Словоплёт

Она всё вслушивалась и вслушивалась, но больше ничего не было слышно ни с этой, ни с той стороны двери. И вдруг, как молния, её прошибло: те звуки, что она слышала в самом начале, уже не стук запираемого засова это был?! Не думая больше ни о чём Сантинали дёрнула дверь, но та не поддалась. То ли заела слишком крепко, то ли с другой стороны действительно была заперта на засов. Сейчас, немного задумавшись, колдунья вспомнила, что прежде чем открыть дверь сбросила со скоб засов. Но тогда в панике она даже не обратила на это внимания. Как оказалось, зря. Неужели отсюда нет больше другого выхода и Каранниэль теперь просто подождёт немного, пока королевна не умрёт от холода, жажды и голода, а потом просто избавится от её трупа? Посидев ещё с полчаса у запертой двери колдунья решила двигаться вперёд, иначе так насмерть действительно замёрзнуть совсем недолго. Коридор всё тянулся и тянулся, разветвлялся и множился, уходя в стороны туннелями, комнатами и лестницами. Время от времени попадались завалы. И везде пыль, пыль, запустение. Никаких предметов, хотя бы отдалёно намекавших бы для чего раньше использовались эти помещения — то ли пыточные, то ли склады. Похоже, прежде чем закрыть эту часть подвалов, из них вынесли абсолютно всё, что только можно было вынести, включая подставки под светильники. Первому скелету Сантинали почти обрадовалась: хоть какое-то разнообразие. Одежда на несчастном почти полностью истлела, оружие превратилось в ржавую пыль, оставив после себя только рукоятку, да золотая цепочка болталась на шее. Жалкое и в то же время жуткое зрелище. 'Вдруг и меня ждёт такая же судьба', — вздрогнула колдунья. Она старательно отмечала все развилки и лестницы, но только пыль встречала её всюду.

Когда лёгкий ветерок коснулся кожи, Сантинали даже не сразу поняла, что изменилось в мёртвом воздухе подземелья. К этому времени прошло уже несколько часов и десятка полтора разной сохранности скелетов. Колдунья была в полубессознательном состоянии: усталость от дороги и погони давала о себе знать, но лечь поспать означало верную смерть — голый пол, никакого плаща или хотя бы платка, жуткий холод. Если переохлаждение не добьёт её в ближайшие несколько часов, то в течение суток точно. Сантинали замерла, пытаясь определить, откуда дует сквозняк. Неужели выход?! Наконец, ей удалось настроить светляк так, чтобы он двигался против ветра и бросилась за заторопившейся прочь светящейся точкой. Через несколько поворотов вдали появилась светлая полоска: на улице ещё не наступило утро, но Салес и Ренан стояли почти в зените, давая достаточно света. Сантинали подбежала к дверном проёму, откуда дул ветер и разочарованно остановилась: перед ней находилась просторная комната с высоким потолком и узкими окнами-бойницами. Весь пол был завален ровным слоем мусора: веточки, листики, птичьи скелеты, дерьмо и перья. Никаких намёков на выход. Хрустя мелкими косточками она подошла к одному из окон и забравшись на вырубленный в стене подоконник выглянула наружу. Словно с высоты птичьего полёта перед ней открылась долина. Можно было рассмотреть дорогу, деревья, дома и даже собачьи будки в голубоватом сиянии лун. Похоже, бойница была пробита прямо в Белой Скале. Слишком узкая, чтобы через него выбраться из подземелья даже Сантинали, в целом некрупной девушке.

Она стояла и смотрела наружу, слушая завывания ветра и пытаясь совладать со слезами. Даже кричи во всю глотку — никто не услышит. А даже если услышит — не сможет помочь. Окно не расширить. Да, у неё оставалось ещё немного сил на несколько огненных заклятий, но даже если сделать брешь достаточную, чтобы в неё пролезть — что дальше? До земли, наверное, километр, не меньше. Даже если бы Сантинали умела нормально летать (а левитация никогда не была её коньком) — так много и долго пролететь в её текущем состоянии было бы невозможно. И это ощущение чьего-то взгляда, мешающее сосредоточиться... Сантинали резко повернулась, но в комнате, как и можно было ожидать, никого не было.

