Зверь лютый. Книга 9. Волчата

Отдельная тема: распрячь-запрячь. Элементарно: с кого начинать? С коренника или с пристяжных? С какой — с левой или с правой?

* * *

Самый умный по коням у нас — торк Чарджи. Так что я сразу решил его одним из возниц поставить.

Мда... Пришлось перерешивать. Как он на моё предложение обиделся!

— Я — инал! Потомок великого ябгу! Мои предки — повелители мира! А ты смеешь требовать, чтобы я кибиткой правил!

Я даже растерялся. У древних были цари, которые выигрывали гонки на колесницах сами, а не только их рабы. Император Нерон и выигрывал такие гонки, и основал систему четырёх "цветных" конных клубов, которая продержалась до захвата Константинополя крестоносцами. Бронзовых коней с византийского ипподрома, сделанных в честь побед одного из этих клубов, уже в 21 в. видел в Венеции, в соборе Святого Марка.

А в Степи не так. Быть возницей для степного аристократа — позор, оскорбление.

— Чарджи, ну ты же верхом ездишь, своим конём правишь. Какая тебе разница? Что в запряжке их три?

— Ты, мшеди деди...! Ты простейшего не понимаешь! Воин едет на коне, смотрит вперёд, на друзей, на врагов, на высокое синее небо. А смотреть кобылам в задницу — дело рабов. Слуг, нищих, стариков. Никогда ни один благородный хан не будет управлять повозкой!

Ну и откуда такую заморочку можно узнать нормальному попаданцу? Хотя, если подумать... В Степи любая семья кочует на телегах. Мужчины идут верхами, гонят скот, делают главное дело. Повозки — дело второстепенное. Отсюда и статус этого времяпрепровождения.

Кому быть возницей? Вопрос-то серьёзный, русская тройка не трио, а квартет: три лошади и возница. Каждая такая команда должна быть "скатана", "слётана". Кони должны чувствовать и друг друга, и возницу.

Николай у нас — купец. По легенде — главный. Ему возчиком — "невместно". Иначе достоверность прикрытия теряется. Мне... только как развлечение. На Руси та же степная система: конём правит вятший, благородный. Конями — слуга, раб. Я — боярич, мне перед людьми должно быть "стыдно".

Мне-то лично — ну совсем не стыдно! Мне наоборот — интересно.

Но им на меня смотреть... Три "К", сплошной "ку-клукс-клан" — косятся, кривятся и краснеют. Сколько я им не объяснял, что хочется научиться, в ответ одно:

— Ты... эта... ежели для баловства... то мы конечно... но... поигрался и хватит.

От Сухана моего — лошади шарахаются. Я запаха не чувствую, а мои спорят:

— Это от него медведем несёт, или скотина мертвеца чует?

Я надеялся — пройдёт со временем. Но в какое селище не придём — скотина рваться начинает, а собаки с ума сходят.

Шестым я Чимахая взял. Заскучал мужик, надо "железного дровосека" в "свет выводить". Но Чимахая возницей не посадишь: он с конями работать забыл. Пока в лесу жили под "божественной цаплей" — коней у них не было. Детские-то навыки бесследно не проходят, но сперва надо подучить, обкатать.

Вот и получается, что кроме Ноготка и Ивашки на облучок и посадить некого.

Ну, так тому и быть.

Собрались, замаскировались, помолились, перекрестились. Покатились.

"Друг милый, предадимся бегу...". Предаёмся.

По реке санями идти хорошо. Метелей давно не было, снег плотный, слежавшийся, кони добрые, не заморённые. Тройки... аж летят. "Низэнько" так.

Очень даже славнеько. Снег поскрипывает, морозец пощипывает, солнышко блестит. Дальше, как известно от Алексея Плещеева:

"Ласточка с весною

В сени к нам летит".

А вот этого нам не надо. Вот только ласточек мне сейчас...

Надо успеть вернуться. Быстренько сбегали, чего надо — спроворили, быстренько вернулись. А то у меня в вотчине водополье пойдёт, купцы по реке двинутся, потом посевная.... Надо присмотреть, кучу дел доделать, новых начать... Поторапливаемся.

