Сердце Баюна (Часть 1)

Здесь есть реки Херота и Мзымта, а отдыхающих зовут "бздыхами".

Здесь легко фотографам-портретистам, языковедам, поварам. Сюда здорово ехать на каникулы. Жить здесь постоянно — для очень и очень своеобразных людей."

Честно говоря, меня покорила безыскусность и ленность местной жизни. Этакий бесконечный день сурка, прерываемый только на лето. На берегу почти все ларьки и здания или в стадии ремонта, или закрыты. Улицы малолюдны. По галечным пляжам уныло прогуливаются редкие фигуры. В кафе и ресторанах полно свободных мест. На приезжих в январе Адлер смотрит с легким недоверием — мол, чего это вы, господа любезные, тут забыли? Неудивительно, что мне, привыкшей к бодрому ритму жизни, здесь стало неуютно уже на третий день, когда все достопримечательности закончились, а пешие маршруты окончательно сформировались.

И вот сегодня, восемнадцатого января, мы решили сходить на набережную, где православные всего города собираются отмечать Крещение. Как водится, с южным размахом — афиши обещали бурную музыкальную программу, наличие священника, горячий чай с баранками всем желающим и традиционное погружение в очищающую воду. Нырять в прорубь мне приходилось лишь однажды. Ощущения незабываемые. Но представить себе крещенское купание в море у меня не получалось. Так что на вчерашнем ужине ребята постановили — участию в празднике быть.

Вечер накрыл город бархатно-угольным куполом. На счастье южных "моржей", жаждущих смыть с себя все грехи прошлого года, погода радовала плюсовой температурой и настоящим штилем. Выщербленные плиты набережной оккупировали многочисленные торговые палатки, пафосный ресторан "Амальгама" в честь праздника расщедрился и услужливо предоставил музыкальную аппаратуру, столы с летней веранды, что пылились на складе, и вип-зону для переодевания артистов. Мэр города, затянутый в парадный костюм, с унылым видом прислушивался к усатому казаку, то и дело поправлявшему съезжавшую набок папаху. Народ, охочий до зрелищ и дарового угощения, все прибывал, стекаясь к небольшому возвышению на границе с пляжем.

— Рада! Эгей, мы тут!

Со свистом и громким смехом ко мне протолкались сквозь толпу соседи-молодожены с парой ребят на хвосте. Марина схватила меня за локоть, Влад уцепился за другую ее руку, незнакомые парни, подмигнув, заняли место за моей спиной. Миг — и наша "коробочка", протаранив людскую массу, вывалилась на гальку пляжа.

— Ну и столпотворение! Интересно, кто из них будет нырять? — Влад по-собачьи встряхнулся и огляделся, привстав на носки.

— В прошлом году половина пришедших окуналась, не меньше. — Это блеснул знаниями один из спутников, коренастый мужичок в косухе. Цепи на его потертых джинсах согласно звякнули.

— Да ладно заливать-то, Глеб! — возмутился второй, откидывая со лба соломенного цвета гриву. — Тут верующих — один на десяток, остальные по угару да по приколу в воду прыгали. Видишь, "скорая" дежурит за углом? А казаков видел? Небось, опять кого-то вылавливать придется.

— А что, были случаи? — нахмурилась Марина, окидывая внимательным взглядом кромку прибоя. Рядом с нами начали кучковаться другие компании. Кое-где особо нетерпеливые приступили к "разоблачению", подбадривая себя щедрыми глотками пива.

— Идиотов везде хватает, — процедил сквозь зубы "байкер". — Заходить в воду будете — или отходите дальше, или подождите, пока "горячие головы" выскочат. В первые минуты такая давка...

— По утрам потом мчсники особо невезучих вылавливают. — Поддакнул блондинистый товарищ, сплевывая через плечо. Я поморщилась и отвернулась.

Выступления местечковых звезд я пропустила, решив остаться на облюбованном пятачке. Ребята. Пожав плечами, доверили мне охрану своих вещей, и отбыли в направлении сцены. Знала бы, что Влад с Маринкой приведут с собой кого-то еще — пошла бы на праздник одна. Не люблю чувствовать себя в компании лишней. И пустопорожнюю болтовню тоже не выношу.

