Путь убийцы

— Еще раз назовешь моего брата бабой, сам ей станешь, понял?! — орал он прямо в лицо местному задире.

— Да потому что он баба! — с насмешкой отвечал тот. — Ты только глянь на это личико! Да ему только в борделях работать!

Вун едва успел схватить рванувшегося вперед Джиана за плечо.

— Не надо, — тихо сказал он. — Пойдем.

— Нет уж, я ему язык оторву за такое! — петушился Джиан. — Сестра твоя должна в борделях работать, понял?! Ничего и не изменится в ее жизни, разве что деньги станет получать! — он злобно ухмыльнулся, глядя на перекосившееся от ярости лицо мальчишки. — Что? Не нравится правда тебе?!

Побагровевший от злости обидчик схватил его за рубашку и дернул к себе так, что ткань затрещала. Вун мгновенно схватил его за руку, ткнув в болевую точку. Пальцы парня разжались, и он громко ойкнул. Вун тем временем тащил Джиана подальше со школьного двора.

— Я убью его, и не смей меня останавливать! — пылал тот. — Какое право он имеет так про тебя говорить?! Школьный тупица, он просто завидует тому, какой ты красивый!

— Его слова меня ничуть не задевают, — тихо увещевал Вун. — Успокойся, я сказал... — он остановился, похлопав себя по плечу. — Ох, я забыл сумку в классе из-за этой разборки. Иди вперед, я догоню, — и, развернувшись, побежал обратно.

Он не мог видеть притаившихся у выхода учеников. Не мог услышать их хихиканье. Услышал только плеск — и по длинным волосам, забранным в хвост, что-то потекло. Он провел по ним рукой и не удивился, обнаружив на ладони оранжевую краску. Вокруг раздался смех, главный задира выступил вперед.

— Девушкам необходима косметика, лапочка. Или ты не знал? А ты чего тут забыл, братец-недоросток?

Джиан едва сдерживал злость, глядя на растерянного Вуна. А затем демонстративно схватил ведро и выплеснул себе на голову остатки краски. Растерянность на лице брата сменилась немым изумлением. Задира отшатнулся, выглядел он не менее ошарашенным, чем Вун.

— Вот точно, два братца-дебила. Один дурнее другого, — щелчком пальцев он подозвал свою свиту. — Ну их к чертям, на сегодня хватит.

Чуть позже, когда Джиан и Вун отмокали в ванной, пытаясь вывести краску, Вун, стесняясь, спросил:

— Зачем ты это сделал? Неужели волосы не жалко?

Джиан, погрузившийся почти по самые уши в мыльную воду, возмущенно булькнул.

— Они над тобой смеялись. Я подумал, что в паре тебе будет не так неудобно, — он провел рукой по все еще липким волосам. — Так надо было до самого дома идти, с чего бы это я шел рядом такой чистый? Во папа взбесится...

— Джиан, их насмешки меня ничуть не задевают. А ты из-за меня уже со всеми рассорился. Разве так можно? Так у тебя совсем друзей не останется

— Плевал я на таких друзей! — горячо выкрикнул Джиан. — Сразу видно, кто человек, а кто нет. Покоя не дает им, что ты приемный сын богатой семьи, только и сплетничают, как посмело тебе так повезти, а не им. Не бери в голову, — он улыбнулся и шлепнул Вуна по плечу. — Вот увидишь завтра их рожи, когда мы придем красивые, как и всегда.

Но на следующий день Джиана у школы уже поджидал тот самый задира. Тот и пикнуть не успел, как его затащили за угол и впечатали в стену.

— Что, где сегодня твоя девочка? — ядовито осведомился парень, наклонившись к самому лицу Джиана. — Красоту наводит? Ох уж эти девчонки, как можно так долго собираться...

— А Вун и в краске намного красивее твоей рожи, мерзкий свин, — не преминул съехидничать в ответ Джиан, за что получил удар кулаком в живот.

— Только попробуй пожаловаться своему богатенькому папочке, я тебе такое устрою...

— Мой отец плохой только потому, что богат? — сдавленным голосом продолжал ехидничать Джиан. — Ну да... Твой папашка намного лучше. Ставящий тебе синяки алкаш...

Следующий удар должен был размозжить Джиану нос, но обидчик внезапно вскрикнул от боли и полетел в дорожную пыль.

