| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Быстро оценив обстановку, ведьмак все смекнул во мгновение ока. — Чего хотели? — невзначай бросил он, уже зная ответ. Попутно ослабляя ремни ножен. Сигурд было заблеял:
— П-познакомьтесь, это Патрик и Джим... Патрик — это Геральт... — и был едва ли не сбит с ног плечом вальяжно подавшимся вперед охотником. Дерганным, плешивым, долговязым. И по-видимому, чем-то крайне недовольным. Губы его кривились в ухмылке, а глаза поблескивали каким-то подленьким прищуром:
— Я слышал, что кое-кто украл у нас нашу работенку? Не так ли, Джим? — его более приземистый темноволосый напарник кивнул, как болванчик. — Мы — здешние Охотники. Местная так сказать достопримечательность! Уважаемые люди, все дела. А ты кто такой?! Дредстоун — наш район ответственности, и в нем не будет пастись всякая заблудшая шушера. Усек?! Наша работа — защищать эту деревушку от гримм. И вот в чем проблема, белобрысый... Наша работа — сделана. Гримм мертвы. А денег за нашу работу мы не получили ни хера! Понимаешь, куда я клоню, придурок? Ни хе-ра! Как ты думаешь, честно ли это?
Геральт ничего не ответил. Продолжал невозмутимо стоять, спокойно взирая на говорившего. А о чем им разговаривать?
Плешивого это откровенное равнодушие взбесило не на шутку. Причем настолько сильно, что недокуренная сигара выскользнула с исказившегося в злой гримасе рта. Табачное изделие, смачно покрутившись, упало в дорожную пыль. Мимолетное веселье мелькнуло в кошачьих глазах, и это не ускользнуло от ищущего малейшего повода защитничка. Точка кипения опасно приблизилась, плешь покрылась красными пятнами.
— Подними! — отрывисто приказал... Патрик, кажется? Гневно раздувались ноздри, на виске стучала артерия. Его голос хрипел от злобы, когда он продолжил шипеть: — Подними сигару сейчас же, вложи её мне в руку, затем гони сюда бабки, извинись перед нами и уважаемым Сигурдом и вали на все четыре стороны! В таком случае ты уйдешь целым!
Ремешок миллиметр за миллиметром соскальзывал с плеча.
Геральт покорно опустил очи, склоняя голову. Торжествующая ухмылка расплылась на лице, по-видимому, здешнего охотника. Он одобрительно покивал головой и вытянул требовательно правую руку, поманив повелительно пальчиками: мол — вложи сюда.
Потянувшиеся в сторону окурка белые пальцы складываются в знак Аксий. Не приходилось использовать его ещё на людях в Ремнанте. Не зная воздействия на носителей открытой Ауры, Геральт надеялся, что усиленный здешней магией знак дезориентирует охотника хотя бы на миг. И он дезориентировал.
— АААааааа!!!....
Клинок запел. Одно стремительное движенье, и по Дредстоуну разлился оглушающий душераздирающий рев. Дико визжащий, с перекошенным от ужаса и боли лицом Патрик зажимал кровавый обрубок над ныне отсутствовавшим локтем.
Его напарник с перекошенным от ярости лицом рванул вперед. Лишь тремя секундами ранее требовательно протянутая рука валялась в пыли, под ногами, словно брошенный псам кусок мяса. Удар был столько быстр, что оглушенный Аксием подонок даже Ауру не успел активировать! Зубы ведьмака были стиснуты в суровом, непреклонном оскале.
И приблизившегося почти вплотную второго он встретил всей мощью не только лишь собственной магии, но и усиленной зарядом полноценного кристалла Огненного праха.
— Игни!
Шквал неудержимого пламени рванул вперед, словно спущенный с цепи буйвол. Словно огненная турбина с человеческой рост размером — Геральт ещё никогда не использовал столь мощный Игни! Тем более — на людях. Темноволосый вспыхнул, аки свечка, будто спичка над горящим огненным соплом. Аура или нет, но когда тебя накрывает стеной огня... сопротивление подавлено.
