Он хромал, затем стал крениться, затем его зашатало так, как будто он был пьян. Ноги переставлялись сами собой, неся Даниэля по длинной беспросветной полоске асфальта. Один раз он поскользнулся, подвернул ногу и ударился плечом об ограду, но затем схватился за холодный металл, поднялся и пошел дальше.

Случайно пара фар осветила часть дороги, по которой шел Даниэль, и машина промчалась рядом с ним быстро как кролик, провизжав резиной.

Голос продолжал долбить его, внутри его черепа.

Слушай.

Даниэль прижал пальцы к вискам, как будто пытаясь прекратить этот звук. Но кровь уже не бежала под кожей и от звука нельзя было избавиться. Его зубы стучали, издавая звук бьющегося фарфора.

Слушай.

Он надавил ладонями на глазницы, как будто пытался истолочь глаза, но ничего не произошло. Он заплакал кровью, и она потекла по его рукам. Голос все еще пульсировал в его голове.

Слушай.

Все что я написал, я написал для тебя. Ты должен вынести это.

Я потратил ночи, множество ночей, чтобы просеять видения, каракули, визги.

Годы. Десятилетия. Больше. Тысячи ночей, чтобы привести нашу историю в подобающий вид. Ты должен послушать всего одну ночь. Ты должен послушать.

Вытирая кровавые слезы, Даниэль соскользнул с насыпи и схватился руками за голени. Тихо и медленно он раскачивался взад и вперед в такт пульсирующему в его голове голосу.

Сейчас.

Существует 13 наших семей, у каждой есть свой прародитель.

Из всех них только три соотносят себя с кровью своего основателя, питаясь во имя этого отвратительного бога. Только три решили не просто носить имя своего предка, не использовать секретное слово, придуманное старейшиной, чтобы скрыть их собственные имена. Только три называют себя истинными детьми своего божественного прародителя. Это дети Хасана, которые больны кровью их прародителя. Это дети Сета, которые больны верой их прародителя.

И мы.

Мы растянутая, разломанная, разлагающаяся семья. Мы старше любой королевской династии, любой блеклой аристократии. Мы рассеянные осколки разбитого зеркало, которое отбрасывает мучительное отражение. Мы дети безумного бога. Мы Малкавиане.

Глаза Даниэля оставались открытыми. Дрожь прекратилась. Он почувствовал слабый жар, скорее похожий лишь на мираж, в основании своего черепа.

Ты знаешь, кто мы. Ты знаешь слова, ключи от силы — они не касались тебя, но ты знаешь о них. Но ты не знаешь, почему мы то, что мы есть. Ты не знаешь, почему нас поразило проклятие знания.

Ты должен узнать больше. Наступает ужасное время, когда он — существо и бог в твоей крови, прячущийся в твоем разуме, когда он снова соберет себя воедино. И ты должен быть готов.

Даниэля снова начало трясти. Неосвещенная дорога и все вокруг стали лишь неясными тенями, великая чернота начала появляться перед его взором.

Нет. Не сейчас. Ты не можешь узнать, почему я тебя выбрал. Сперва ты должен быть готов.

Его пальцы начали прокладывать борозды в земле.

Рождение безумия

Конечно, наша история начинается с Малкава. Да. Это пронзает твою грудь, сжимает горло, выворачивает внутренности. Малкав. Имя бога безумной плоти. Имя, которое заставляет тебя съеживаться. Я, ты и все наши братья и сестры, даже те, кому не сказали, что оно значит — мы все содрогаемся, когда оно произносится, и все это его работа.

Слушай. Мы редко произносим могучие имя Малкава, возможно ты знаешь почему. Мы не можем обсудить его за коктейлем, как другие обсуждают Платона или Гитлера. Что тут можно сказать? Ты можешь описать боль от голода или вспышку полузабытой жажды, потому что это то, чем он является. Часть его живет в тебе, глубоко в какой-то темной части твоего мозга — это теплое, мокрое чувство, которое нельзя перенаправить или объяснить, его можно только терпеть. Он отзвуки эха каждого слова, сказанного мной, каждая вспышка воображения, что пробегает по венам нашего общего понимания. Я говорю с тобой через него. Я полагаю, что... я полагаю, что он не всегда был таким. Не всегда. Когда-то расчлененный бог был единым целым.

Малкав

История Малкава, Нашего Отца, Нашей Крови, начинается с Каина. Все истории начинаются с Каина, черт бы их побрал. Каин был первым существом, созданным в оковах человеческой сущности, которое затем отбросило их и перешло на следующий уровень существования. Ты веришь в Адама и Еву? Рабы, большинство из них. Ты веришь в Лилит? Ты еще больший дурак. Ты веришь в эволюцию? Занятная история, но она не может объяснить наше существование, верно?

Нет, не важно во что ты веришь, главное, что Каин был первым, кто стоял одной ногой на земле, а другой на пороге смерти и смотрел сразу на два мира. Кто-то должен быть первым. Правда ли, что первый человек вспахал первозданную землю, посадил это и ждал, пока оно созреет? Он был Каином, убийцей своего брата? Он был Утанапиштимом, человеком, которого прокляли бессмертием? Или чем-то еще?