— Руками не трогать, — сказал Вун, загораживая Джиана. — Еще раз пристанете к моему брату, пожалеете.

Больше им никто не докучал. Ребята обходили их стороной, но Джиана это, казалось, ничуть не беспокоило. Вуна — тем более. Он привык быть один, но теперь компанию ему составлял этот улыбчивый парнишка, и он с удивлением обнаружил, что вовсе не против его общества.

Но ни на мгновение не забывал, какое задание дал ему Чхон.

Иногда бессонными ночами он думал о том, что новая жизнь вовсе не так уж плоха. С раннего детства все твердили, что он — всего лишь убийца, ему на роду написано нести смерть близким людям, поэтому привязываться не следует ни к кому. Но он уже не мог представить свою жизнь без господина Ченга и Джиана. И это пугало его, заставляло прежде непоколебимую душу трепетать, а сердце сжиматься в страхе, что когда-нибудь он этого лишится. Рано или поздно Чхон призовет его обратно. Он размышлял, как можно отказаться от возложенной на него миссии, и не находил ответа. Чхон сразу предупредил его, что отказ карается смертью. Выйти из Хокса Чхорон можно только вперед ногами, и никак иначе.

Вскоре Ченг познакомил их со своим давним другом, который тоже воспитывал осиротевшего мальчишку. Пэк Тон Су оказался страшным задирой и искателем неприятностей на свой зад, но мальчишки сдружились с ним быстро. Вун удивлялся сам себе — еще несколько месяцев назад он не подумал бы, что способен хоть с кем-то завести близкие отношения. Но этот парень сразу располагал к себе своей неуемной веселостью, несмотря на то, что был ужасно ворчлив.

— Са Мо! — ныл он, сидя за столом. — Это ужасно несправедливо, я даже не могу толком согнуть руки, чтобы нормально поесть!

— Сам виноват, что не слушался, — Са Мо, плотный мужчина с роскошными усами и седеющей шевелюрой размахнулся и стукнул воспитанника по голове палкой, которую всегда носил с собой. — Сколько тебе говорить, что у тебя слабые мышцы, поэтому ты и вынужден носить этот корсет? Вот окрепнешь — и сразу сниму.

— Но я великий Тон Су, и... Ай! Са Мо-о-о-о! — снова взвыл мальчишка, кое-как дотянувшись до начавшей наливаться шишки.

— Подросли твои пареньки, Ченг, — добродушно хмыкнул Са Мо, оглядывая Вуна с Джианом. — Вот этот особенно, с синячиной под глазом. Где заработал уже?

— В отважной драке, — гордо ответил Джиан. — А вы о чем подумали? Джиан Ченг и Вун Ченг, здрасьте.

— Робот Пэк Тон Су, очень приятно, — хмуро ответствовал мальчишка, демонстрируя еле подвижные руки.

— Да молчи ты, негодник! — Са Мо снова огрел его палкой. — Завозгудал, понимаешь... Все нервы истрепал мне.

Вун молча сел рядом с Тон Су. Тот с неприкрытым интересом изучал его, чем сильно смущал. Но, как обычно, Вун сделал вид, что ему плевать.

— Это, что ли, новенький сын господина Ченга? — наконец выдал Тон Су, перестав потирать многострадальную голову. — А я подумал, что он кисэн.

Никто не обратил внимания на его реплику. Джиан разговаривал с Са Мо, Ченг отвлекся на них. Вун едва заметно покосился на Тон Су и воткнул палочки в стол между его пальцами.

— Са... Са Мо! — пискнул тот. — Он ненормальный!

Вун в ответ лишь коварно усмехнулся и принялся за обед.

С тех пор их троица стала неразлучна. Тон Су вскоре освободился от своих бамбуковых 'доспехов' и стал совершенно неуправляемым. Он постоянно находил приключения на свою голову, а заодно и на головы своих друзей. Доставалось всегда всем троим. Тон Су возмущался, Джиан пытался увещевать Са Мо, а Вун молча терпел и никогда не жаловался. Ему все больше нравилась нормальная жизнь, и теперь он с ужасом думал о возвращении в Хокса Чхорон. За все время пребывания в доме господина Ченга он не стащил ни одного чертежа.

