Кислая

— Два года!— в ужасе воскликнула Лиза, не понимая, что такого могла сделать это милая девочка с куцими косичками и ямочками на щеках. Но не спросила, а только жалостливо посмотрела на неё.

Та сплюнула, недовольно глянула на Кислую и грубо сказала:

— Хватит бакланить, идем!

Лежа ночью в кровати и слушая тихое размеренное дыхание спящей рядом Катьки, Лиза делала выводы из происходящего. В этот день Седая не только ознакомила её с колонией, но и помогла в цехе, показав и научив шить фартуки, а затем, не останавливаясь на проделанном, представила её остальным. Как говориться взяла над ней шефство, и Лиза была только этому рада. Конечно, сказать, что все девушки были милые, она не могла, что поделать контингент был разный и далеко от порядочного, но в целом девки нормальные и, да и условие были более-менее, так что если не считать злобной троицы, то своим местом пребывания девушка была довольна.

Довольна... Кто бы мог подумать, что такому месту можно радоваться? Оказалось все познается в сравнении. Сидя в сизо длительное время, один в заднице у другого и наслушавшись о колониях ТАКОГО, что волосы становятся дыбом, то только тогда можно оценить то, что получила. А она не считала себя глупой и понимала, что малолетка не зона и здесь проще выжить. Конечно, это не пионерский лагерь и при необходимости надо показывать зубки, но на зоне ей бы пришлось в сто крат хуже. Там прибегают к тяжелой артиллерии и применяют все что есть в арсенале: зубы, клыки и все остальное. К тому же она не раз слышала рассказы об однополой любви и ужасно этого боялась. Как оказалось не зря. Вон и Чита на это намекала, правда она надеялась, что это угроза, а не реальное предложение.

" И кормят здесь лучше, чем в сизо,"— решила Лиза, повернувшись на бочек и свернувшись в калачик. "Лучше, но не так как дома,"— горько подумала она, вспоминая пироги мамы и незаметно для себя перенеслась в воспоминания.

* * *

* * *

* * *

* * *

— Мам, мам!— прокричала Лиза, входя в кухню.

— Ты чего кричишь?— спросила мать, устало вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Стоял месяц июнь и лето, взяв немалый разгон, быстро и нахраписто вступало в свои права. В маленькой плохо проветренной кухне и так было жарко, а при включенной духовке стало как в бане.

Лизка подошла к столу и схватила с подноса горячий пирожок. Женщина тихо усмехнулась, заметив действия дочери, но не прокомментировала, хотя и не любила когда та хватала куски. Ладно, один можно. Татьяна вытерла вспотевшие руки об фартук и открыла духовку от которой в тот час повалил пар и ароматный запах свежей выпечки. Подхватив с боку кухонное полотенце, она привычно сложила его вдвое и ухватила горячий поднос с румяными и круглыми пирожками. Поставив противень на железные подставки, размещенные на столе, быстро и ловко стала перекладывать пирожки на поднос.

— Мам,— вновь произнесла дочка, протягивая руку и пытаясь схватить еще пирожок.

— Не перебивай аппетит,— хлопнув по руке, сказала мама.— Ты уроки сделала?

— Угу,— промычала Лиза, умудрившись стащить выпечку. Что поделать, но пирожки с капустой были её слабостью. А такие как делала её мама, она вообще считала самыми лучшими. Честно говоря, она в своей жизни не встречала никого, кто бы готовил лучше, чем она. Жили они не богато, а если смотреть правде в глаза, то бедно, но её мать умудрялась из простых продуктов делать такие блюда, что пальчики оближешь.

Поэтому заметив как мать отвернулась, она тихонько обошла её сбоку, подцепив еще один пирожок, затем достала с холодильника запотевший хрустальный графин, единственная гордость и наследство её матери и налила себе в стакан холодный компот. Быстрыми и жадными глотками Лиза выпила его до дна.

— Ну все! — рассерженно произнесла женщина, с грохотом ставя очередной противень на стол. — Ты опять куски хватаешь. Если тебе нечего делать так ты только скажи, я тебе быстро работу найду.