Никто из нас не может вспомнить, никто не видел тех времен. И возможно... это к лучшему. Если произнести его имя, его сила ворвется в твой разум и пожрет его.

Нет. Забудь. Каин. Будем звать его Каин. Он был Первым.

Первый был зверем из пепла, мокрым от крови, безумным от жажды и печали. Он был одиноким и бездушным. Он был болен, и он желал поделиться болезнью с другими, потому что не хотел страдать в одиночестве. Он построил город в землях, с которых все смыли воды Потопа, здесь он наконец-то нашел покой и создал трех детей. Со временем они тоже почувствовали себя одиноко и создали своих детей.

Малкав... Как сказано в текстах, при жизни Малкав был большим, нежели просто человеком. Записи... противоречат друг другу, однако тонкая нить согласия пролегает через них. В некоторых отрывках упоминается ангел, вестник, избранный — возможно, это то, чем он был. Он был избран нести бремя видений своего сира, или возможно он был избран из-за своих видений.

Записи еще более противоречивы, когда в них говорится о сире Малкава. Я читал о том, что его сиром был Енох Законотворец, который любил Малкава за его мудрость и усадил Малкава справа от своего трона как своего советника. Я читал таблички, которые провозглашали, что Ирад Могучий избрал Малкава за силу его души и сердца, чтобы поделится с ним своей силой. Я слышал о том, что Цилла Прекрасная увидела в глазах Малкава свет, похожий на страсть Каина, и приблизила его к себе, когда Каин был в отлучке. Песни о Малкаве говорят о любви и жажде мудрости, но в них нет согласия.

Я думаю, что сир Малкава ненавидел его. Возможно, он знал, что Малкав мог узреть то, что случится. Я собирал в течении 300 лет фрагменты поэмы из Ниневии, и в собранных обрывках говорится о том, что Трое взяли одного из Тринадцати били и мучили его за то, что он сказал... или отказался сказать. И после этого, согласно этому фрагменту, Тринадцать восстали против своих сиров.

Окончание... о нем легко узнать. Трое были свергнуты и уничтожены; записи не упоминают, были ли они убиты или некоторые из их детей решили выпить их сущность. Тринадцать исказили правду и стали жить вместе. На время.

Проклятие

Голоса, множество голосов стали проникать внутрь Даниэля.

"... он (Каин) проклял его (Малкава), кода тот опозорил его образ, проклял его безумием навечно..."

"...Каин научился многому у Лилит, но она не научила его всему, что знала. Когда он бросил ее, в злобе она пришла к его перворожденному внуку и сказала ему тайну, которая сломила его, разрушила его разум и прокляла его кровь..."

"... Смотрите на мое самое глупое дитя, которое забавлялось безумием ради удовольствия, так пусть же он будет воистину безумен и все будут сторониться его..."

"...Затем Малкав спрятался от своих родичей и выпил спрятанную кровь Троих. Но это было слишком для Малкава, его сердце воспылало. Его глаза были открыты и Правда ворвалась внутрь..."

"...Малкав взял своего родителя на руки, на руки, которые могли сломить камень, и как пес вцепился в шею своего родителя. И древний закричал как тысяча шакалов. Как стервятник, который умирает со стрелой в груди. Как лев, который убивает свое дитя. И Малкав втянул крик своим дыханием. И он начал плакать. Он плакал множество ночей. И он выл и рвал свои волосы как женщина..."

Когда было наложено проклятье? Кто наградил Малкава даром горящих видений? Я сделал многое, и все же ответ, истинный ответ продолжает ускользать от меня. Наши общие воспоминание испорчены, очищены жаром. То, что повредило разум Малкава, оставило ужасную рану и испугало его настолько, что он никогда не говорил об этом своим детям. Истории сходятся лишь тогда, когда дитя соглашается с историей сира или когда исследователь цитируют Книгу Нод — но даже Книга Нод может ошибаться. Уверен, что если бы любой другой внук Каина был бы с Малкавом, когда Зрение поразило его, он так же получил бы Зрение. Сила такого рода...

Сила Зрения — это сила самого мира. Это нечто больше, чем просто болезнь в крови — это соединение хаоса, который заполняет невидимые места. Это способность воспринимать истинных ангелов мира, пронзать иллюзии.

Многие мифы соглашаются с тем, что Малкав обратил своих детей до того, как получил Зрение, и когда его кровь воспылала, то же случилось и с ними. Я верю в это. Есть и другие истории — истории о том, как были одновременно изувечены лица Носферату и его детей, о том, как безымянный Старец предложил души, или остатки душ, свою и всех своих детей демонам Бездны, о том, как грызущая страсть снизошла на Арикель и ее род. Силы, утраченные в старом мире, могли легко поразить весь клан; Пробуждение лишь побочный эффект...

Но я опережаю сам себя.

Зрение пришло к детям Малкава так же, как оно пришло к нему, и каждый новорожденный, которого обратили после, всегда просыпался с мельтешением перед глазами. Кровь Малкава, так или иначе, была заражена... близостью к потокам безумия, которые текут по всему миру. Зрение воздействовало на его видения, делая его пророчества точными как никогда прежде — но это был тяжкий дар.

