Энди

— Отпусти, отпусти! — проорал Говард, пытаясь разжать сведенные судорогой пальцы Энди, но тот, будто в каком-то помешательстве, лишь крепче впивался в руль, не давая выровнять машину. В ушах звенело от крика и оглушительного стука крови, бившейся в голове. Все тело окаменело, налилось свинцом, в груди до боли не хватало воздуха, но сделать вдох не позволяло оцепенение. Удара Говард не почувствовал — его вдруг затопила головокружительная эйфория, начисто лишившая всех чувств и эмоций, и осталась только легкость во всем теле, словно парение на огромном пушистом облаке. А потом стало темно.

Удивительно, но будильник не прозвенел вовремя. С закрытыми глазами Говард не мог определить точное время, но был абсолютно уверен, что проспал. В уши будто набили ваты, горло саднило, как во время простуды, а руки и ноги ощущались изрядно потяжелевшими. Говард попытался потереть лицо, но рядом что-то противно запищало, и он, вздрогнув, с трудом открыл глаза. И увидел белый потолок.

Мысли ворочались лениво, нехотя, пробуксовывая и притормаживая. Картинка перед глазами, на короткое мгновение обретя четкость, снова расплылась, и, как ни старался, Говард не смог сфокусировать зрение, чтобы рассмотреть еще хоть что-нибудь. Откуда-то издалека донесся мужской голос, но слов было не разобрать, да и просто узнать говорившего не получалось. Кто бы это мог быть? Отец? Ах, нет, он же давно умер. Хьюго? Что бы ему делать в его доме? Энди? Да, конечно же, это Энди...

Говард попытался позвать его, но горло свело болезненным спазмом, и он снова уплыл в блаженную темноту.

Второе пробуждение далось куда как легче. Говард проснулся резко, толчком выныривая из дурноты, и закашлялся, захлебываясь желчью.

— Тише, тише! Кто же так резко дергается? — укорили его мягким женским голосом, и Говард сквозь режущий глаза свет смог разглядеть миниатюрную брюнетку, склонившуюся над его кроватью. — Давайте я помогу вам.

Говард с трудом смог кивнуть в ответ. Его бережно приподняли, поудобнее устраивая в постели, и, проморгавшись, он наконец смог оглядеться по сторонам. Увиденное не оставляло никаких сомнений — он был в больнице.

— Что... случилось? — с трудом ворочая распухшим языком, поинтересовался он. — Я... как... я сюда...

— Вы попали в аварию, — с сочувствующей улыбкой объяснила женщина, поправляя одеяло. — Вас привезли сюда два дня назад, вы были без сознания. Особых травм нет, только довольно сильное сотрясение мозга. Но вы поправитесь!

Последнюю фразу она произнесла преувеличено бодро, и Говард моментально напрягся. Аварию он помнил очень смутно. Вроде бы он откуда-то возвращался, вроде бы был на взводе... Немного выпил, но ему приходилось вести машину и в худшем состоянии. Картинки всплывали в памяти размытыми обрывками, нечеткими образами, и чтобы сконцентрироваться на них приходилось прикладывать немалые усилия.

— Где мой врач? Генри Течер, — наконец смог сказать он, в изнеможении распластавшись на подушках. — Ему уже должны были сообщить... И... Что с Энди? Где Энди?..

Не дождавшись ответа, он потерял сознание.

В третий раз Говард очнулся с четко оформившейся мыслью, что что-то не так. Около его постели никого не было, но он чувствовал себя немного лучше, поэтому смог приподняться на локтях и обвести беглым взглядом палату, в которой находился. Странно.

Обстановка совершенно не походила на те клиники, в которых он привык бывать. Оборудование казалось не новым, и даже как будто потертым, словно его использовали давно и часто. Невероятно. Течер всегда предоставлял ему только лучшее, прекрасно зная, кто является главным спонсором его больницы. Неужели его привезли в другое место? Но почему до сих пор не связались с Генри? Наверняка тому уже известно, что его любимый клиент снова нуждается в помощи. Что же произошло?