— Ах, бл

* * *

, чего расселась тут... Ой, Ладогина? — на меня изумленно таращилась насурьмленная сверх меры девица в меховой жилетке "под леопарда" и белых лосинах, плотно обтягивающих богатые телеса. Я невольно потерла отдавленную ногу — дамочка весила как маленький гиппопотам. — Радочка, ты ли это? Сколько лет, сколько зим!

— Извините, мы знакомы? — вежливость — она и в Африке вежливость. Жаль, этой моднице сия истина неизвестна.

— Ладогина, ты с дуба рухнула? — раненным медведем взревела девица и полезла ко мне с объятиями. — Это же я, Светка Резинкина! Мы с тобой на школьных дискотеках еще зажигали вместе! Ну, вспомнила?

— Прошу прощения, вы обознались. — Виновато пробормотала я и, схватив в охапку вещи, побежала к помосту.

Резинкину я вспомнила. Была такая у нас в параллели, правда, со мной звезда танцполов не общалась ни разу. А значит... Значит, кроме корыстных интересов, не было в ее порыве ничего. Подумать только, еще и фамилию мою девичью назвала. Будто остались в нашем городе люди, которые не в курсе нашей свадьбы, а затем и громкого развода.

На шаткое подобие сцены как раз поднимался мэр. Отзвучали шаблонные фанфары, захрипел микрофон, выплевывая порцию помех. Мужчина расправил плечи и затянул старую песню о главном. И дороги обещал, и транспортные развязки, и послабления для предпринимателей... Ясно, значит, выборы приближаются. Я пристально всмотрелась в толпу. По плану после мэра слово берет священник. Потом толпящиеся на берегу дружно ломанутся в воду, теряя на бегу полотенца и детали одежды. Я решительно развернулась и, лавируя в людском месиве, поспешила к воде. Окунусь быстренько — и домой. Все равно коротать вечер в расширенной компании нет никакого желания. Я не поклонница алкогольных забав и последующих за возлияниями разговоров. Меня книга дома ждет, ноутбук, вкусный чай с ромашкой...

— Прошу прощения.

Высокую мужскую фигуру с рыжими волосами прямо по курсу я заметила в последний момент, едва успев увернуться от столкновения. Меня осмотрели с королевским равнодушием и отбыли восвояси. Краем глаза оценила прелести обнаженной натуры, прикрытой лишь коротким полотенцем, и посмеялась про себя. Не одна я такая сообразительная оказалась. Тут же вспомнился странный паренек на вокзале и его нелепое "милая, это же я!". Узнаю, кто так топорно шутит — уши откручу.

Ух, как бодр-р-р-рит водичка! Это вам не ледяная купель в средней полосе, откуда вылетаешь, как ошпаренный, через несколько секунд. Тут можно и поплавать немного, размяться, молитвы вспомнить, а не трехэтажные словесные конструкции. Помня о предупреждении оставшихся безымянными спутников, я отплыла подальше от берега. Задержав дыхание, окунулась с головой и неторопливо погребла обратно. Священник продолжал вещать о добром и вечном, "прихожане" внимали. Я перевернулась на спину и расслабилась. Волны мягко качали мое тело, темно-синее небо манило и щекотало душу ожиданием скорых перемен...

Я так и не сообразила, что произошло. Виновата ли во всем судорога, внезапно сковавшая ногу, или охваченные азартом ныряльщики, в пылу спешки не заметившие дрейфующего на волнах человека. Что-то с силой врезалось мне в бок, выбив напрочь запасы кислорода. Следующая волна захлестнула меня с головой, правую ногу прострелило дикой болью, сменившейся онемением. Я рванулась вверх, врезалась в чей-то рыхлый живот, тут же получила в ответ коленом по голове, дернулась — удар перепуганного пловца вышел не слабым, налетела на другого ныряльщика... Мир взорвался искрами, соленая вода вдруг показалась обжигающе горячей. А потом все исчезло.

