Глава 18. Время собирать камни

Так что сельский народ, сам по себе коллективизировавшись — при моём самом минимальном вмешательстве, перепахал все пустоши и залежи. По пришествии осени же, случился рекордный урожай — как бы ни на порядок сбивший цены на продовольствие в городах.

Конечно, "Секонд Хенд" не снял целиком проблему с ширпотребом, но снизив её остроту — позволил какое-то время продержаться без новой гражданской замятни, вплоть до её самого благополучного разрешения.

Впрочем, сейчас я не про это...

Весной 1926-го года, нормализовалась и внешнеэкономическое положение страны.

После добровольной отставки Чичерина, главой Наркомата иностранных дел СССР стал Литвинов, но очень ненадолго — ибо "не по Сеньке оказалась шапка". После этого, эту важнейшую должность занял Ян Ляховецкий — более известный в "реальной" истории под партийным псевдонимом Иван Майский и по должности советского посла в Великобритании периода Второй мировой войны.

Это — довольно интересная личность!

Февральскую революцию Майский встретил меньшевиком, Октябрьскую — уже правым эсером. В Гражданскую войну, сей проныра был министром труда в контрреволюционном правительства омского "Комуча" ("Комитет учредительного собрания"), по её завершению — праведным большевиком на довольно высокой, для бывшего белогвардейца должности...

Заведующим печати Наркомата иностранных дел.

Это, прямо-таки самый лютый трэш"!

Всех членов "Комуча" расстреливали аж целых два раза — в начале 20-х и в конце 30-х годов...

Майский, не только единственный кто уцелел во время массовых репрессий — но и, кто пошёл на повышение. Он был назначен Чрезвычайным и полномочным посланником СССР в Британии и был им бессменно с 1934-го по 1943-й год, после чего стал заместителем Наркома иностранных дел Молотова.

Перед самой смертью Сталина, его наконец-то арестовывают как английского шпиона...

Но хотя он и чистосердечно покаялся в работе на "МИ-6", после смерти Вождя — расстреливают почему-то не его, а Лаврентия Берию. Майскому же, дают всего шесть лет ссылки в северные края — видимо для поправки здоровья, пошатнувшегося во время пребывания в шпионах.

После того, как Хрущёва "попросили" — дело пересматривают, британского шпиона восстанавливают в партии, а приговор отменяют в связи с отсутствием состава преступления. Майский получает персональную пенсию и орден Трудового Красного знамени за заслуги перед Советской Властью и британской разведкой "МИ-6".

Умирает он своей смертью, дожив до девяносто одного года — что делает его просто каким-то политическим уникумом среди кремлёвских!

Раз такой крученный чувак во главе этого ведомства — я совершенно спокоен за советскую внешнюю политику: не только успешно выкрутимся из довольно-таки хреной сетуёвины в данный момент...

Но и в будущем: Черчилля, Гитлера и Рузвельта — вокруг обосцанного пальца обведём!

* * *

В который раз уже убеждаюсь, в мудрости известной народной пословицы:

"Всё, что ни делается — делается к лучшему".

Идеологи большевизма, стремясь ловким финтом "проплыть-проскочить" между Сциллой и Харибдой — между "законами рынка" и "диктатом" плановой экономики, были довольно пристрастны и непоследовательны. Объявив о коммерческой самостоятельности как трестов — так и синдикатов, они тем не менее — опасаясь "реставрации капитализма", предельно жёстко контролировали рынок — стремясь не допустить чрезмерного "развязывания рыночных отношений" и устранить конкуренцию между трестами.

Цены в синдикатской торговле устанавливались большей частью "сверху" в централизованном порядке — без всякого учёта спроса и предложения. "Этажом ниже" процветало махровое кумовство и царствовал откровенный блат, а вовсе не рынок. Для многих трестов, акционерно-кооперативных обществ или даже частно-нэпмановских предприятий — пользующихся благосклонностью большевистских комиссаров из синдикатов, предусматривались привилегии и скидки...

Других же — так же откровенно гнобили!

Как уже неоднократно говорил и повторю ещё не раз: в основе краха НЭПа лежит именно пресловутый "человеческий фактор" — а вовсе не какая-то историческая предопределённость.

Представьте себе такую ситуацию:

Кучка отнюдь не дружных меж собой обдолбышей — не имеющих даже прав на вождение транспортных средств всех категорий, без спроса усевшись за руль экспериментального концепт-кара — вдребезги разкуячила его об ближайшую же бетонную стену, а потом безапелляционно заявила...

Что он и был для этого изначально предназначен — чтоб доехать именно до этой стенки и там сломаться!

Зачем?

Ээээ...

Чтоб потом полезть по ней вертикально вверх.

Кто-то действительно, смог это проделать — забраться на стену, чтоб потом оттуда сверзнуться... Но для большинства, их жизненный путь там и закончился.

У стенки!

Синдикаты, через которые реализовывалась продукция выпускаемая трестами, постоянно задерживали расчеты — лишая последние свободных оборотных средств для приобретения новой, современной техники и оборудования. По Марксу, это — классические взаимоотношения между "производительными силами" и "производственными отношениями"...