Безумие в старые времена

Считай себя счастливчиком, дитя, у людей есть немного сострадания в эти времена. Они горды своими знаниями и любят раздувать свое сожаления. В западных землях безумцу если и не сочувствуют, то хотя бы не заковывают его в цепи. Лунатик на улице, распевающий молитвы матери Луне, игнорируется своими братьями и сестрами. Если они пробуют излечить его, то делают это при помощи медицины и игр.

То ли дело во времена нашего создателя. Безумцы не были "больными", они были "одержимыми". Они говорили, что лучше всего изгонять демонов из тела истязаниями, умертвлять плоть и тогда демон ослабеет и убежит, чтобы найти более годный сосуд.

Так было со многими из нас. Многие внуки Малкава были быстро убиты, когда слишком удалялись от своего защитника. Другие дети-короли Третьего Поколения хотели убить самого Малкава — но не сделали этого. Возможно, Каин запретил делать это. Возможно, этого не случилось потому, что Проклятие и видения, которые атаковали Малкава, объединили его с некоторыми из них, и он никогда не был полностью один. Да, он был один, но не полностью.

Брат Сет и брат Саулот

Притча:

Двое среди Патриархов были братьями Малкава. Одного звали Саулот, при жизни он любил свое тело и тела других и стремился сделать свою бессмертную плоть идеальной. Другого звали Сет, при жизни он жаждал вечности и стремился подарить вечность своим возлюбленным, стремился овладеть своей темной душой. Когда братья пришли к Малкаву, чтобы пожалеть его, у них не нашлось бальзама для его раны, не нашлось зелья, которое могло бы ослабить его жар. Они не смогли помочь Малкаву и стали говорить с ним о разных вещах, о долгих ночах, о хрупкости смертных, о жизни и смерти и о тайнах, которые лежат за гранью.

И случилось так, что Малкав сказал что-то, что разозлило Сета, и тот начал разговаривать грубо, надеясь, что Малкав в ответ тоже разозлится. Малкав утверждал, что можно постигнуть суть всех вещей по кратким и противоречивым намекам, но разум и чувства подобны мерцающему факелу, освещающему грубую стену пещеры. Сет спорил с ним и говорил, что только в глубинах души можно найти истину, и что люди в их несовершенстве могут постигнуть величие мирозданья, но только через не-жизнь можно постичь вещи, которых не видно.

В конце концов, эти двое зло посмотрели друг на друга и попросили брата Саулота быть судьей в их споре. Есть ли ответ на вопрос, спросил Сет, является ли человек наиболее мудрым в бездне отчаянья и сможет ли он отыскать ответы в своей душе? И есть ли ответ на вопрос, возразил Малкав, исходит ли мудрость снаружи, от глаз, которые видели слишком много, и от разума?

И Саулот почесал свой лоб, повесил голову и признался, что он не знает ответа. И ему было стыдно, и, хотя ответ на этот вопрос не интересовал его, он жаждал его.

Саулот поднялся на ноги и сказал: "Так как я не знаю ответа, я найду его". Сказав это, он дал свой меч Сету и попросил хранить его; взамен Сет предложил ему деревянный посох и пожелал счастливого пути. Малкаву Саулот дал свою корону, но Малкаву нечего было предложить взамен — тогда он укусил Саулота за палец и создал своей кровью глаз над его бровями, а затем пожелал ему счастливого пути. И Саулот, зная, что безопасное путешествие не даст ему ответа, ушел за горизонт, и Малкав больше никогда не видел его до того момента, когда сам был разъединен на части.

Старцы

И породил Малкав кошмары. У него была сила создавать, но, как и другие Сородичи, он мог создавать существ лишь по своему образу.

И когда он сам стал не похож на то, чем он был, и его глаза узрели, что его дети больше не видят, он понял, что его создания больше не принадлежат ему. Они уже не были подобны ему.

Никто не мог противиться ему. Никто.

Кровь, которую мы знаем, богов, героев и монстров нашего рода — все они лишь бледные тени Малкава после его падения. Спроси духов земли, слушай бурлящие омуты разума Малкава, спроси старейшину любого клана, и всегда ответ будет один. Те, кто пришли первыми были уничтожены. Те, кто пришли после — мы.

Он выбрал число своих новых детей. Мы не знаем, сколько именно. Их было 8, 12, 20 или 36. Одно из этих чисел. Детей было не более чем одно из этих чисел, так как они были избранны вместе и одновременно.

Я боюсь — и ты боишься, ты должен бояться — я боюсь, что, когда придет время, один из его детей начнет уничтожать нас. Числа священны, и он может пробудиться, чтобы исправить счет.

Чумная невеста

Кто из нас знает, кем они были? Немногие. Одна названа — без имени, но названа — в отрывках знания и памяти, названа далеким голосом, который звучал из Месопотамии.

Она была прилежной, красивой и доброй. Она была храмовой шлюхой, которая успокаивала Малкава как Шамахат успокаивала дикого зверя. Она омывала его лоб водой и маслом, она питала его, когда он был голоден.