— Не-е, я по делу, — стушевалась девушка не зная, как лучше преподнести то, что хотела.

— Выкладывай уже,— нетерпеливо попросила мать.

— У нас завтра физкультура, а у меня есть только Пашкины штаны. Посмотри, на кого я в них похожа,— выпалила она, и покрутилась вокруг свой оси.

— На кого? На бабушку,— улыбнувшись, ответила та.

— Это не смешно, — топнув ногой, возмутилась Лиза.— Мне шестнадцать лет, а я донашиваю штаны младшего братца. Мам, пожалуйста,— она заискивающе посмотрела на мать и в молитвенном жесте сложила руки,— ну я тебе очень-очень прошу, поговори с папой. Ну не могу я все время быть как лахундра. Девчонки в классе знаешь в каких вещах ходят? А у меня две пары джинс и старая юбка. Посмотри на эти штаны, да меня все засмеют.

— Лиза,— ласково и терпеливо сказала мама,— каждый живет по своим средствам.

— Ой, давай не будем,— оборвала она. — Причем здесь средства! Я же не мерседес прошу. Я просто хочу иметь нормальные штаны, разве я прошу многого?

— Что за крики? — в дверном проеме выросла высокая фигура отца. Он прошел вперед и вопросительно посмотрел на своих женщин. От его присутствия в маленькой кухни стало тесно, казалось, он заполняет собой все свободное пространство. Не дождавшись ответа, мужчина подошел к столу и, отодвинув стул, сел за стол.

— Ничего, — тихо ответила ему жена, бросив на дочь предостерегающий взгляд. Та нетерпеливо пожала плечами, всем своим видом выражая недовольство и отказываясь молчать. Брезгливо надув губы, она прислонилась к стене и молча наблюдала, как мать суетливо накрывает на стол.

"Нет, она никогда не будет такой"— уверенно сказала она самой себе, следя глазами за мамой. Бегает на задних лапках перед отцом, а он сидит как султан и только указания раздает. Как можно так низко опуститься и совсем не любить себя?

— Да? А мне показалось по-другому,— подал голос отец.

— А тебе не показалось,— откуда-то набравшись храбрости открыть рот и говорить в таком тоне с отцом, сказала Лиза. — Я как раз говорила маме, что не могу в этих лохмотьях ходить в школу.

— Посмотрите, какая принцесса,— ехидно заметил отец и, повернувшись к жене добавил.— Пиво принеси!

— Да, да. Сейчас.

Поставив перед ним открытую бутылку, она посмотрела на дочь. Что и говорить, но девочка была права. Штаны выглядели ужасно. Трикотаж вытянулся и висел на коленях, а черный цвет поблек и выглядел тускло. В таких штанах можно разве что полы мыть, а не выходить в люди. Но как уговорить мужа в этом, это был тяжелый вопрос. Павел всегда был экономный и никогда не понимал людей бегущих за модой. А когда дело касалось Лизки, то вовсе не желал тратить и рубля.

— Павел, а может...— заискивающе начала женщина.

— Что может?— недовольно перебил муж. — Не понимаю, чего ты все время мямлишь, хочешь что-то сказать, тогда говори прямо и по делу.

— Я думаю, надо купить ей новые штаны,— сказала она, крутя полотенце в руках и опустив глаза вниз.

— Ты думаешь!?— повернувшись, он посмотрел на неё, как будто видел её в первый раз. — Если бы думала, то не предлагала. У нас нет денег на всякую ерунду. Штаны нормальные, целые, так что нечего жаловаться.

— Угу, сохраним для наследников,— съехидничала Лиза.

— Хватит!— стукнул он ладонью по столу, и бутылка со звоном опрокинулась. Пиво вырвалось из горлышка и шипя жидкость потекла тоненькой струйкой по столу, а затем убегая по клеёнчатой скатерти вниз. Мужчина недовольно встал, с грохотом отставив стул в сторону.

