Костюмер помахал перед лицом ладонью:
— Успел.
Сжимая в руке лист, секретарь рухнул на стул:
— Мне конец.
Стоя перед троном, Адэр с вызовом смотрел на своего великого творца.
Величественно возвышаясь над высокочтимой публикой, Моган бесстрастно взирал на свое непутевое творение:
— Я помню твой первый крик, твой первый шаг, твое первое слово...
Адэр сузил глаза. Если кто-то до сих пор это помнит, то уж точно не отец. Скорее няньки, заменившие умершую мать.
— ...твою первую конную прогулку...
Адэр отвел взгляд — зачем отец кривит душой? Ведь это хранит в памяти только гувернер.
— ...твой первый научный трактат.
Адэр скривил губы. А этого не помнят даже учителя.
— Мы всю свою жизнь что-то делаем впервые, — понизив тон, промолвил Великий и еще тише добавил: — Ты был чудным ребенком.
Адэр приготовился услышать указания — как жить, к чему стремиться, — а Моган погрузился в себя, и казалось, забыл, где находится. Но вот лицо Великого просветлело.
— За двадцать пять лет, как все успели заметить, ты вырос.
Послышались тихие смешки и тотчас смолкли — ни один мускул не дрогнул на лике правителя.
— И в кресле наследника тебе уже тесно.
Адэр пошатнулся. Неужели отец решил уступить ему престол?
— А посему я дарю тебе, мой сын, трон знания, власти и правления. Твори закон и верши правосудие, разрушай и созидай.
Великий обвел изумленных гостей тяжелым взглядом, остановил его на сыне. За несколько коротких секунд Адэр сто раз пожалел, что не выучил ответную речь на поздравление отца.
— Отныне — ты правитель Порубежья.
Адэр вытянулся, как струна.
Сколько же стоило сил собрать все мысли воедино, сколько же потребовалось напряжения, чтобы голос прозвучал громко и твердо:
— Благодарю.
* * *
Пока за окном мелькали привычные для взора картины, внимание на них особо не задерживалось. Яркость красок полей и садов чередовалась с опрятностью улиц городов и сел. Мужчины почтительно снимали шляпы, женщины грациозно приседали. Восторженные взгляды провожали автомобили, летящие по ровной широкой дороге. Но окружающая безмятежность не радовала.
Спешные сборы в Порубежье походили на жалкие попытки привести себя в чувство. Адэр блуждал по дворцу, словно в полудреме, ожидая, что отец объявит о конце розыгрыша. А известие о том, что предложение о ссылке поступило от близкого друга, окончательно выбило почву из-под ног. Который день Адэр пытался найти объяснение поступку Вилара, но в голову ничего, кроме оскорбительных слов, не приходило.
Адэр посмотрел на лежащую рядом тонкую папку с документами, еще во дворце вложенную ему в руки кем-то из советников Великого, и вспомнил, что ни разу не открыл ее. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, решил ознакомиться с содержимым.
Первый лист. Почерк отца. Хорошего ожидать не приходилось, раз Великий доверил мысли и слова своей руке, а не кому-нибудь из своих бумагомарателей.
Отец подарил ему ненужную игрушку, но, по всей видимости, надумал сломать в ней какой-то механизм и весьма пространно, используя незнакомые слова, выдвигал единственное требование: Адэр получал право на самостоятельность в решении внутренних и международных вопросов, но в финансовых отношениях оставался зависимым от Тезара. Собственно, трудно было назвать отношениями тот денежный поток, который брал начало в Порубежье и исчезал в казне Великого.
Адэр пробежал глазами по строкам, надеясь найти объяснение выдвинутому требованию, и только внизу страницы прочел: "Плата за охрану границ".
Следующий лист, кем-то любезно вложенный в папку, гласил: Порубежье в основном граничит с Тезаром; несколько миль с Партикурамом; по одному пограничному посту с Летэей и Долинией; от Ракшады отделяли Тайное море и неприступные подводные скалы, тянувшиеся вдоль побережья.