Между классами-антагонистами, то есть!

И точно так же, согласно классикам, эти отношения вели к враждебному противостоянию, к тайной "подковёрной войне" между синдикатами и трестами, к положению — когда "верхи не могут, а низы не хотят".

К классической революционной ситуации, говоря своими словами.

Рассмотрим это на примере нефтянки, где эта тайная война между нефтедобывающими трестами и банкующим их продукцией "Нефтесиндикатом СССР" — проходила наиболее остро, усугубляемая "третьей стороной" — транспортниками... С их неподъёмными тарифами за перевозки, ложащиеся тяжкой обузой именно на плечи производителя — тех же нефтедобывающих трестов, то есть.

Непрерывные распри между трестами и "Нефтесиндикатом", между ними всеми вместе — с одной стороны и, с другой — "Наркоматом путей сообщения", акционерным обществом "Каспар" (Каспийским пароходством), которые занималось перевозками нефти — продолжались все двадцатые годы и ни к чему хорошему они привести не могли.

В "реальной" истории революционную ситуацию — сумели задушить сталинской рукой одетой в "ежовую рукавицу" и, в результате всё же имея отдельные достижения — остались перед самой войной без нужного количества жидкого топлива. Отчего наши лётчики имели минимальный налёт, а танкисты — минимальный наезд. Качество же этого топлива было таковым, что бензином — который, мы на полном серьёзе считали "авиационным" — американцы заправляли грузовики "Студебекер".

Здесь же грянуло!

Монополия союзных синдикатов была разрушена до основания, а затем...

Нефтяные тресты входящие в "Нефтесиндикат СССР" — "Азнефть", "Грознефть" и "Эмбанефть", теперь принадлежащие полунезависимым образованиям — стали мимо него экспортировать нефть и нефтепродукты за рубеж — шоб трохи срубить бабла тильки для себи.

И шо вы думали?

Однако они не учли, что в тот исторический период — развитые страны повсеместно переходили на электрическое освещение и, пользующий все меньшим спросом керосин — с каждым годом всё дешевел и дешевел. Ранее, союзный "Нефтесиндикат" — продавал низкокачественный керосин в основном в недоразвитые, полунезависимые страны — типа Египта, Кореи или Китая и, причём ниже себестоимости — безбожно демпингуя на мировом рынке. Общая казна же — покрывала издержки за счёт продажи российского леса, льна, конопли, пушнины, и...

Реализации втридорога того же керосина на внутреннем рынке.

Вот, такая вот "экономика" от Маркса!

Теперь же "Нефтесиндикат СССР", практически оставшись без предмета экспорта — включил "реверс" и, на территории бывшего РСФСР — стал банковать импортным керосином от ведущих мировых производителей, который оказался качественнее и главное — намного дешевле отечественного "бакинского" или "грозненского".

Тресты, от безнадёги сбили цену и стали не поднимая глаз работать над качеством. Но главное: наплевав на все "монополии" — они по бросовым ценам начали реализовывать нефть и нефтепродукты всем желающим. Чем я и воспользовался, покупая сырьё для быстрорастущего завода моторных и трансмиссионных масел "Рэд Стандарт-Ойл" под управлением Игоря Станиславовича Лемке... Чем и воспользовались члены товариществ по обработки земли и прочие владельцы наших тракторов "Мужик" с их весьма и весьма прожорливым калоризаторным двигателем.

Главное, чё?

"Нефтесиндикат СССР" и отсоединившиеся от него тесты, стали приобретать черты американских корпораций — занимающихся тем, что приносит прибыль — а не тем, что укажут из Кремля. Нефть, была лишь неким подобием стартового капитала для них.

А отсюда вытекало растущее политическое влияние нарождавшихся корпораций.

"Азнефть" возглавил вернувшийся из Москвы Сергей Киров и, этот трест очень скоро стал напоминать хвост вертящий собакой... Правительством Азербайджана, то бишь.

Во главе "Грознефти" со временем встал...

Вы не поверите!

И тем не менее...

Да, он — Иосиф Виссарионович Сталин.

Он и Серго Оржоникидзе иже с ним, тоже — довольно-таки ловкими бесами крутясь-вертясь в этом донельзя сложном регионе, сумели построить нечто напоминающее промышленную империю — как мне мнится, имеющую довольно-таки неплохие перспективы в будущем.

* * *

Постепенно, через ругань, конфликты и прочие им подобные тернии, к осени 1926-го года сложилось довольно своеобразное государственное устройство — нигде больше в мире и истории цивилизации не встречающееся.

Съезды ВКП(б), на которые в Москву съезжались депутаты от республиканских и региональных партийных организаций (даже от формально отделившихся от союзной компартии), один за другим продолжались всю зиму... Съедутся, перелаются меж собой, передерутся и, разъедутся с битыми рожами, ни о чём не договорившись. Точно такая же фигня, только в профиль происходила и со съездами Советов.

Пока, кто-то один самый умный (а может и не один) не заметил: "А что мы туда-сюда катаемся, народные средства проматываем? Окуенно богатые, чи шо?".

Но не без основания подозреваю, просто им нравилось жить в московских гостиницах и квартирах, за счёт центрального правительства...