Вся Десна длиной в 1100 вёрст. Но мы выскакиваем на неё сильно ниже Елно. И пойдём, вроде бы, не до самого устья. Если так гнать будем — неделю туда, неделю обратно, там — по-быстрому... успеваем.

Мы лихо проскочили Угру до самого верховья, укатанным зимником по замёрзшим, снегом заметённым логам перевалили в Соложу, и без проблем выкатились к её устью, в точку рандеву. Селище там с характерным названием — Словени. Старое, видать, место. Тех ещё времён, когда все вокруг — славянами не были. Ну, "братья-словене" — встречайте!

Первым же встреченным нами "братом" оказался Гостимил.

Вот уж точно — факеншит! Тесен мир, тесен. Никак не ждал встретить "двойного предателя", "отставного агента" из Елно в этих краях. И в попутчиках своих.

Мда... Маленький "бздынь" получился.

Собираясь "на дело" я озаботился кое-какой маскировкой. Прежде всего, по официальной легенде. Коль мы — "купецкие люди", то и выглядеть должны соответственно.

Одежонку — попроще, всяких цацек-побрякушек — долой, доспехами не светить, оружие дорогое замотать. Сани простые, без наворотов. Кони у нас хоть и добрые, но не рысаки боярские. Вроде, из образа не выпадаем.

Одним из элементов "соответствия образу" была моя собственная роль. Понятно, что мальчишка-отрок быть старшим в купеческом караване не может. Так что, играю бедного родственника, дальнего племянника господина главного нашего стало быть приказчика Николая-свет как его там по батюшке.

Кроме такой "игры на публику", предполагал я поиграть "ваньку" и будущим "боевым сотоварищам по секретности".

Ситуация-то тёмненькая. Куда точно идём — неизвестно, зачем — не сказано. Чего на месте ждать — непонятно. Одно дело — "подай-принеси", другое — если резать кого. Почему служилые штатских в спецоперацию втягивают? Там всё так просто, что никакой подготовки не требуется? А начальство, того, не ошиблось ненароком?

Я понимаю: конспирация, секретность, "чего не знаешь — про то не проболтаешься"... Но мне ж людей вести! Да и самому интересно. Вот прикинусь "пеньком на посылках" — мне не жмёт, а, может, и разузнаю чего.

Но "бздынь" прямо сразу случился — Гостимил всю эту игру поломал. Он-то меня знает. Указал нам двор, где встать, и сразу же в избу. Откуда немедленно явились ещё два наших попутчика.

Один — довольно молодой крупный парень с несколько глуповатым круглым лицом, лет двадцати пяти. Звать Поздняк. Судя по имени — поздний ребёнок. Ещё говорят: "поскрёбыш". Судя по ухваткам и возрасту — княжий гридень из младшей дружины. Невысокого полёта птица. Да ещё и хромой. Правое колено не гнётся.

Ноги у кавалериста — самое беззащитное место. Если пехота обезноживает от маршей, от худой обувки да сырости, то конные воины — от падения с лошади и ранений в ноги. Именно по ногам конников чаще всего и бьют.

Позже из разговора выяснили: точно, попал коленом под удар палицы. Раздробленное колено срослось, но не гнётся. Соответственно, комиссован по ранению.

Второй существенно старше, лет под сорок. Чуть пониже и сильно ширее. Назвался Борзятой. Как-то такое имя да с такими габаритами... смешно.

Потом присмотрелся: а он и вправду двигается легко и быстро, "борзо". Видать, смолоду и вовсе шустёр был. Да и нынче не соня. Есть типаж такой: "весельчак злобный". Всё бы шутки шутить да веселиться. Только шутки как-то злые получаются. И — болезненные для окружающих.

Мы и вылезти-то из саней едва успели. Подходят они:

— О, гости долгожданные доплелися! Где ж вы себе таких кляч-то набрали? Они ж не для езды, а для еды. А и сами-то, глянь-ка, в вожжах путаются, в постромках заплетаются. Вот же послал господь неуков да бестолочей. Это у тебя что?

Борзята тычет пальчиком Николаю в грудь. Николай, естественно:

— Где?