Глава 2. Первый день комом

Когда-то давно, этак в середине девяностых, строгая тётенька врач обнаружила у девочки Рады на коже красную сыпь. "Аллергия!" — решила она и твердой рукой выписала направление в региональный аллергоцентр. Родители девочки Радочки, после беседы с врачом всерьез напуганные безрадостными перспективами в виде астмы, бронхитов, дерматитов и даже отека Квинке, не стали медлить. Бородатый аллерголог, спустя три долгих недели вручавший им результаты, был весел и бодр, а на прощание и вовсе ухмыльнулся и посетовал, что мало кому так везет в жизни с раздражителями. У девочки Рады было чудесное (по средним меркам региона) здоровье, разбавленное редким видом аллергии. Неприятная особенность эта со временем только усиливалась и основательно влияла на окружение девочки вплоть до семнадцати лет, покуда, наконец, не сдалась под натиском современной (и не только) медицины.

Рада, то есть я, категорически не переносила табачный дым. Самым тяжелым проявлением аллергии стали обмороки, в шестнадцать лет настигавшие меня в любом мало-мальски задымленном помещении. Помнится, в тот момент родители перепугались не на шутку. Подняли все связи, какие только могли, выбили мне место в аллергоцентре Москвы. Месяц врачи с воодушевлением изучали "уникальный случай", в итоге остроту реакции смогли снизить до обыкновенной мигрени. Родители не сдались, забрали меня из столицы и, плюнув на грядущие выпускные экзамены, ЕГЭ и другую ерунду, увезли меня на Алтай. К бабке-травнице в деревню. Еще на месяц. Как ни странно, после ее отваров и настоев аллергия покинула меня насовсем.

К чему я веду? С тех пор прошло без малого десять лет, однако забыть ощущения того первого падения я так и не смогла. Жуткий коктейль из панической беспомощности, тошнотворной слабости и мгновенной слепоты, к которым после "возвращения" в сознание добавлялась сильная ноющая боль в затылке, ушибленном о бетонные плиты пола. Прибавьте к этому резь в глазах, стянутую высохшей солью кожу, мерзко заложенные уши — и вы получите мое состояние в конкретный данный момент. Ей-богу, на секунду я успела пожалеть, что не осталась на дне морском.

— Фрол, ты не тронулся, часом? Ты кого мне приволок?!

Голоса "спасателей" слышались будто сквозь вату. Кажется, главнюк чем-то недоволен. Смену я ему закрыть, поди, не даю.

— Ну дык эта...как заказывали... Кикимору болотную, для хозяйских нужд, значитца.

Я поморщилась, силясь разлепить глаза и взглянуть на косноязычного хама. Это ж надо! Кикимора!

— Кикимору! Кикимору, дурья башка! А ты кого притащил?!

— А чо я-то сразу? Кто валялся на мелководье, того и притащил. Не нравится эта — обратно унесу!

Так. Разговор мне перестал нравиться еще две реплики назад. Странные какие-то спасатели. Черт, ничего не вижу. Солнце глаза слепит, слезы ручьем текут. Я потянулась к лицу и...с ужасом осознала, что руки туго связаны. Куда я вляпалась?!

— О, задергалась. — Недовольный басок "главнюка" раздался совсем близко от моей головы. Пахнуло чесноком и кислым пивом. Мерзость какая! — Ладно, бери ее и тащи к хозяину. Пусть разбирается. Хотя на его месте я бы не купился.

— Чаво так? — тот, кого назвали Фролом, легко поднял мое отнюдь не хрупкое тельце и, как мешок с мукой, закинул на плечо. Меня снова затошнило, перед глазами поплыли цветные круги.

— Кикиморы — они силы много имеют, да и сладить знающему с ними легко. — Тоном наставника гнусаво поучал его "главнюк", шагая следом. — А это — водяница, ну, девка из семьи водяного. Ни силы особой, ни разумения должного не имеет. Намается хозяин с ней, нутром чую.

— Дык давай выпустим, коли так плохо?