Силы быстро оставили его, но внезапно пробудившаяся тревога никак не желала униматься. Говард, поразмыслив, нащупал кнопку вызова и нажал ее, желая прояснить мучившие его вопросы. На вызов, однако, являться не спешили, что шокировало его еще больше.

— Что-то случилось? — через минут десять поинтересовалась вчерашняя сиделка, протиснувшись в палату. — Вам надо больше отдыхать, лежите.

— Я хочу поговорить с доктором Течером, — игнорируя ее слова, заявил Говард, стараясь не хрипеть. — Где я нахожусь? Где мой телефон и вещи?

— Вы в госпитале Коней Айленд, — сообщила та. — Ваш телефон был разбит, но если вы хотите позвонить, то мы можем вам предоставить...

— Да! — нетерпеливо воскликнул Говард, не дослушав ее до конца. — Я уже сказал, что мне нужен телефон, что еще вам не понятно?

Женщина обиженно поджала губы, но, ни слова не говоря, принесла ему телефон, в который Говард вцепился, как утопающий в спасательный круг.

— Генри? — взволнованно выдохнул он, набрав по памяти номер. — Слава Богу! Это Говард. Я валяюсь в какой-то дыре, которая по недоразумению называется больницей. Ты можешь...

— Это очень неудачная шутка, — сквозь зубы процедили на другом конце линии. — Не знаю, откуда у вас мой номер, но попрошу больше мне не звонить.

И он бросил трубку.

Говард с нескрываемым изумлением воззрился на замолчавший телефон.

— Вы что-нибудь понимаете? — поинтересовался он у стоявшей рядом с кроватью женщины. Та неопределенно пожала плечами, все еще обижаясь за грубость. — Хорошо, где мой лечащий врач?

— Доктор Марч навестит вас через полчаса, мистер Бернс, — последовал ответ, и Говард недоуменно вскинул голову. — Вам больше не нужен телефон?

— Как вы меня назвали? — вместо ответа спросил тот, решив, что ему послышалось.

— Мистер Бернс. Не пугайтесь, в вашем состоянии провалы в памяти обычная вещь. Скоро все нормализуется. Может, будет лучше, если я стану называть вас Энди?

— Но меня зовут Говард! — возмутился тот, теряясь в догадках. — Я — Говард Янг, мне принадлежит компания "Янг Дизайн Корпорейшен"! Что, вообще, происходит?!

— Мистер Бернс, пожалуйста, успокойтесь! — взмолилась та, отступая к стене и глядя на него с нескрываемым сочувствием. — Все хорошо, скоро придет доктор...

— Я — не Энди Бернс! — взревел тот, приподнимаясь. Сердце колотилось как бешеное, а в груди нарастал удушливый липкий страх. Что творится? Почему Генри отказался с ним разговаривать? Почему его называют чужим именем? — Я — Говард Янг!

— Мне очень жаль... — пролепетала женщина и выскочила за дверь. Говард без сил откинулся назад, пытаясь унять противную дрожь в руках.

— Что ж вы, молодой человек, так кричите? Вам надо отдохнуть, набраться сил... — укоризненно поинтересовался мужчина, вошедший в палату в сопровождении двух мускулистых санитаров. Говард глянул на них с неприязнью.

— Я хочу поговорить со своим врачом, — упрямо заявил он. — Позвоните Генри Течеру, скажите, что его хочет видеть Говард Янг.

— Вряд ли доктор Течер захочет в ближайшее время навестить мистера Янга, — покачал головой врач, присаживаясь на край кровати. — На тот свет никому не хочется, вы уж извините, мистер Бернс. Мне... очень жаль вашего приятеля. Вы же были друзьями, да? Так вот, мне очень жаль. Не стоило вам об этом пока говорить, но вы устроили такое представление...

— Что вы имеете в виду? — помертвевшими губами проговорил Говард, которому разом стало жутко и холодно. — Что такое?

— Мистер Янг не справился с управлением, — безэмоционально сообщил ему доктор, осторожно положив ладонь поверх его руки. — Мне жаль... Машина вылетела с дороги, упала с обрыва. Вам очень повезло, а вот мистеру Янгу — нет. Он умер по дороге в больницу...