И опускает глаза. А Борзята хватает его двумя пальцами за нос и, крепко сдавив, начинает выкручивать. Шутка старая, может быть и смешной. Весь вопрос в мышечном усилии и продолжении. А продолжение идёт такое: выкручивает и тянет, сбивает на колени, бьёт по уху и, хохоча и вытирая обсопливленные пальцы об Николаево плечо, поучает:

— Ты, баран земский, шапку снимай, когда перед княжьими стоишь. А то и без шапки, и без головы останешься. У-ё!

Последнее — его реакция на моё присоединение к общему веселью.

"Смеяться над людьми, которые не понимают шуток — садизм" — международная мудрость.

Добавлю: "...а глупых шуток — садизм в особо извращённой форме".

Не люблю садистов-извращенцев. Ну и "на" тебе больно.

Они во двор выскочили налегке, в одних кафтанах. Я от него с правой руки оказался. Пока он её об Николашку вытирает — бок у него не закрыт. А посошок у меня в левой — ему не видно. Я и воткнул. В его печень. От всей души и с доворотом на месте. Пробить всерьёз такую тушу дрючком из такой позиции...

Реакция у него хорошая: Борзята ручкой махнул — я в сугроб улетел. Пока выбрался да личико своё белое утёр... Слышу Гостимил раскудахтался как наседка над яйцом:

— Постойте! Люди добрые! Братцы! Православные!

Гостимил лепечет, Николай на четвереньки вставать собирается. Над ним этот... Борзята стоит, в правой — нож засапожный, в левой, опущенной — кистень на ремешке болтается. Очень даже близко от Николаевой головы.

На полдороге к крыльцу Поздняк. Завис. Он-то и сам хромой — ходит медленно. И доходит до него... с опозданием: только начал ножик доставать. Вокруг — мои. Уже оружие у всех наголо, и Чимахай начинает потихоньку топорами мельницу свою раскручивать.

Постояли, посмотрели друг на друга...

А оно мне надо? — Оно мне не надо.

— Слышь, дядя, ты свою ляпушку-то с руки-то скинь. Не люблю я, когда железом по голове ляпают.

— А ты кто такой, чтобы мне об твоей любови печалиться?

Тут от сарая Гостимил руками машет:

— Борзята, да я ж тебе сказывал! И про Марану, и про "росомаха", и про кузнеца. Это ж он и есть — пасынок Рябиновский! По прозванию "Зверь Лютый".

— Вона чего... А Рябина где?

— Рябина во садочке растёт. А Аким Яновичу нездоровится. По делам мелким, простым да неважным он меня посылает. Меня Ванькой звать. С Пердуновки я. Деревенька такая есть — Большие Пердуны. Не слыхал? Кистень-то сбрось. Или как? Бить тебя?

Потихоньку продвигавшийся, с поднятой вертикально и оттого выглядевшей совершенно неопасно рогатиной в руке, Сухан развернулся в стойку за левым плечом Борзяты. Опустил наконечник и взял "на руку".

Тот скосил глаза, оценил диспозицию и выпустил из руки ремень, на котором болтался кистень. Железяка ляпнулась в снег.

Почти сразу же лицо его приняло обычный ухмыляющийся вид, злой цепкий взгляд заменился игриво-весёлым. Сменился и темп речи, и интонация. Он начал балагурить:

— Ой, а мы уж ждали-ждали, очей не смыкали, всё думали-гадали, на дорогу выбегали... Что ж это наши друзья-сотоварищи, спутники-попутчики не идут, не бредут, не едут. Иль беда кака приключилася, или девка красная повстречалася...

— Пойдём-ка лучше в дом, поговорим по делу.

Разговора не получилось: мужик битый и сторожкий. На все мои вопросы:

— Что, где, когда, чего и сколько?

Нагло улыбается и отвечает с чувством глубокой загадочности и бесконечного превосходства:

— Придёт время, узнаете.

Ну и я на все его вопросы — аналогично:

— А оно тебе надо? Перетопчешься.

Сплошная конспирация с непрерывной проверкой на прогиб.

Естественно, стандартный наезд по теме безбородости. Наезд, с подачи Борзяты, попытался реализовать глуповатый Поздняк.