Россия — щедрая душа!

И делегаты обосновались в столице на постоянной основе, а партийные съезды, слившись воедино со съездами Советов — превратились в нечто вроде однопартийного парламента с великим множеством фракций и, с названием "Собрание народных представителей".

"Думой", никто назвать не решился — ибо это слово насквозь буржуазное, да и не отражает сути вещей. Ибо "думами", депутаты практически не заморачивались — весь "пар" уходил в "свисток".

Кроме, ясное дело — фракционности по национально-административно-территориальному признаку, депутаты разделились идеологически: воскрешая в одночасье "Рабочая оппозиция" Шляпникова, "Рабочая группа" Коллонтай, "Левая оппозиция" Зиновьева...

Кто там хоть раз побывал — тот в цирке больше не смеётся!

Один в один — российская Дума времён Хасбулатова, или Верховна Рада во все времена — со дня выхода древних шумеров на сушу: говорильня, пустопорожний трёп и просто словесный понос. Хотя, хроноаборигенны — относятся с уморительной серьёзностью к этому "шапито" и, даже иностранное пресса — нет-нет, да и опубликует на своих страницах что-либо поощрительно-положительное на этот счёт.

Мол, "верной дорогой идёте, товарищи...".

Иль, как вас отныне называть?

* * *

Однако, как и в любой уважающей себя демократической стране, это так: механизм предназначенный для того — чтоб выпустить пар у так называемых "креативов" и, вырабатывающий воздушно-мыльные пузыри — чтоб отвлечь внимание электората.

Я вам по большому секрету скажу: самые серьёзные дела отныне решались не на этом собрании "партийно-народных представителей" — а на негласном сходняке доверенных лиц глав республик и регионов.

Как они решат, так депутаты и "единогласно" проголосуют!

Сперва на этом сходячке "центровых пацанов" — от нижегородских побывал Андрей Жданов, затем пару раз человек от меня...

Обоих, увы, не восприняли всерьёз.

Наконец, предварительно разведав ситуацию, на этом неком подобии Совета Федерации — плотно обосновался ваш покорный слуга...

Стало быть — я.

Хорошо помня подобные "мероприятия" по нашим "Лихим 90-ым" годам, я первым делом — постарался произвести надлежащее "впечатление" и, надлежащим образом его произвёл — при первом же своём появлении.

Вообще-то, я двигаюсь на своем "Форде-Т": скромность мне идёт — как принцессе Диане бриллиантовое колье за полмиллиарда долларов, или как Юрию Гагарину — его знаменитая на всю Планету улыбка.

Однако, на свою первую в новой жизни стрелку я подкатил хоть и на старом — но на шикарнейшем кабриолете "Packard Twin Six", с одетым "во всё кожаное" персональным шофёром за рулём и двумя представительного вида секьюрити. В сопровождении "Citroёn-10CV" и "Hanomag Kommissbrot", в коих находилась охрана из успевших уже прославить своё имя бойцов "Вагнера".

На мне был невиданный досель в этих широтах малиновый пиджак, массивная златая цепь — как на дубе том, с кулоном — на котором красовалась знакомая всем лохмато-бородатая морда лица Карла Маркса. На среднем пальце левой руки — не менее массивный "болт" с изображением серпа и молота, "роялистые" зеркальные очки на носу и потренькивающая "Моторолла" в нагрудном кармане.

Что наиболее шокировало собравшихся здесь топовых хроноаборигенов — я был без головного убора, маслянисто отсвечивая своей шикарнейшей лысиной.

Оба моих "шкафа" были одеты в строгие чёрные смокинги, чёрные очки и шляпы "аля Аль Каппоне". Один держал в руке раскладной бронированный щит в виде кейса — которым он должен был в случае чего прикрыть мою священную тушку тела, другой — пистолет-пулемёт Томсона, подарок на днюху от Иохеля Гейдлиха.

Невиданная до сих пор диковинка в наших краях!

Кроме того, на улице находилась группа Вагнера из семи человек, в разгрузках-бронежилетах поверх "пролетарок", с полуавтоматическими 9-ти миллиметровыми карабинами Фёдорова в руках и обрезами-лупарами за поясом. По сравнению с ними, даже китайцы Ионы Якира, прибывшего на "стрелку" от украинцев — выглядели весьма бледно, как бациллы обыкновенного бытового сифилиса рядом с вирусом "Ковида-19".

Кто им подсказал я без понятия, но "мероприятие" производилось за круглым столом, прям как у рыцарей в книжке Марка Твена про попаданцев — "Янки при дворе короля Гороха", которую я читал в детстве и, которая навеки привила мне страсть к литературе подобного рода.

Мда... А вот читаная мной в том же "нежном" возрасте, до двадцатой первой страницы книжка Толстого (или Тургенева? Но не Шолохова — это точно) "Преступление без наказания" — напрочь убила во мне интерес, к так называемой "великой классической русской литературе" — плодящую рефлектирующих из-за каждой ерунды лузеров.

Пожалуй, эту графоманскую макулатуру придётся запретить и публично сжечь — чтоб не плодить век за веком потерянные поколения.