Говард молчал, словно пораженный громом. Как?! Как это могло быть? Он же жив, лежит здесь на этой дурацкой кровати!

— Это такая шутка, да? — нервно расхохотался он, и врач бросил быстрый взгляд на санитаров. Те, как по команде, придвинулись ближе. — Что за чушь вы несете? Да вы тут все спятили! Я — Говард, и я жив! Где Энди, что с ним?! Немедленно найдите Генри, пусть он узнает про Энди!

Подняться ему не дали. В руках одного из громил мелькнул шприц, а второй, навалившись всем телом, легко скрутил его, словно тряпичную куклу. Говард, изрыгая проклятия, отбивался, как мог, но ужалившая игла разлила по венам свинцовую тяжесть, затуманивая зрение и рассудок.

— Вот у парня-то с горя крыша поехала, — было последним, что он услышал, прежде чем отключиться.

Ощущений было слишком много, они зашкаливали, грозя спалить натянутые до предела нервы, но закрыться, хоть немного сбавить накал, не было никакой возможности. Секунды растягивались, как назло, позволяя все разглядеть в подробностях, запомнить каждое мгновение невыносимо медленного падения. В ушах звенело от крика, и было не разобрать, кто это кричит: Энди или он сам. Последним инстинктивным жестом он нащупал горячую влажную ладонь и переплел их пальцы. Так они и упали — крепко держась за руки. Все, что он помнил дальше — чей-то голос и резкую обжигающую боль.

Сколько он проспал, Говард не мог сказать точно — часов в комнате не было, а встать и узнать мешали ремни, надежно пристегнувшие его к кровати. Тишина давила, затрудняя дыхание, но — странное дело — помогала сконцентрироваться и прийти в себя.

Первым делом было необходимо выбраться из больницы, а для этого требовалось убедить врачей, что он абсолютно нормален и здоров. Иначе ближайшее время ему предстоит провести привязанным к кровати, а эта перспектива не отвечала планам Говарда. И пусть для этого придется согласиться, что он Энди Бернс. Плевать. Да хоть Хьюго! Мысль о брате потянула следующую, еще менее приятную.

А не была ли эта путаница результатом умелого саботажа? Кто выигрывал больше всего от его исчезновения? Ответ напрашивался сам собой, и Говард заскрипел зубами. Вот же подлая тварь! Наверняка его оформили по чужим документам, тогда как... Говарда ощутимо затрясло. Тогда как Энди стал Говардом Янгом? Мертвым Говардом Янгом... Это значило, что...

Говард прикрыл глаза. Энди не был любовью всей его жизни, но он очень тепло относился к парню. Жаль. И это его вина. Но как же удалось подменить тело? Неужели никто не распознал подмену? Или... оно было настолько изуродовано? Говарда затошнило. Представить себе симпатичного улыбчивого Энди переломанного аварией, у него просто не хватало сил, поэтому он попробовал переключиться на свои текущие проблемы. Как убедить доктора, что с ним все нормально?

Доктор Марч явился в палату спустя несколько часов — по крайней мере, так показалось Говарду, лишенному каких либо ориентиров. Он настороженно наблюдал за вошедшим, продумывая свою линию поведения, но доктор вдруг доброжелательно улыбнулся и присел на кровать.

— Я смотрю, вам уже лучше, — заявил он, мимолетно касаясь пальцами его лба, словно проверяя температуру. — Как вас зовут?

— Энди, — мысленно взяв его за горло, прохрипел Говард. — Меня зовут Энди Бернс. А почему я привязан?

— Вы вчера сильно напугали нас, Энди, — с явным облегчением заметил врач. — Кричали, требовали кому-то позвонить. Пришлось сделать вам укол, чтобы вы себе не навредили.

— Простите за беспокойство, — еле сдерживаясь, процедил Говард, растягивая губы в виноватой, как ему казалось, улыбке. — Но сейчас-то все хорошо? Можно меня отвязать?

На лице доктора промелькнуло сомнение, тут же смазанное дежурной улыбкой.