Адэр потер переносицу. Отец собрался охранять границу от самого себя?
Следующий лист сообщал: согласно какому-то международному закону он должен в определенный срок сформировать Совет.
Адэр вжался затылком в подголовник. Сзади едут Вилар, охранители, личный секретарь и костюмер, но не советники. На душе волынки затянули унылый мотивчик.
Взгляд упал на последний документ. Спасибо доброму человеку, сложившему в папку бумаги — он словно знал, что сын Великого ни сном, ни духом не ведает о каком законе идет речь.
Адэр лихорадочно просматривал текст, перескакивая через строки. Ну, где же... где... определенный срок... вот он... три месяца...
Взяв себя в руки, Адэр внимательно прочел закон. Если высокородная особа, принявшая в дар страну, в течение трех месяцев не сформирует Совет и не приступит к работе на правах правителя, к ней сначала будут приставлены наблюдатели, затем легат, затем...
Адэр скомкал лист в кулаке. Его признают недееспособным и, как ничтожеству, укажут на дверь.
Неожиданно машину тряхнуло. Очередной толчок заставил посмотреть в окно.
— Почему ты съехал с дороги? — обратился Адэр к водителю.
— Здесь нет дороги. Она пропала, едва мы пересекли границу.
Адэр даже не заметил пограничного поста — голова была занята бумагами, лежащими на коленях — и теперь, широко открыв глаза, взирал на свои владения.
К горизонту бежала бледно-желтая, будто выцветшая земля, усыпанная камнями. Кое-где торчали деревья, направляя сухие ветки в небо. Местами виднелись островки молодой травы и заросли колючего кустарника, скудно украшенные крохотными листьями. Стайки серых пичуг испуганно взлетали к яркому солнцу. Порывы ветра поднимали клубы пыли и песка.
Наконец кортеж подъехал к небольшому городку. Вдоль ухабистой дороги стояли убогие здания. Чумазые детишки копошились возле куч мусора, как муравьи возле муравейника. Редкие прохожие с отрешенным видом смотрели на машины и равнодушно отворачивались.
Адэр вжался в спинку сиденья. Отец решил напугать его? Ну что ж, у него получилось.
Машина долго тряслась по ухабинам и рытвинам. В душе засел страх, что придется заночевать в одном из этих невзрачных городков. Но водитель, сверкнув в зеркале заднего вида широкой белозубой улыбкой, радостно заерзал. Адэр с ожившим интересом прильнул к окну. Замелькали зеленеющие деревья и цветущие кустарники, вместо колеи появилась сносная дорога. Вдали показался огромный замок. И чем ближе он становился, тем громче стучало сердце, полное смятения и тревог.
Широкие ступени со стертыми краями взбегали к потускневшей двустворчатой двери. Темно-серые в белесых разводах стены и башенки на крыше отбрасывали рваные тени. Три ряда арочных окон черными безжизненными глазницами взирали на неровную аллею и давно не стриженые кусты. Возле лестницы выстроились в шеренгу встречающие — не первой молодости прислуга и несколько седовласых человек повыше рангом, о чем свидетельствовали их более-менее добротные костюмы.
Не дожидаясь, пока водитель обежит вокруг автомобиля, Адэр распахнул дверцу и выскочил из салона.
Невысокий, худой, смуглый старик шагнул вперед:
— Я Мун, управляющий хозяйством замка или попросту смотритель.
Старец смиренно склонил голову, но уже через секунду Адэра буравил настороженный взгляд.
Один из встречающих кашлянул в кулак:
— Позвольте представиться. Я первый помощник почившего наместника...
Нет... Адэр представлял себе не такую встречу. Все что угодно, но только не фамильярность вельмож мелкого пошиба и не глупость нерасторопной челяди. Еще свежи воспоминания о низких поклонах и заискивающих взглядах во дворце отца. В душе зашевелилась обида — ему оказывают прием, достойный очередного наместника.