Но он дал клятву. И если Чхон позовет его, он явится. Подчинится беспрекословно. Утешало лишь то, что пока Чхон молчал, и Вун лелеял надежду, что о нем попросту забыли.

Трое сорванцов стояли перед Са Мо на коленях, уперевшись лбами в пол. Руки у всех троих были сцеплены в замок за спиной. Сам же хозяин расхаживал вдоль них, постукивая по ладони неизменной палкой.

— Время наказания — двадцать минут. Не вставать! Не дергаться! Негодник! — Тон Су снова получил заслуженный удар. — Лежать, сказал!

— Са Мо-о-о, да за что?! — возопил тот. — Уже и выпить нельзя, я вообще-то взрослый! Мне двадцать лет!

— Дедуля, ну пожалуйста! — ныл рядом Джиан. — Я больше не могу...

Вун держался из последних сил. Лоб ныл, руки дрожали от напряжения. Но он молчал.

— Цыц!! — взревел Са Мо. — Набедокурили — расплачивайтесь! А ты, малец, еще раз увижу тебя с бутылкой — пойдешь раков ловить! Голым задом!

Как только за Са Мо закрылась дверь, все трое повалились на пол со вздохом облегчения.

— Джиан, — отдышавшись, Вун указал на Тон Су. — Держи его.

Брат незамедлительно напал на друга и прижал его к полу всем своим весом. Вун навалился следом, и все трое образовали кучу малу, в самом низу которой оказался Тон Су, который беспрерывно хихикал.

— Я не виноват! Не виноват!

— Почему наказывают всех за твои проделки?! — вопил Джиан, прыгая на нем. — Ты обалдел, что ли?!

— В следующий раз будешь думать, как подставлять нас, — Вун сунул пальцы ему под мышки и начал бешено щекотать.

Тон Су сдавленно смеялся, пытаясь скинуть с себя друзей.

— Ну... Хватит... Как это так, до меня домогается кисэн! И почему я не счастлив?

Вун зарычал.

— Я тебе покажу кисэн!

Это было лучшее время. То, что никогда больше не повторится. Сейчас Вун как никогда остро осознавал это. Он боялся наслаждаться теми моментами, опасаясь, что они растают в воздухе, стоит только поверить в нормальную жизнь. И сейчас, лежа здесь с пулевой раной в груди и таращась в пустую стену, жалел об этом. Дальше его ждала только смерть. Его собственная, или людей, которые его окружают — неважно. Она всегда присутствовала. Стояла за спиной, обнимала, обжигая шею ледяным дыханием, застилала глаза белой безжизненной пеленой и шептала, беспрестанно шептала о его судьбе.

'Убийца'.

Вун снова отвернулся от Чхона. На глаза навернулись слезы, и он усилием воли не дал им пролиться. Пора убить в себе все чувства, окончательно и бесповоротно. Их ничего не держит, они больше не нужны. Вся любовь, что в нем еще оставалась, сгорела вместе с тем домом. Вместе с Ченгом, Джианом и Тон Су с Са Мо. Вместе с теми, кого он ни за что не хотел бы потерять.

Его попытка спасти Чхона была неожиданным порывом, вспышкой, о которой он не раз задумывался позже. Он заметил стрелков, когда готовился нанести решающий удар и тем самым убить главу Хокса Чхорон. Но метнувшись вперед, он даже не вынул меч из ножен, поймав пулю грудью. Спроси его сейчас Чхон об этом, он не смог бы ответить, почему так поступил. Попытка оборвать собственную жизнь и тем самым спасти всех от своего проклятья? Нежелание более сопротивляться? Или наоборот, последняя, отчаянная попытка уйти от судьбы убийцы?

Чхон задумчиво катал по столу монету.

— О своем брате и друге ты рассказал больше, чем об отце. Как он относился к тебе все это время?

Вун опустил взгляд в кружку, сделал еще глоток. Он отчаянно тянул время, надеясь, что горло перестанет болезненно сжиматься.

