А со временем, бог даст, съезжу и поговорю с Андреем Дмитриевичем. Нормальный был научный интеллигент, пока ему не стали разные-всякие втирать про слезу ребёнка. И главное беспокойство только про тамошних детей. А то, что не имей мы адекватного ответа, то миллионы наших детишек просто бы испарились, а остальные страдали от лучевой болезни, для них это несущественно. Западные просвещённые важнее, чем «этот, как его — народ». Вот и спрошу Андрея Дмитриевича, как мне полуторагодовалому быть? Мои слезы ему интересны? И буду прессинговать, пусть повертится и объяснит занимаемую позицию.
Одно дело, когда давит партия и государство, а вот если малец спросит: Дядя Андрей, а как же я? Ведь я же лучше. Лучше собаки… А по поводу нелюбви к номенклатуре, так пусть попробует со мной посоревноваться, кто кого. Самая кардинальная разница, в том, что я не творческая интеллигенция, и, следовательно, не ненавижу свой народ, как те к чьим голосам он примыкает.
О, глядь! Лёгок на помин наш чекист. Нет, это не с обидным умыслом. Скорее ему так икалось, что наверно определил, о ком подумал, когда прекратилась. «Ур-ря заработало». Неужто вместе с зубами прорезаются и мои сверхспособности?
— Добрый день, Виктор Петрович. Я тут последние полчаса постоянно вас вспоминал, вот вы и почувствовали. А может, икалось сверх меры?
— Добрый день. Нет, не икалось, и телепатических сигналов не ощутил.
— Ну вот, обломали всю малину. А я было обрадовался. Присаживайтесь, вопросов накопилось море. И у вас, наверно, встречные имеются. С чьих начнём?
— Давай, излагай свои проблемы, а я отдышусь. Пришлось с полдороги идти пешком по грязи.
— Вы сняли прямо с языка мой первый и второй вопросы. А конкретно, во-первых — нужна будочка с основными продуктами питания. Небольшим ассортиментом, но самым насущным. Работать в ней может кто-то из проживающих. Это временно, пока не наладится вопрос с дорогой. Во-вторых женщины с малолетними детьми и школьники утром идут к конечной остановке транспорта, это далеко и по грязи. Нужен какой-то транспорт с высокой проходимостью, чтобы развозить их в школы и детские сады.
— Ты хочешь, чтобы вы тут как баре жили? А во многих деревнях детишки ходят за несколько километров в школу, в том числе и ученики младших классов.
— Верю и знаю. Не надо меня убеждать, но тут живут работники секретного объекта с семьями. Недовольство бытовыми условиями, и посулы вражьих агентов могут их сбить с пути истинного. Вон ездили наши стажироваться в США в Колумбийский Университет, а курировал их от вашего комитета небезызвестный Олег Калугин, и был там не менее вам известный Александр Яковлев. Вели они себя там — совсем не так, как положено по кодексу строителя коммунизма. Сами знаете, и тот и другой были завербованы. Мне здесь, такие совсем не надобны.
— Хм, уел меня. Не знаю, что и как с теми обоими, но информация ушла. Сам знаешь, нам никто не станет докладывать. Подумаю, что можно выделить и из какой воинской части. У нас таких машин для перевозки людей нет.
— Сразу, раз зашел разговор о предателях, надо обратить внимание на двух местных дамочек — жен ученых. На работу не устроились и дома ничего не делают. Будь вы резидентом разведки, это был бы самый лакомый объект для вербовки. Сами решайте как поступать, но бездельниц, у которых чёрт те что может в голову взбрести, здесь не должно быть.
— Крут ты, однако. И вроде в НКВД не служил. Это я, когда начинал, видел многих таких волчар, а сколько из них, потом и сами пошли в те же лагеря. Негоже быть таким жестоким.
— Я им не мать Тереза, чтобы няньчиться, и сопли подтирать. Обе взрослые бабы, но кончится всё их вербовкой западными разведками. Любители красивой жизни, увиливающие от работы — самый благодатный материал для вербовки. Впрочем, кого я учу?! Я обратил внимание вашего комитета на проблему, а вы работайте с ними.
— Что ещё? А то я понял, что у тебя образовался целый мешок просьб.
— Ну, остались мелочи и по работе. Во-первых — электрическая печатная машинка, чтобы мог своими слабосильными ручками и пальчиками набирать тексты. Только уж с мягкими клавишами, надежную и хорошей фирмы, чтобы током не долбанула. Во-вторых — связь, пора тянуть кабель, и я думаю, нужно ставить здесь малогабаритную АТС, и нафаршируйте её своей аппаратурой. Не думаю, что кто-то будет по телефону сливать секреты, но «кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого он не окажется в нужное время». https://www.youtube.com/watch?v=k8X8y9yaJ04 И это не в плане учить вас, а показать, что меня эти вопросы беспокоят не менее, а даже более чем комитет.