Шутки шутить хорошо гуртом. Вот старшой подручного и подтолкнул. Только шутёж этот сходу перешёл во встречный, публично заданный, вопрос затронутого не по делу Ноготка. Вопрос мне:

— Господин, а ты не знаешь какой-нибудь новой пытки для сломанного колена?

— Нет, Ноготок. Насчёт колена не знаю. Но можно и ступню поломать. Штука такая есть — "испанский сапог" называется.

И начинаю громко, внятно объяснять своему личному палачу — что помню по теме. Ноготок, естественно, задаёт уточняющие профессиональные вопросы, я тычу лёгонько дрючком в обсуждаемую лодыжку шутника-поскрёбыша. Стремлюсь, понимаете ли, к наглядности и доходчивости. Детсадовского уровня.

* * *

" — Мальчик, ты школьник?

— Не, тётя, я — садист.

— В смысле?!

— В садик ещё хожу".

* * *

Поздняк открыл рот, закрыл, побледнел и больше в эти игры не играл.

Гостимил замолк с самого начала... Так-то он шестерит перед Борзятой, но моих подкалывать... смущается. Про клизму, что ли, вспомнил?

Сам Борзята вздумал подразнить Ивашку. Так это, по-детски. Углядел завёрнутую в тряпки саблю, ухватил её и начал дразнить:

— У-тю-тю! На что вознице метёлка в ножнах? Дорогу перед конями подметать?

И давай убегать. "Не догонишь, не поймаешь...". Ну, чисто детишки расшалились. Точно: в молодости резов был. Но когда он клинок из ножен вытянул да увидел... Пока понятие "гурда" с понятием "возчик" пытался в сознании совместить — "возчик" его догнал. И по уху приложил. "Не трогай чужие игрушки без спроса".

Ну и я, между делом, дядю уел:

— То нам говорили: приказчики купеческие идут Деснянские торги повысматривать да товары попоказывать, а то дурень борзый кричит: "Мы — княжьи! Мы — княжьи!". Главного приказчика по уху бьёт, шапку снять велит, на колени ставит. Слышь, Борзята, может у тебя и княжьи хоругви припасены? Так ты дай. Поднимем над тройками, как в крестный ход, да пойдём весело. Чтоб народ знал. От какого князя мы посланы.

Дядя морду покривил, будто кислого наелся, но крыть нечем — заткнулся. Тоже мне, конспиратор святорусский.

Поутру, ещё до света, выкатились на Десну и в три тройки резво побежали вниз. Едем.

"Мы едем, едем, едем

В далёкие края.

Хорошие соседи,

Счастливые друзья".

Ну-ну... Насчёт "хороших" и "счастливых" я бы так уверенно говорить не стал. Посмотрим, как-то оно будет... Что-то мне на душе тревожно.

Глава 178

Ровно год назад вот также везли меня по льду реки на юг. Только не с северо-востока, как сейчас по Десне, а с северо-запада — по Днепру. Я был глупый, больной, ничего не понимающий попаданец. От непонимания, от страха неизвестности пытался наглеть. Весь был битком набит гонором и иллюзиями:

— Да мы...! Да такие крутые...! 21 век! Человек на Луне, трактор на Марсе...

Фигня это всё, здесь это — неправда. Вот мне правду-то и вбили. Как вспомню — так вздрогну. Вспомню Юльку-лекарку с её суетливостью, Степаниду свет Слудовну с её монументальностью. Суховатого "правдовбивателя" Савушку с палочкой и, конечно, Хотенея Ратиборовича... Моего господина, хозяина, любовника... Его весёлый, куражливый взгляд, его горячие, жадные, сильные, хозяйские руки на моём теле... Повелитель и владетель... Постоянное, не резкое, но непрерывное ощущение ошейника — символа моего подчинения ему, символа его власти надо мной...

Тьфу-тьфу-тьфу. Только бы не встретиться. "Воля господская над тобой..." — больно в меня это вбивали. И вбили — крепко. Увижу, прикажет... и пойду как те детишки из Гамельна за дудочником. Послушно и с радостью. Второй закон робототехники никто не отменял.

Умом понимаю, а душой не принимаю. Сам себе доверять не могу.

Нафиг-нафиг, бог милостив, авось, не встретимся. Не думать, не вспоминать. Лучше — выспаться. Впрок, как Сухан делает.