— Доигралась? Испортила настроение? — бросил он, обвиняюще посмотрев на жену. — На физкультуре надо заниматься, а не думать, как выглядишь, — заявил он дочери. — А ты,— повернувшись к жене, — вконец испортила её.

— Тогда я не пойду,— задиристо заметила Лиза.

— Только попробуй,— угрожающе произнес отец, нависнув над девчонкой.

— И что тогда?— спросила она, стараясь не показывать страха, но потерпела фиаско. Её вопрос прозвучал дрожащим и неуверенным голосом.

-Лучше тебе не знать, — зло процедил он и ударил кулаком в стену. От глухого удара она дернулась, а мать испуганно вскрикнула. Павел обвел всех тяжелым взглядом, хмыкнул, заметив испуг, и довольный, вышел из кухни.

— Лизка,— укоряюще произнесла мать.

— Что Лизка? Ты сама знаешь, что я права. Пойми наконец, мне надоело играть роль шута в классе. Ты думаешь легко слушать, как каждый день тебе говорят:

" Какие замечательные штаны, это наследство от старших братьев?" или " Милые кроссовки, не в них ли вчера твой младший брат играл в футбол?"

— Милая моя,— сочувственно произнесла мать и прижала к себе дочь.— Я знаю, тебе нелегко, но так ты ничего не добьёшься. Постарайся вести себя тихо, не перечить отцу, а я с ним поговорю.

— А если нет? — спросила Лиза и испытывающе посмотрела в глаза.

— Тогда, я что-то придумаю,— грустно улыбнувшись, ответила та.

— Что? Опять откажешься от обедов на работе, а эти деньги отдашь мне? НЕ ХО-ЧУ, — по слогам протянула Лиза.— Я не понимаю, почему ты должна придумывать оправдания и обманывать? Почему ты должна в чем-то себе отказывать ради меня. Ты на себя вообще ничего не тратишь. Мама, посмотри на себя. Когда ты покупала себе новое платье или делала прическу? Только не говори, что денег нет. На ящик пива есть? Или на футбольные игры? Давай будем честные и признаем, что у нас в доме сначала стоит отец с его прихотями, а затем только мы.

Прошёл месяц. Лиза втянулась, стала как многие другие — учиться, работать и даже принимать участие в местном хоре. Правда, пела она не очень хорошо, но здесь и не искали певиц. Участие в общественной жизни колонии было одним из требований по перевоспитанию трудных подростков, а она лишь выбрала подходящий для неё вариант.

По большей части, её пребывание стало терпимым только благодаря Седой. Это она взяла её под свою защиту, опекая девушку с первого дня. Кому-нибудь покажется странным, что девчонка на два года младше заботилась о ней, но в колонии существовали свои законы.

Здесь отдавалась дань почёта не старшим по возрасту, а тем, кто обладал силой и весом. И как бы неестественно это звучало, но маленькая симпатичная Катька оказалась авторитетной личностью. Обычно в колонию попадали с шестнадцати лет, и только в случае тяжких преступлений планка снижалась до четырнадцати.

Седая входила в категорию злостных нарушителей и, за прошедшие два года пребывания стала одной из старожил, успев к этому времени тщательно изучить быт, служебный персонал и местность. Вёрткая, любознательная и пронырливая она исследовала все вокруг, и не было ни одного укромного уголочка или закоулка, которого она не знала. Лёгкий весёлый характер и милая мордашка позволили расположить к себе некоторых из работников и вскоре наладить сеть полезных знакомств. Девушка не была сильной, но умной и не по годам хитрой особой. Маленьким зверьком, загнанным в угол обстоятельствами и неудачно сложившейся жизнью. Срок у неё был большой, и по возможности она постаралась сделать свое пребывание терпимым и удобным для жизни.