— А теперь, наконец, всё? Я предполагал начать с твоих вопросов, думая их будет меньше, чем моих. Одно радует, три ты упомянул, а это положительно характеризует наше сотрудничество. Отрадно, что ты так печешься о сохранении тайны. Это упрощает решения моих вопросов. Во всяком случае, когда полностью установим забор по периметру, то запускать сюда посторонних будем очень ограниченно. Потому будет требоваться предварительное уведомление охраны, чтобы мы провели проверку по нашим каналам и разрешили пропуск в городок..
— Это ожидаемо и не вызывает возражения, но могут быть и отдельные исключения — под личную ответственность с последующей проверкой. Подозреваю, что о выезде надо будет предупреждать заблаговременно, также как и о прогулке по окрестностям. Это очевидно и не вызывает возражений.
— Хорошо, это облегчит обеспечение должной охраны. Поручение дал первый секретарь, и мы его будем неукоснительно выполнять. В данном вопросе, ни моё, ни твоё мнения не имеют никакого значения. Однако, зная твой ершистый характер, я посчитал, что лучше договориться, чем потом ругаться.
— Нет проблем, я готов к диалогу. Но есть встречная просьба. Организуйте поездку и встречу с академиком Сахаровым. Он у вас гвоздь в одном месте, и уже встретился с гражданкой Боннэр, а в будущем и вовсе сочетается законным браком. А это термоядерная бомба, куда разрушительней сахаровской слойки. Мозги она ему спечёт окончательно. Хочу поговорить с ним и попытаться наставить на путь истинный. Представите меня юным гением, интересующимся физикой. Мы с ним про физику тоже поговорим, есть пару задачек. Может быть, так его заинтересую, что забудет о своих диссидентских вывихах. Поговорю с ним в качестве представителя самого младшего поколения. Расскажу каким хочу видеть будущее, а каким категорически не желаю. Может и получится до него донести, что устами младенца глаголет истина. И займите, чем-то ту творческую интеллигентку, чтобы времени на шашни с Сахаровым не оставалось. Между нами говоря, я каждого творческого интеллигента для профилактики отправлял бы, скажем годика на два — строить БАМ. Мне помогло в своё время. Узнал ребят из совершенно разных мест Союза, и из разных социальных слоёв. И это позволило не отрываться от простого народа, не ненавидеть его, как это происходит у всей творческой интеллигенции. Народ у них, дескать не тот, не того качества, чтобы беспрекословно выслушивать их наставления. Кланяться и благодарить, благодарить и кланяться — за явленную мудрость.
— Не сказал бы, чтобы вся творческая интеллигенция подписывалась под этими письмами и устраивала акции протеста..
— Конечно, этим больны не все представители творческой интеллигенции, некоторые трусят высказываться, но даже тех, что на виду, вполне достаточно, чтобы я окончательно зверел. Ведь так схоже с тем, что делал Остап Бендер в деле заботы о детях: «Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны... Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора... Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь». Ведь, как давно было написано, но вот погляди, по-прежнему жизненно. Умнейшая голова у Андрея Дмитриевича, а, тем не менее, постоянно покупается на такую детскую разводку. Я его не осуждаю, а лишь дивлюсь. Ведь чётко видно, что у этих народных заступников — слёзы крокодиловы. А ещё я наблюдал финал, сей трогательной заботы, как эти радетели считали «кавказских пленников», лишь мелкими издержками демократии. Подумаешь — славянские рабы, живущие в ямах.
— А что и до такого доходило? Действительно содержались в зинданах?
— Было и очень широко, абреки вернулись к своим древним традициям, что воин не должен работать, а только воевать. Вот и захватывали рабов, заставляя побоями работать на хозяев. И ни один односельчанин даже не возвысил голос, что на границе следующего тысячелетия рабство является варварством и нарушением прав человека. Уж попытаюсь убедить Андрея Дмитриевича, что ему не по пути с подобными представителями, и что слеза ребёнка о коей они так показательно пекутся — обернётся морем детских слёз, и миллионами прерванных детских жизней. А вы держите ту гражданку на привязи и подальше от всех. Она словно самка собаки, больная рабиесом, разносит заразу на всех, стоит только попасть капельке слюны.
Интерлюдия
Институт кибернетики АН УССР
Лаборатория
— Здравствуйте, товарищи, — произнёс академик Глушков, входя в помещение лаборатории, — Мне сказали, что у вас можно посмотреть на работающий интерфейс? Давайте демонстрируйте, очень интересно пронаблюдать общение между ЭВМ.
— Виктор Михайлович, проходите сюда к этой машине. Она сейчас подсоединена к той, что в том конце вычислительного зала. Мы как раз гоняем сообщения и проверяем надёжность обмена по интерфейсу.
