцеремонного соблазнения, Елизавета мне подсказывает...
Навязывает!
...Ещё один вариант развития событий: захват власти до того — как она успеет стать "старухой". Учитывая, что ей этой весной исполнилось семнадцать лет, а в таком возрасте — "старухами" кажутся уже двадцатилетние, у меня в запасе — три года.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