Джим повалился наземь, в конвульсиях. Он катался по земле, в тщетных усилиях сбить беспощадное пламя. Его напарник так и застыл на коленях, словно лань при свете фар, продолжая сжимать кровоточащий обрубок. В крысиных глазенках теперь плескался беспредельный животный страх.
Не теряя ни мгновенья, Геральт обрушил на него череду мощнейших ударов. Аура, которую на сей раз Патрик теперь успел активировать, выдержала три полновесных удара, прежде чем лопнуть. Четвертый отправил его в глубокий нокаут.
Дело сделано. Бросив угрюмый взор на шпану, Геральт уже неторопливо вернул меч обратно в ножны.
Плеск слева привлек к себе внимание. Запыхавшийся староста примчался с парой ведер воды и окатил скулящего на земле Джима. Тот представлял собой страшное зрелище. Прогоревшая основательно одежда, сморщенная, покрытая нарывами закопченная красная кожа. Однако, присмотревшись, можно было заметить, что по-настоящему тяжелых смертельных ожогов все же не было. Аура прежде темноволосого, (а теперь лысого подобно напарничку) рэкетира довольно долго держалась под огнем, поглотив большую часть урона. Что, впрочем, не спасло от невыносимой боли, которую довелось пережить сполна. Разум поспешил скрыться в забытьи, конечности продолжали трястись мелкой дрожью.
Впрочем, аура исцеляла и не такое. У пострадавших сегодня будет шанс поправиться. А вот у Геральта, дрогни он хоть на миг, его могло бы и не быть.
Ведь неоднократно он видел, как Охотники с этой их аурой наносили чудовищной силы удары. Не раз смотрел видео, как в них, например, врезалась машина, и если водителя затем зачастую приходилось выковыривать из-под подушек безопасности, то охотник уходил, пошатываясь, на своих двоих.
И если с рядовыми гражданскими ещё можно было проявить мудрость, снисходительность и даже проигнорировать атаку... То оценка нынешних реалий намекала, что с Охотниками, как и с могучими тварями из высшей лиги Неверленда церемониться смертельно опасно.
От первого же удара, окажись он удачным, ведьмак мог бы и не оправиться. И как бы он не относился к их боевым выкрутасам — цацкаться со смертельной угрозой — это проявлять недопустимый и ненужный риск. Должное уважение неприятелю он оказал.
Пусть это послужит им утешением.
Геральт с сожалением взглянул на дело рук своих. Он не ощутил ни крупицы удовлетворения от макания подонков в грязь. Давним-давно испарилось чувство утоления голода справедливости, вместе с пылом юности и жаром максимализма. Оставляя лишь пепельную горечь утомленной жалости и разочарования. И доли сочувствия к несчастной судьбе, исказившей свой человеческий облик столь уродливо.
Впрочем, внутреннее жалость сия и отрицаемое самим Геральтом человеколюбие никогда не позволяло руке дрогнуть, а долгу — не быть исполненным.
Белый Волк не сомневался в том, что если наступит однажды миг, когда он насладится, разя чужую плоть клинком — это будет день когда он повесит меч на стену раз и навсегда. И никогда не возьмет его в руки снова.
На улицу, тем временем, высыпал народ. Доброжелательные граждане, ещё вчера делившие с ним стол и чарку — смотрели насторожено и с опаской. Причитающее нытье старосты, лужица крови около безрукого Патрика и хриплые, частые вдохи-выдохи обожженного Джима.
— Что ж ты наделал-то Геральт... — прозвучало из-за спины. Ведьмак обернулся и увидел Крайта, глядящего на происходящее со сложным, нечитаемым взглядом. На язык просилось банальное "они первые начали". Вместо этого, иномирец произнес:
— Вы знали, что они прибудут?
Лысый тяжко вздохнул, и отвел взгляд.
— Нет, Геральт, не знал. Наверняка не знал... надеялся, что ты отбудешь раньше, чем они нагрянут.
— То есть то, что они могут доставить проблем ты догадывался? Я правильно понимаю?
Крайт снова вздохнул, и скупо мотнул головой в сторону ворот. Они прошли неспешно, в гробовой тишине, к выходу из деревни. Ведьмак вел лошадь под уздцы, сельчанин уныло пинал камушки по дороге. Высыпавшие на улицу жители провожали их мрачными, сокрушенными взглядами. Где-то плескалось негодование. Где-то боязливое уважение. Где-то самый настоящий страх.