— Хорошо Борис, давай показывай. Это твоё хозяйство. А что так долго задержались? Несколько дней назад начали монтаж.
— Это моя вина, Виктор Михайлович. Не уследил и наш новенький лаборант, только с институтской скамьи, немного напутал и неверно распаял провода на одной из микросхем, благо не спалил, а то позиция дефицитная. Вот и искали всей лабораторией, где собака порылась. Хорошо, что начали с дуплексного интерфейса, сразу был виден нерабочий узел. Вот пришлось просматривать все пайки и затем прозвонить все цепи. Тогда-то и обнаружился хомут. Ребята хотели даже намылить шею Андрею, но я попросил не наседать на парня. У него первая ответственная работа и теперь он надолго запомнит, сколько времени может отнять пара неверно распаянных проводков.
— Ничего, парень молодой. Ещё научится, не боги горшки обжигают. Давайте, скорее показывайте. Сгораю от любопытства.
— Вот, пожалуйста, Лена с этой ЭВМ отправляет сообщение к другой Вот, видите там подняли руку, значит его приняли. Сейчас зачитают вслух.
— А что вы передаёте?
— Так первое, что придёт в голову. Сейчас зачитают, что у Лены на уме, и о чем она думает, — затем прокричал в другую часть зала, — Читайте погромче, чтобы всё четко было слышно.
Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».[5]
— Ну конечно, кто о чем, а наши девушки думают о любви, и ещё стихи передают по сети. Насколько помню, это из творчества нашей землячки Анны Ахматовой. Символично, что в нашем институте кибернетики передаются стихи о любви. Ведь переживать и чувствовать, способны только люди. Интересно, а чем оттуда ответят?
— А сейчас посмотрим, — и Борис дал отмашку рукой. — Вот сейчас и зачитаем, чем там Толик ответил.
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.[6]
— Ясно, а вы и дальше занимайтесь буриме. И смелее передавайте свои стихи. А нам с Борисом надо побеседовать у меня в кабинете. До свидания, товарищи. Вот соединим проводом разные лаборатории и будете разыгрывать первенство института по буриме. Так что готовьтесь, и не подведите своего заведующего.
Кабинет академика Глушкова
— Присаживайся Борис. Есть разговор и даже два.
— Я внимательно слушаю Виктор Михайлович.
— Вот и послушай. Во-первых, всей лаборатории надо выписать премию за успешные проведения испытаний. И Андрею также, но ему в половинном размере. Молодцы, оперативно разобрались и проверили присланный вариант. А то у меня за эти несколько дней закрались сомнения в отношении источника информации, уж слишком всё красиво выглядело, чтобы быть правдой. Нам передают готовые разработки, все права на них, да ещё с обязательным патентованием за границей. Это столь разительно отличается, от многих известных тебе научных мужей, которые за любую мелочь готовы удавиться. Во-вторых, очень бы хотелось пообщаться с этим неведомым учёным. Он нам передал столь много, а мы даже отблагодарить по-человечески не можем. Но ты всё-таки подготовь с вашими затейниками благодарственное послание, чтобы не было скучным. Запишите на магнитофонную ленту, а лучше снимите на плёнку. Что-нибудь в стиле капустников или КВН. Думаю, ему будет приятно такое посмотреть.
— Виктор Михайлович, я думаю, не стоит затеваться с этим благодарственным выступлением. Мне кажется, это будет идти вразрез с планами комитета. Действительно, неизвестно, где они его откопали, но явно не заинтересованы в разглашении его личности, и даже о его существовании.
— Ты прав, Борис. Я не подумал об этом аспекте, очень хотелось выразить благодарность неизвестному помощнику. Так что составь что-нибудь сам и посоветуйся с женой. У неё получается отлично составлять приветствия к торжественным датам. Так наверно и сделай. И, действительно, пусть это будет только между нами, а остальные верят хоть в марсиан, хоть в зелёных человечков.
— Да, Виктор Михайлович. Наверно не зря его прячут от всех, и мы не должны дать повод усомниться в нас. И ещё, я сегодня звонил в воинскую часть и попросил на время у знакомых несколько бухт полевого кабеля. У них каждая по 500 метров, я узнавал. Как раз с помощью этого полевого кабеля сможем провести проверку на дальность нормального соединения.
— Очень хорошо, я совсем запамятовал про это. Однако проверить надо, прежде чем прокладывать кабель в институте. Вот и появилось наказание для Андрея — посади его делать ещё несколько модулей. Надо будет присоединить ещё одну ЭВМ и проверить, как три одновременно будут работать по одному кабелю. А затем сделаем проводку по институту и объединим все машины.
— Да надо будет попробовать сеансы связи между несколькими машинами поочерёдно. Так можно будет легко обмениваться различными сведениями, а не только сообщениями. Сможем отработать часть задач по обмену информацией внутри предприятия, и передачу её на другие уровни иерархии.