— Он... он любил меня не меньше, чем Джиана. Я бы никогда не подумал, что приемные дети могут быть так любимы, так же окружены заботой и вниманием. Но он не делал между нами различий. Всегда интересовался моими делами, помогал, давал советы... Представлял меня всем как своего сына, — по губам скользнула легкая улыбка. — Однажды сильно отругал меня, когда я не сдержался и поправил его. Мне... мне было жутко стыдно от того, что я лгу ему, — в кружку капнула слеза. — Он вел себя как настоящий любящий отец. Он и БЫЛ моим настоящим отцом, — Вун сильно прикусил губу и замолчал. И больше не произнес ни слова.

Чхон резко остановил монету, шлепнул ее на стол и поднялся.

— Не вставай, ты еще недостаточно здоров. Скоро тебе принесут ужин, ты должен съесть его до последней крошки. Это приказ.

Вун не удостоил его даже кивка, снова уставившись в стену. Но взгляд потерял свое пугающее безразличие. Теперь в нем сквозила только острая боль. Слезы продолжали капать на одеяло, и он не пытался их остановить. Умерло все, что он когда-то любил. Умерла последняя надежда на нормальную жизнь. Глупо сопротивляться своей судьбе, это лишь причиняет больше боли.

Чхон ушел. Его не было всю ночь и весь следующий день. Вернулся он лишь под вечер. Войдя в комнату Вуна, в удивлении приподнял бровь: кровать была пуста. Он повернулся и едва не наткнулся на меч.

— Вот ты где, — усмехнулся он, глядя на лезвие. — Ну и что это?

Вун еле-еле стоял на ногах, опираясь на стену. Левую руку он прижимал к ране, пытаясь утихомирить резкую боль, правой держал меч, нацелив его Чхону в грудь.

— Мы... так и не закончили наш бой, глава. Самое время продолжить.

Чхон покачал головой. Этот мальчишка. Потеря лишила его остатков здравомыслия — теперь он будет искать смерти везде. Какой изощренный способ самоубийства. Но разве он сам не жил так же? Подвергая себя постоянной опасности, берясь за невыполнимые заказы — разве он не желал того же? Не желал смерти? Ее холодных, бездушных объятий, в которых он наконец сможет успокоиться навсегда?

— Ненавидишь меня? — он невозмутимо опустился на табурет. — Мой мальчик, для начала скажи, чего ты хочешь. Чего действительно желаешь добиться?

В глазах Вуна на мгновение мелькнула злость.

— Я... хочу уничтожить Хокса Чхорон. Эту проклятую организацию, — голос дрогнул. — Хочу освободиться. Так или иначе, мне это удастся, даже если вы меня убьете, глава, — он скривился от боли, меч в руке дрогнул.

— Мой мальчик, — повторил Чхон, со вздохом вытягивая меч из руки Вуна и кладя на стол рядом с собой. — Знаешь, теперь я хочу этого точно так же, как и ты. Время уже другое, и мне кажется, Хокса Чхорон потеряла свое первоначальное значение. Я начал понимать это, когда лишился Га Ок. Но по-настоящему до меня дошло только несколько дней назад, когда я испугался, что потеряю и тебя, когда ты безрассудно полез под пули, чтобы спасти мне жизнь.

— Я не понимаю, о чем вы, глава, — Вун изможденно прислонился к стене. — Вы... не можете хотеть исчезновения Хокса Чхорон. Вы ее возглавляете, она — ваша жизнь. И вы хотели, чтобы она стала и моей жизнью тоже.

Чхон не сдержал грустной усмешки.

— Откуда ты знаешь, чего я хочу? Вчера был наш самый долгий разговор за все время. Я наконец услышал несколько интонаций твоего голоса, а пару раз ты даже улыбнулся. Разве не так?

— Правда? — Вун прикрыл глаза. — Какое это имеет значение теперь?

— Возможно, ты удивишься, услышав такое от меня, и подумаешь, что старик совсем размяк, — Чхон достал из-за пазухи бутылку с вином, вытащил пробку. — Но я сожалею о том, кем стал. Лучше бы я был обычным мужчиной и завел семью и парочку детей. Посмотри на меня сейчас: я уже стар, кто у меня есть?

Вун молчал. Чхон отхлебнул вина.

— У меня... — голос звучал хрипло, но Вун не сделал попытки откашляться. — У меня теперь тоже никого нет, кроме вас, глава, — губы искривила горькая усмешка. — Что ж... это уже неплохо, — он стиснул грудь и сполз по стене на пол. — Ох...