Рассветное солнце, восходя над Дредстоуном, выхватывало все новых и новых сограждан. И вот ещё, под ветвистым раскидистым дубом у самых ворот снова до боли знакомые лица! Они ведь пили с ним пиво не хуже краснолюдов! Сапожник Пит. Свинопас Доди. Лесоруб Буччи! Как нож по сердцу. Как пиво после бражки...
Геральт сглотнул внутрь обратно горький комок вчерашних воспоминаний. А следом... ещё накануне пылкая и страстная Триша испуганным зайчиком пряталась за спиной у Джека. Тот, покровительственно приобняв ищущую защитника пигалицу, смерил ведьмака юношески-пылким, смелым победоносным взором. Геральт отвел взгляд — вразумлением он уже тоже не занимался. Фавн-горилла стоял гордо, ухо пригнулось к что-то жарко шепчущей девице, а губы расплывались в довольной ухмылке. Затем Джек выпрямился, встретился прямым взором с ведьмаком и отрицательно покачал головой — Вот так вот! Его высоко поднятая голова отбрасывала мужественную рассветную тень на стену избы. Та, причудливо переплеталась с тенью от дуба, формировала большую, ветвистую, раскидистую, толи корону, толи венок, толи...
Тем временем Крайт уже что-то говорил.
— Прости, что? — переспросил Геральт.
— Ну ты же не вчера родился, охотник, — пожевав губами повторил лысый. — Я все про тех же ребяток наших, окаянных. Давненько они уже с нами, привыкли мы к ним. Это для тебя они могут быть продажными мудаками, выпертыми из Бикона, а для нас они — единственная возможность спокойно жить и работать.
Об исключении оных из Бикона Геральт впервые слышал. Интересная практика.
— А что, получше никого не нашлось?
— Много ты понимаешь! Дорого. Да и не выйдет теперь... эх. Здесь все повязано одно с другим, понимаешь? И они — часть большого дела. Каких нам приставили, с такими и работаем...
— А приставили их, как я понимаю, не официальные органы?
Лысый усиленно закивал, радуясь понятливости. Голос же его сочился искренней горечью.
— Вот! Вижу теперь ты понял. Жаль только, что поздно уже! И не воротишь ведь ничего... Они — прямиком из Вейла приставлены, там у нас свои контакты. Что нам теперь делать — ума не приложу!
Из дальнейшего разговора все встало на свои места. Ребятки из Дредстоуна явно мутили свои темные делишки. Какие — не уточнялось, да и не суть важно. Для этого им приставили крышу — каких-то выпертых из Бикона доходяг, решивших работать на криминал. Для приличного дохода, скорее всего. Бойцы с открытой Аурой и какими-никакими навыками, даже первогодки Бикона — находка для любой группировки.
И годами охотники-недоучки худо-бедно справлялись со своими обязанностями, дела делались, одиночные гримм исправно уничтожались, да вот случилась напасть — нашествие. И они сдрыснули, словно крыты с тонущего корабля — поминай как звали! Жители Дредстоуна вначале терпели, но как стали появляться жертвы разделились на два лагеря. Благоразумное большинство желало вмешательства извне и решения проблемы. И староста с прихлебателями, которые до последнего тряслись за свои места, карман и крышу.
— И все должно было быть чётко! Ты решаешь проблемы с гримм, мы тебя потчуем и провожаем, и все хорошо, все довольны! Как же не вовремя Патрик-то вернулся.
— Но это не мои проблемы, Крайт, — резонно заметил ведьмак. Дождавшись внимания, продолжил, придерживаясь легенды: — Я — Охотник, не одно десятилетие истреблявший чудовищ. Не самый слабый, как вы могли заметить. Подпускать вашу шпану ко мне — идея не из лучших. По-твоему, я должен был сложить лапки?..
— Да понимаю все я! — в сердцах перебил лысый. И положил руку Геральту на плечо. — Поверь, я сердцем всецело на твоей стороне. Эти мудаки чего себе только не позволяли... но они наши мудаки, понимаешь? Только вот ты уедешь, с выпаленной работой и наградой, а наши проблемы только начинаются...