— Кто здесь?! — светляк взметнулся под потолок, но сил разжечь его поярче не было. Ощущение чужого присутствия не отпускало, но кто ещё может быть здесь, в этом богами забытом подземелье? Только тени по углам. Сантинали затравленно попятилась вдоль стены не спуская глаз с входа. Отсюда, из более освещённой комнаты коридор теперь казался чёрной дырой, полной опасностей. Она осталась здесь совсем одна, и скоро умрёт. Ужас и отчаяние поднялись в душе огромной волной. Что-то хрустнуло под ногой и королевна не удержав равновесия упала. Тихий смешок, как наждачка, продрал по коже.

— Кто здесь?! — светляк в панике заметался по комнате выхватывая из темноты только мусор. — Не вижу ничего смешного, остряк!

— Ты слышишь меня? — удивлённо вздохнула темнота.

— Слышу! А ну, покажись! — Сантинали очень надеялась, что её голос не дрожит так сильно, как руки, готовые в любой момент пустить в незнакомца молнию.

— Здесь, — прошелестела темнота. - Я здесь.

Сантинали повернулась на звук голоса, но по-прежнему никого не видела. Перед ней была лишь стена. С огромной чёрной кляксой от пола до потолка и какими-то барельефами, трудно различимыми в темноте.

— Где?

— Здесь.

Сантинали недоумённо рассматривала кляксу. Голос, или то, что ей казалось голосом, шло откуда-то отсюда. Но кроме пятна на стене... Вдруг она увидела две маленькие светящиеся алые точки, глядящие на неё в упор, и сердце пропустило удар. Эта клякса — это ведь вовсе не клякса. Как бы она хотела сейчас упасть в обморок. А потом проснуться и понять, что все события последнего месяца ей просто приснились. Что она дома, в своей уютной постели, а что холодно — так это просто простынь упала, а в августе ночи такие непредсказуемые. То холодно, то жарко... Но вместо этого она стояла в подземелье, без шанса выбраться, потерявшая всех своих людей и смотрела на какую-то потустороннюю сущность, распластавшуюся на стене и готовую то ли прыгнуть на неё, то ли ещё что. Наверное, нечасто здесь попадается такая крупная добыча, как она — вон, на полу только обглоданные птичьи кости валяются. Голодная тварь, наверное. Но прошла минута, другая, а клякса не шевелилась, словно выжидая, и только алые глаза еле заметно мерцали, изучая пришелицу.

— Ч-что ты такое? — наконец, не выдержала Сантинали.

— Я — клякса, — откликнулась клякса, будто бы могла читать её мысли. — А ты?

— Сантинали Рилиэль, королевна Ясеневой Рощи, — колдунья поднялась и принялась отряхиваться: на полу сидеть было ещё холоднее, чем стоять, а это жуткое существо, кажется, было не прочь поболтать. — Колдунья школы Ри, воевода Белой Скалы. Неудавшийся.

— В тебе сильна кровь ша, наверное, поэтому ты меня слышишь, — словно не услышав её, произнесла клякса. Видимо, её очень удивляло, что она может с кем-то говорить. — Но как носитель крови ша мог оказаться здесь? Ты в чём-то провинилась, что тебя отправили умирать в подземелья?

— Меня и моих людей предали, — нехотя буркнула Сантинали, живо представив, как она запирает за собой ту проклятую дверь. Дверь в свой склеп. Но откуда ей было знать, что замок стоит на фундаменте какого-то намного более древнего строения?! Кто знал, что здесь будут ещё километры и километры стылых коридоров, невозможных в обычном сторожевом замке-крепости? И что такое 'кровь ша'?

— Ужасно, — равнодушно согласилась темнота и тут же вкрадчиво добавила: - Хочешь отомстить?

— Как? — безнадёжно спросила Сантинали. Ей не выбраться отсюда.

— Заключим сделку, О'Сантинали, — прошептала темнота. Даже самые горячие любовники в самые интимные моменты не шептали так жарко, как эта жуткая клякса сейчас.

— Сделку?