Адэр взлетел по ступеням и вошел в замок. После яркого солнца и бескрайней пустыни большой холл напомнил винной подвал — такой же мрачный, преисполненный угрюмого безмолвия, лишенный жизни. Окна были закрыты глухими ставнями, под мятыми чехлами угадывалась мебель, с картин на серых стенах свисала ткань, в светильниках и люстрах горели не все лампы.
— Сюда, пожалуйста, — проскрипел за спиной Мун, и, выскочив вперед, указал на единственную лестницу, ведущую к балконам верхних этажей.
Но Адэр устремился к широкому арочному проему в стене напротив. Краем глаза уловил, как его свита уныло поплелась за прислугой к лестнице. Охранители, наученные превращаться в невидимые тени, растворились в полумраке поворотов, углов и ниш. Остальные встречающие с потерянным видом топтались у входной двери.
Смотритель смиренно семенил за Адэром по слабо освещенному коридору.
— Желаете осмотреть замок? — спросил старик.
— Где приемная правителя?
— Кого?
Адэр резко остановился. Смотритель уткнулся лбом ему в спину и, попятившись, пробормотал извинения.
Весть о том, что взамен наместника Великий присылает правителя, да не какую-то подставную фигуру, а своего сына, долетела до замка всего за несколько часов до появления кортежа. Но Мун зря времени не тратил. Срочно собрал людей, некогда приехавших из Тезара. Из сбивчивых и зачастую противоположных сведений сделал вывод: Адэр сумасброден, испорчен вниманием женщин и равнодушен к государственным делам, а значит, то немногое, чего добились ставленники Великого, пойдет прахом.
В голове старца зародилось подозрение — между Моганом и Адэром пробежала не просто черная кошка, а промчался огромный злобный зверь, коль Великий отправил сына в этакое захолустье. И встречать его надобно, как очередного наместника. Ведь не было сверху никаких распоряжений о торжественности приема.
Наивность и простодушие старика не имели границ. Он уже видел себя в роли воспитателя отпрыска Великого. Но, столкнувшись с взглядом Адэра, почувствовал, как надуманные планы чрезмерно раздулись, словно яблоки в печи, и лопнули, обдав колючими горячими брызгами.
Адэр озирался по сторонам, жалея, что не последовал за стариком, а глупо, по-мальчишески вырвался вперед.
— Где собирался Совет?
— У нас не было Совета.
— А что у вас было?
Адэр скривил губы, заметив потуги дряхлого старца сообразить, какого ответа от него ждут.
Наконец Мун пробормотал:
— Собрание помощников наместника.
— Где оно проходило?
— В зале собраний. По коридору второй поворот направо, — с небольшой задержкой сказал смотритель. — Желаете провести собрание?
— Именно!
Мун сдвинул брови, вероятно, прикидывая, куда направиться в первую очередь. Адэр отвернулся, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться от злости. Но зашуршала ткань костюма, и раздались на удивление быстрые удаляющиеся шаги.
Коридор привел к двустворчатой двери. Брезгливо растопырив пальцы, Адэр уперся в залапанные створки, — раздался противный протяжный скрип, — переступил порог и невольно приоткрыл рот. Это сон! Явь не может быть настолько ужасной.
Комната с высоким серым потолком и облущенными стенами ничем не напоминала зал Совета отца. Седая вскосмаченная пыль усеяла длинный прямоугольный стол. К его потрескавшимся бокам прижались запыленные деревянные стулья. Во главе стола стояло кресло с просиженным сиденьем и протертой спинкой. Это и есть трон власти, знания и правления?
Взгляд наткнулся на камин — единственное достояние комнаты. Каминную доску украшала затейливая резьба, гирлянды диковинных мраморных цветов обвивали колоны. Сам камень даже в тусклом свете переливался причудливой сеткой разноцветных прожилок.