— Разумеется! — кивнул он, поднимаясь. — Сейчас вам принесут поесть, потом я осмотрю вас еще раз, сделаем пару анализов. Вам удивительно повезло, Энди. Кроме сотрясения и пары ушибов на вас больше нет ни царапины. Я, признаться, такого еще не видел. В рубашке родились.

— А... Говард? — сделав над собой усилие, спросил Янг, и лицо врача моментально омрачилось.

— Да, нас предупредили, что вы будете о нем спрашивать, — невпопад заметил он. — Мне жаль. Машина перевернулась, и основной удар пришелся на вашего друга. Мне очень и очень жаль.

— Похороны уже были? — после тяжелой паузы поинтересовался Говард. Марч неопределенно пожал плечами. — Выясните это, пожалуйста. Если вам не трудно. Я бы хотел на них присутствовать, если это возможно.

— Я постараюсь, — снова кивнул тот. — Но, учтите, вам еще пока нельзя вставать. Сейчас я пришлю к вам кого-нибудь.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Говард, а потом вспомнил еще кое-что. — Доктор Марч! А... Ко мне никто не приходил? Вы кому-нибудь сообщали, что Эн... что я в больнице?

Доктор развел руками.

— Простите, но ваш телефон разбился, а больше никаких контактов указано не было. Если вы дадите мне телефоны ваших родственников...

— Спасибо, не надо! — быстро перебил его Говард, который никогда не слышал ни про каких родственников Энди. — Я как раз хотел просить никому не сообщать. Не люблю суету.

— Хорошо, — не стал настаивать тот.

Оставшись один, Говард долго лежал, молча уставившись в потолок и раздумывая над своим аховым положением. Уходя, доктор снял ремни, но он не спешил подниматься, желая немного прийти в себя. Через некоторое время в комнату впорхнула медсестра с подносом в руках, и Говарду пришлось отвлечься от невеселых мыслей. После ее ухода он почувствовал себя значительно лучше. В голове заметно прояснилось, а внутри разжались стальные обручи паники, сдавливавшие внутренности и мешавшие дышать. Захотелось подняться, и Говард, отринув наставления Марча, начал осторожно сползать с кровати.

Ему удалось вполне уверенно встать, несмотря на ощутимое головокружение, и, осмелев, Говард сделал несколько шагов. Потом еще несколько. Через десять минут он сумел добраться до душевой и, тяжело дыша, оперся о край раковины. Короткое путешествие далось ему нелегко, но холодная вода, брызнувшая на лицо, привела в чувство. Говард с наслаждением умылся, а потом поднял голову и замер от неожиданности. Из висевшего над раковиной зеркала на него смотрел Энди.

В фильмах люди, попавшие в чужое тело, обнаружив подмену, заходятся в истеричном крике или падают в обморок, но Говард не сделал ни того, ни другого, и только молчал, внимательно вглядываясь в отражение, которое никак не могло быть его собственным. Это противоречило науке, логике, здравому смыслу, порядку мироздания и федеральному законодательству, но являлось трудно оспоримым фактом, если только он и в самом деле не сошел с ума. В своем рассудке Говард привык не сомневаться, но в этот момент его уверенность изрядно поколебалась.

Невероятно. Пластическая операция? Но он не мог провести без сознания столько времени! Или мог? Говард повернул голову, пытаясь рассмотреть швы на шее, провел пальцами за ушами, но кожа везде была ровной и гладкой. Может, какие-то современные технологии? Нет, чушь!

"А то, что я выгляжу, как мой мертвый любовник, конечно же не чушь", — язвительно подумал Говард, приподнимая брови. Отражение в зеркале в точности повторило движение. Говард оскалился, показал сам себе язык, ущипнул себя за щеку и нажал пальцем на нос, превращая его в подобие свиного пятачка.

"Энди бы очень не понравилось такое обращение", — мельком подумалось ему, и Говард, устыдившись, прекратил издеваться над чужим-своим лицом. Внезапно его осенила одна мысль, и он, едва не загремев на пол, наклонился, чтобы рассмотреть правое колено. Увиденное заставило его затрястись.