Э, нет. Сантинали слишком хорошо была наслышана о разных сущностях, с которыми незадачливые колдуны заключали сделки, а потом не досчитывались души-другой или чего-нибудь похуже. Только полный безумец, отчаявшийся сумасшедший пойдёт на сделку с тёмными тварями.

— Возможно, твоих людей убивают прямо сейчас, — соблазнительно прошептала темнота, будто предлагая самые извращённые развлечения, какие может представить воображение. Колдунья скрипнула зубами. Эта тварь знает все её слабые места! А может, действительно умеет читать мысли?!

— Ты предлагаешь мне помочь выбраться отсюда и убить моих врагов?

— Да, — радостно согласилась клякса.

— И что ты хочешь взамен?

— Освободи меня.

Ага. Будто что-то щёлкнуло в голове и встало на свои места. Клякса до сих пор не убила её просто потому, что не может этого сделать. Сантинали направила светляк поближе к стене. И правда, то, что она сначала приняла за барельефы оказалось сложной системой цепей. За прошедшие годы они прочно вросли в стену, а слой грязи скрыл блеск металла.

— Это твои оковы?

— Да. Они золотые. Если хочешь — можешь забрать себе.

Ну конечно, заковывали эту тварь на века, а что ещё может продержаться так долго, если не золото? Железо, даже добрая сталь, рассыпались бы ржой уже через пару сотен лет.

— То есть, ты помогаешь мне выбраться отсюда и убить моих врагов, а взамен я тебя освобождаю? — словно не веря своим ушам повторила Сантинали.

Но клякса молчала, выжидая.

— Нет, так не подходит. Вдруг ты убьёшь меня и всех моих соратников, когда мы выполним все части уговора?

-Я могу пообещать не причинять тебе вреда после того, как всё закончится.

— Как такой вариант: ты будешь служить верой и правдой мне и моим потомкам, пока мой род не прервётся по естественным причинам? А в обмен я освобожу тебя.

— Ты думаешь, меня здесь заперли из-за моих наивности и доброты, О'Сантинали? — прошипела клякса, и колдунья почувствовала, как кожу покалывает от разлившейся в воздухе ненависти. — Я лучше подожду, пока ты уснёшь, и съем твою душу. Уже недолго осталось.

— Я уйду из комнаты, тебе меня не достать, — дрогнувшим голосом предупредила колдунья.

— Я везде тебя достану, — в голосе кляксы послышалось предвкушение. — Многочисленные обвалы ослабили путы. Недостаточно, чтобы освободить меня, но достаточно, чтобы дотянуться до любого уголка подземелий и немного дальше. Как ты думаешь, почему стена, отделяющая мир живых от моих владений, стоит именно там, где стоит?

В комнате воцарилась тишина.

— У тебя, наверное, очень сладкая душа, — задумчиво добавила клякса. — Хотя признаю, жаль, что мы не можем договориться. Уж быстрее обвалы сделают своё дело, чем сюда ещё раз забредёт кто-нибудь, подобный тебе.

— На это уйдёт много времени.

— Уж поверь, я умею ждать. Мне не остаётся ничего другого, — клякса была на удивление болтлива. Возможно, всё это время она развлекала себя разговорами. Как ещё объяснить, что она до сих пор помнила, как говорить? - Кости моих врагов обернулись прахом, и сами воспоминания о них стёрлись в памяти живых и мёртвых. А я всё ещё здесь. Мы, ша, терпеливы.

— Ладно, какие у тебя есть предложения? — вздохнула Сантинали. Было что-то сумасшедшее во всём этом. Разговаривать с древней тварью. Торговаться. Слушать странные сентенции о 'ша'. Почему эта клякса всё время твердит о какой-то 'крови ша'? И себя называет 'ша'. Может, именно поэтому эти горы называются Наран-Ша? Потому что здесь когда-то жили эти существа? Кажется, на каком-то из старых языков это название переводилось как 'хребет лукавого', но не напутала ли чего Сантинали? Её никогда раньше не интересовала история происхождения географических названий и, как оказалось, зря. — Эй?