Умом Геральт понимал их. Понимал их всех. Повязанные, сработавшиеся, обогащающиеся... те, кто привык закрывать глаза на правду, рано или поздно всегда пожинают плоды.
Однако сердцем он им не сочувствовал.
Короткого диалога с парочкой хватило, чтобы оценить — с этими ребятами дел лучше не иметь. Гниль имеет свойство точить дерево. Себе дороже соприкасаться. А если староста, да что там староста — остальные туда же, включая Крайта, включая возможно даже Джима... Всё понимали, ворчали для виду, но продолжали мутить дела, набивая попутно желудки и кошельки... Поделом.
Жизнь иногда имеет свойство выпрямлять кривые дорожки. Бывает, что с хрустом костей и привкусом паленого мяса. А ведьмак не принимал полуправду, и никогда, даже в малейшей степени не был сочувствующим меньшему злу.
— Что посеешь, то пожнешь, — изрек Геральт, и лицо Крайта ожесточилось.
Они наконец покинули пределы Дредстоуна — защитные стены остались за спинами. Крайт, противоречивый мужчина с, казалось бы, искренними понятиями и таким же искренним наплевательством на них, заговорил:
— Что ж, беловолосый. Знакомство с тобой было приятным. Не могу сказать тоже самое о расставании. Ты был в своем праве, и претензий у людей Дредстоуна к тебе нет. Счастливой дороги, и удачи тебе Геральт, но... лучше не возвращайся.
Городок исчезал вдали. Плотва шла быстрым галопом, ровно и послушно. Беловолосый всадник с двумя мечами за спиной и накинутым на голову капюшоном яро подстегивал лошадь. Губы ведьмака были угрюмо поджаты.
Этим днем Ремнант до боли походил на его родной мир.
*
Крайт задумчиво смотрел вдаль, прислонившись к створке ворот. Мужчина бесстрастно созерцал знакомые с детства окрестности, пока силуэт ускакавшего вдаль охотника не истаял на горизонте. Затем он огорченно вздохнул и потянулся рукой в нагрудный карман. Матовая поверхность свитка блеснула на солнце.
— Слушаю, — раздалось в трубке.
— Докладываю, — заговорил Крайт. — Дредстоун, район Патрика и Джима Шонг. Последние были атакованы полноценным охотником, проездом в деревне. Избиты, сильно травмированы.
После непродолжительного молчания прозвучал вопрос.
— Насколько сильно?
— Джим — ожоги тяжелые. Не смертельно, но по всей видимости обезображен. Какое-то огненное проявление. Патрик... — сглотнул лысый, — Патрику отрубили руку по локоть. Ведущую.
Раздался свистящий выдох. Затем лишь одно слово, исполненное леденящей ярости. Сулящее неминуемую гибель.
— Кто?
— Охотник. Беловолосый. Не седой, а именно беловолосый. Зовут Геральт, является фавном, глаза кошачьи. Приехал несколько дней назад, на первый взгляд вел себя адекватно...
Поспешно рассказывая все, что успел узнать о госте, Крайт отчетливо понимал с кем он имеет дело. И гнилые душонки Патрика и Джима тоже читал на раз. Не первый же год работают. Зная наверняка, что последние никогда не скажут "мы сами полезли" а сходу обвинят во всем беловолосого. Староста Сигурд и его подпевалы молниеносно впрыгнут на их сторону.
А допускать ситуацию, где на чаше весов будет взвешиваться слово членов семьи Шонг против слова лишь части обычных деревенских жителей... Нет, как человек искренне лелеющий в сердце интересы Дредстоуна он просто не мог этого допустить!
— Хорошо, я услышал достаточно, — наконец раздалось из свитка. — Ребят потом допрошу отдельно, о Патрике я не питаю излишних иллюзий. Тем не менее, спускать этого нельзя. Следи за состоянием моих бойцов — их должны поставить на ноги по высшему разряду. Жду от тебя подробный доклад к вечеру. Каждую мелочь последних дней. С тобой свяжется Тони.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