— Не-е-ет, Фрол, — с тяжким вздохом выдал очередное откровение его сообщник. — Нельзя ее теперь обратно в воду. А ну как нажалуется водяному? Тут такое начнется... А ну-ка, стой.

Под негромкое ворчание здоровяка, на чьем плече я болталась, второй мужик дернул меня за волосы, оценил злобную гримасу на лице и, сплюнув, ловко натянул мне на голову пыльный вонючий мешок. Сознание покинуло меня во второй раз за этот чертовски длинный день.

* * *

— Ай, зараз-з-з-за...

Я сунула ушибленный палец в рот и на коленках уползла обратно, в дальний угол вольера. Жаль, медвежатника из меня не получилось. Единственная уцелевшая невидимка, запутавшаяся в волосах, легко вошла в замочную скважину и...растаяла в воздухе. Постойте, какой еще вольер, спросите вы? Обычный, примерно два на четыре метра в длину и полтора метра в высоту. В таких еще овчарок кавказских особо нерадивые хозяева держат. Пол засыпан свежими опилками, у стены стог ароматной соломы, глубокая деревянная миска наполнена холодной водой, сквозь частокол железных прутьев рука не пролезет. Дверца, запертая на амбарный замок, казалась мне единственным достижимым способом для побега, но...не срослось, как говорится.

Я пришла в себя уже здесь, в клетке. Открыла глаза, осмотрелась, закрыла, молясь, чтобы увиденное оказалась всего лишь галлюцинацией. Повторный осмотр безжалостно разбил мои надежды. Меня сочли пригодным экземпляром для чьего-то зверинца. Да-да, именно так выглядело место, куда я попала. Небольшой кусок земли, обнесенный сплошным высоченным забором, был битком забит клетками и вольерами со зверьем. Помимо обычных зверушек я разглядела и вовсе чудные экземпляры. Грифона, например — орлиная голова на львином теле, русалку в прозрачной бочке — никем иным девчонка с перепонками между пальцев и чешуйчатым хвостом, быть не могла. Всего я насчитала тридцать пять "заключенных". Кое-кто посматривал в мою сторону с затаенным интересом, кто-то спал, кто-то хрустел содержимым миски (думать даже не хочу, что там было). Громадная змея из клетки напротив кровожадно стрекала языком, сверля меня взглядом. В общем, теплая компания, ничего не скажешь.

Версия, что произошедшее на берегу было корявым розыгрышем моих соседей по пансионату, отвалилась сама собой. Нет в нашем мире ни грифонов, ни русалок, ни шестируких кошек, сидящих в позе лотоса. Значит, я теперь в мире другом. Все в жизни случается, почему бы не случиться и путешествию в чье-то тридевятое царство? Подумаешь, утонула во время крещенских купаний. По теории фантастов, описывающих такие казусы, выходит, что попаданцы сплошь и рядом — бесполезные для родного мира существа, которых ничто не держит. Паразиты, проще говоря. Ни семьи, ни детей, ни особой пользы для общества. Ждет их родной пространственно-временной континуум, пока человечки образумятся, подсказки разные дает. А потом р-р-раз — и избавляется от недогадливых. Вот и от меня...избавился. Правда, с шансом на исправление. Живой осталась, в страшилище неведомое не обратилась. И на том спасибо. Даже спасатели, чтоб им икалось за такой "радушный прием", на честь девичью не покусились — купальник целехонек, синяков нет, жутких ран тем более. Ах да, им же кикимор болотная в живом виде требовалась...

Хозяин зверинца появился в своих владениях ближе к закату. К этому времени я успела разглядеть во всех подробностях своих "собратьев" по заключению, осушила до дна миску с водой, обгорела, судя по ощущениям, с головы до ног, и теперь ничком лежала на деревянном настиле, припорошив себя соломой. Хоть какая-то защита от палящего солнца — день выдался жаркий, а прозрачная крыша клетки, к моему сожалению, была сделана из чего-то похожего на стекло. Тело горело и чесалось, пить хотелось неимоверно, способность связно мыслить почти отказала...В этот печальный момент и появился Он.