В неволе быстро взрослеют, а у Седой было много времени, чтобы осознать происходящее. Вначале она была тихой, присматривалась ко всему и быстро училась. Многие появлялись и многие уходили. Кто-то выходил на свободу, а кого-то переводили на зону. За решеткой, где все контролировалось, люди были единственным непостоянным фактором, и за ними было интересно наблюдать: изучать их жесты, выражения лица и повадки, порой не отличающиеся от животных. За это время Седая научилась читать людей как открытую книгу и если Чита вызывала у неё брезгливость, то Лиза на её фоне казалась чистым, светлым пятном. Повышенное любопытство по отношению к Кислой стало решающим фактором, и она взяла её под свое крыло, убив двух зайцев: насолить Чите, которая её неимоверно бесила, и поддержать новенькую, дав возможность освоиться и прийти в себя. Екатерина не была альтруисткой, она знала, что это окупится.

В очередной раз ей удалось разглядеть то, что ещё не смогли увидеть другие. За наивным фасадом Лизы скрывалась сильная личность и Седая, с любопытством и азартом ожидала, когда девушка освоится и покажет свои коготки Чите. В этом богом забытом месте, редко предоставлялась возможность хорошенько повеселиться, и будущее представление стоило затерянных сил.

— Ну что, поговорила? — спросила Катя, заметив Лизу.

— Ага. Представляешь, разрешила!— радостно поделилась та, залезая с ногами на кровать и по-турецки складывая их. — Я сделала все, как ты сказала, но честно говоря, не думала, что сработает. Но Катюха, ты, как всегда, оказалась права. Снимаю перед тобой шляпу.

— Брось. Николаевна нормальная баба, к тому же психолог. Она обязана была оценить твой поступок. Поверь, не каждая приходит к ней по собственному желанию, к тому же ещё делиться своим прошлым. Так что на фоне всего этого, твоя просьба выглядит маленькой и незначительной. И главное, она и не идёт в разрез с её целями. А какие цели у штатного психолога?— спросила Седая, хитро блеснув глазами и подняв указательный палец вверх, процитировала:

— Это нравственное, правовое, трудовое, эстетическое и физическое воспитание трудных подростков. Так что не парься, а просто радуйся.

Лиза рассмеялась, но потом погрустнела.

— Кто бы мог подумать,— поделилась она, — что пройдёт полгода, и я буду скучать по бегу. Да так, что пойду просить об этом разрешения. Я всегда думала, что ненавижу спорт. Как ты думаешь, это сизо на меня повлияло?

— Конечно, сизо внесло свою лепту. Человеку, который всю жизнь вел подвижный образ жизни, сложно провести полгода на заднице и ничего не делать. Но, мне кажется, причина не только в этом...

"Ох, мне эти намёки", — подумала Лиза, задумчиво подтянув к себе подушку. Вот и сейчас Катька не досказала, а многозначительно посмотрела на неё. Всем своим видом говоря, что пора, дорогая, напрячь мозги и самой до всего дойти. Да... с её умом надо учиться, а не на зоне сидеть. Шестерёнки у неё так работают, что все только диву даются. Вон как легко просчитала Николаевну, а к ней не так просто поступиться. А Катька научила и, главное, вроде бы ничего такого не сказала, но сработало. Голова.... Так, о чем она намекала? О спорте.

Лиза и сама знала, что дело тут не только в сизо. Но думать на эту тему было больно. И не потому, что вспоминалась свобода, а потому, что она сразу возвращалась мыслями к дому. А с ними в голову лезла горькая правда — родители он неё отказались. Она до сих пор не понимала, как такое может быть, но тогда как объяснить то, что никто не пришёл в суд и никто, ни разу, её не проведал? Не прислал передачу или письмо. Разве так сложно чиркнуть пару строк, написать дочке, что все в порядке. Рассказать о том, как дома. Сказать, что любят и все будет хорошо. Думать об этом было горестно и обидно. Особенно остро боль ощущалась в день посещений. Девочки возвращались после встреч радостные, возбужденные, полны новостей и подарков, а у неё ничего.... Даже несчастной фотокарточки с родными и то, не имелось. Нахмурившись, Лиза попыталась отогнать от себя плохие мысли. Но это не помогло, и она вновь вернулась в прошлое.