Но тварь не ответила. Видимо, решила не утруждать себя больше разговором с глупой смертной, хотя на фоне предыдущего взрыва красноречия это выглядело странным. И стороннее присутствие больше не ощущалось. Сантинали провела светляком вдоль стены: нет, горящих огоньков глаз тоже больше не было. Казалось, тварь ушла, просочилась сквозь стену. А может, просто затаилась в камнях. Как бы то ни было, колдунья вновь осталась одна. Она ещё раз посмотрела на долину. Такую близкую и такую недостижимую. Интересно, сколько времени провело здесь это существо? Могло ли оно выглядывать в окна либо прилетавшие сюда иногда птицы были единственной её связью с миром? Смогла бы она выдержать столько и не сойти с ума? Или тварь уже давно свихнулась и живёт только мыслями о мести? Вон как быстро предложила отомстить. Явно у неё то же самое на уме. Ну что, пора отправляться дальше — нужно попробовать найти другой выход. Может, тварь блефовала насчёт того, что сможет достать Сантинали где угодно в подземелье. А может и нет.

— Клякса, ты ещё здесь?

— Здесь.

— Что ты собираешься делать, когда получишь свободу?

— Какая тебе разница.

— Я спросила, значит, мне есть разница.

В комнате опять повисла тишина. Прошло ещё несколько долгих минут, прежде чем колдунья не выдержала.

— Эй, я всё ещё жду.

— Не мешай, я думаю.

— О чём? О том, что ты будешь делать? У тебя была целая вечность для этого.

— Побольше уважения к старшим, О'Сантинали. А ещё зовёшь себя королевной, — ворчливо отозвалась темнота. — Раньше все мои мысли занимала месть. Но все, кого она могла бы настигнуть, мертвы так давно, что даже их потомкам не отомстишь. У меня не осталось ни врагов, ни близких. Поэтому я размышляю. Можно было бы возродить мои владения. Но смысл? Править кем-то — такая скука...

— Ты не собираешься убивать всё живое просто ради того, чтобы все тоже испытали твою боль? — осторожно уточнила колдунья.

— Не буду скрывать, и такие мысли у меня были, — вздохнула темнота. - Сжечь всё дотла — было бы приятно. Но что дальше?

— Я не верю своим ушам. Ты звучишь слишком разумно для безумной твари, проведшей в зато... — но Сантинали не смогла закончить фразу. Словно кто-то с силой хлопнул по ушам. Само пространство в комнате будто свернулось в трубочку и застонало от натуги.

— ТВАРЬЮ?! ТЫ НАЗВАЛА МЕНЯ БЕЗУМНОЙ ТВАРЬЮ?! Да как твоя непомерная гордыня позволила тебе дожить до твоих лет!

С потолка посыпалась пыль и пол заходил ходуном. Колдунья опять не удержала равновесие и упала. Вокруг скакали, мелко дребезжали и шуршали птичьи кости и веточки. Похоже, тварь не блефовала, когда говорила, что за прошедшие годы путы ослабли.

- Убирайся, — и опять ощущение чужого присутствия исчезло, словно волна схлынула с берега. Как у неё это получается? Она же всё равно всё время здесь, в стене. Сантинали провела рукой по уху, и почувствовала что-то мокрое. Кровь?

— Прости, я не хотела тебя обидеть. Я ведь не знаю твоего имени. Как мне тебя звать?

Но темнота молчала. Будь оно всё проклято. Неужели и вправду обиделась?

— Эй? Клякса? — колдунья слышала себя с трудом, будто из глубокой бочки. Ещё и голова кружиться начала. Неужели барабанная перепонка лопнула? Всё же нужно как-то договориться с этой тварью. Они нужны друг другу. Сантинали самой не выбраться — она всё чётче понимала это с каждой минутой. У неё не было вечности, чтобы дождаться, пока гора разрушится сама по себе. — Как тебе такой вариант: ты станешь моим колдуном? Я ведь воевода, а у воеводы должен быть свой колдун. А раз я сама колдунья, значит, мой колдун должен быть ещё более колдунистым, чем я, — это была полная чушь, не было такого правила, но чего только не придумаешь, чтобы задобрить свой единственный шанс остаться в живых. — Ты отлично подходишь. Мы выберемся отсюда, зададим всем жару, а потом, когда закончишь службу, решишь что делать дальше.