Адэр забрался на подоконник и попытался открыть давно немытое окно. Стекла задрожали, угрожая превратиться в острые зубы. Адэр перешел ко второму окну. Рамы нехотя отворились, и в комнату ворвался свежий воздух с примесью какого-то запаха. Нет, даже не запаха, а вкуса. Адэр ощутил его, как только вышел из машины, и решил, что долгая поездка в салоне автомобиля, пахнувшего новой кожей, немного исказила обоняние. Но сейчас еще сильнее почувствовал на губах непонятный привкус.
Глубоко дыша, Адэр рассматривал одичалый сад, убегающий от стены замка к горизонту. Послышалось шуршание одежды. Вернулся смотритель? Быстро же!
Адэр резко развернулся:
— Это что?
Посреди комнаты стояла девушка с собранными на затылке черными волосами, в сером платье простого покроя. Высокий воротник скрывал шею, из длинных рукавов выглядывали кончики пальцев.
Отведя жгуче черные глаза, девушка присела:
— Сад.
Адэр окинул взором рослую фигуру, смуглое лицо, высокие скулы. Если бы простолюдинка увидела, сколько презрения было в его взгляде, то немедленно выскочила бы из комнаты.
Адэр пощелкал пальцами:
— Смотреть на меня.
Обвел комнату рукой и повторил:
— Это что?
Девушка сделала шаг назад:
— Эта часть замка давно закрыта. Наместники и помощники жили в другом крыле.
— Где они заседали?
— В кабинете наместника. Рядом с его спальней.
Адэр на миг представил себя лежащим на кровати, на которой недавно умер старик. По спине пробежала брезгливая дрожь.
— Для меня приготовили его апартаменты?
— Боже упаси! Он жил на первом этаже, а ваши комнаты на третьем.
Адэр прошелся вокруг стола. Споткнувшись возле кресла, схватился за его спинку и тотчас отдернул руку.
— Ему давно пора на свалку, но наместники не хотели возиться со списанием мебели, — проговорила девушка.
Адэр уставился на простолюдинку. Из-за врожденного тупоумия она явно не понимает, кто перед ней.
— Ты, как я вижу, не знакома с этикетом.
Девушка присела еще ниже.
— Ты должна молчать, пока тебя не спросят.
— Извините.
— Прошу прощения, мой господин. Именно так ты должна говорить.
— Прошу прощения, мой господин, — тихим эхом прозвучал голос девушки.
— И разве ты не знаешь, что, прежде чем войти, принято стучаться? — цедил Адэр сквозь зубы.
— Прошу прощения, мой господин.
Чем ниже приседала девушка, тем выше поднимала голову злость. Разнести бы все к чертовой матери, камня на камне не оставить. Или, на худой конец, запустить креслом в окно. Но присутствие простолюдинки мешало дать волю чувствам.
— Зачем пришла?
— Я слышала, что будет собрание.
— При чем тут ты?
— Я веду, — девушка на секунду замешкалась, — я вела протоколы собраний.
"Она допущена к важнейшим документам?" — ужаснулся Адэр, но не успел развить мысль до конца, как в комнату вошли Мун и помощники бывшего наместника.
Адэр открыл рот, чтобы вылить на обитателей замка поток желчных слов, однако смотритель, заметив девушку, опередил его:
— Маликá! Ты что здесь делаешь? А ну марш к себе!
Малика попятилась, налетела на переступивших порог Вилара и Гюста. Пролепетав извинения, прижалась к двери. А тезарские вельможи в замешательстве замерли. Их взоры заметались от потолка к полу, от мебели к окнам. Адэр в душе позлорадствовал — не только ему прозябать в этих стенах.
Помощники наместника с нескрываемым интересом рассматривали сына Великого.
— Не предлагаю сесть. Хотя... — Адэр улыбнулся с наигранным добродушием. — Вы привычны к таким условиям.
Помощники уставились в затоптанный пол.
Адэр мерил комнату шагами, пытаясь вспомнить те заседания Совета во дворце отца, которые осчастливил своим присутствием, но память упорно хранила молчание. И о чем же сейчас говорить? А сказать что-то надо, иначе он будет выглядеть по крайне мере глупо.
