Высшая магия

Кей вздохнула, и пылинки затанцевали в свете ламп. Змея стала двигаться неспешней, словно кадры замедленной съемки. Потом и вовсе замерла, поворачивая головой в разные стороны, будто потеряв цель. Когда змея разочаровалась окончательно, она скрутилась в клубок, который тут же снова зашевелился, чтобы выпустить в мир очередного монстра. Кей дрожала при мысли о том, что может оттуда выйти.

И не зря: зал огласил истошный крик, а затем из клубка взметнулись крылья с когтями, а вслед за ними выкарабкался дракон, такой настоящий, что Кей невольно присела. И в тот же момент, как она осознала наличие у себя ног, маскировка ветра слетела с нее бесследно, тяжко вздохнув в вентиляционной трубе зала.

— Нет, — прошептала Кей, когда мифическая рептилия повернула к ней кровожадную голову и приподняла крылья. Кей бросилась от нее прочь: но куда она могла убежать в ограниченном пространстве? Вопрос заключался лишь в том, как много кругов она успеет намотать до того, как ее достанет хвост, крыло, пасть или огромные когти дракона.

Когда Кей почувствовала, что силы ее стремительно иссякают, дверь зала неожиданно открылась и в него шагнул Майкл. Судя по его глазам, он понятия не имел, что застанет внутри, но при виде дракона ни один мускул на его лице даже не дрогнул. Кей из последних сил совершила рывок и кубырем полетела под ноги Майклу. И успела поднять голову, чтобы встретить свой конец достойно , но лишь увидела, как Майкл, совершенно не напрягаясь, сделал едва уловимый жест рукой, и дракон сгинул, словно его никогда и не было.

Кей понятия не имела, каких старшекурсников и чему он учил, но он был великолепен в том, что делал. Его невозмутимость и мощь потрясали и вызывали восхищение, даже несмотря на то, что он едва ее не угробил. Он выглядел богом, у ног которого валялась ничтожная скорчившаяся от страха и бессилия смертная. И в ту же секунду к Кей пришло странное ощущение, что самое безопасное место на земле — рядом с ним.

Кей не то вздохнула, не то всхлипнула, и он обратил свое внимание на нее.

— Дракон? — даже в одном этом его слове звучала тонна сарказма. — Обычно адепты более гуманны к себе.

Кей не поняла ни слова из того, что он сказал. Дракон? А что насчет чертовой гиены или змеи? Она стала ветром, на какие-то несколько безумных секунд она стала ветром. Кей не знала, плачет она или смеется, из ее легких вырывались только странные хрипы.

Через вечность и еще один миг Майкл заговорил вновь:

— Ну что, ты сожалеешь?

Ветер в Кей кричал: о чем, о чем мне сожалеть? У меня нет ни надежд, ни сожалений. Ива молча трепетала на ветру. А девочку, что неслась по залу, как сумасшедшая, пытаясь избежать лап дракона, больше уже ничего не волновало и не беспокоило: она лишь пыталась дышать, потому что у нее все еще были легкие, все еще бежала кровь по венам, и все еще дрожала всередине жизнь.

Майкл смотрел на нее по-прежнему невозмутимо, словно в его распоряжении были все века мира.

— Я сожалею, — наконец, выговорила она, — о своем длинном языке.

Майкл молча наблюдал за ней. Потом коснулся ее плеча, и в Кей потекла темная со сладковато-горьким привкусом энергия. Он лечил ее, исцелял раны, физические и психические, нанесенные поединком. Кожу покалывало, пока она затягивалась и разглаживалась, словно ничего и не было — Майкл и в этом был удивительно хорош. Он не накачивал организм энергией чрезмерно, так, что человека практически выкручивало от переизбытка, и не работал уныло и неспешно, как травницы. Он делал это ровно так, как было нужно: не быстрее и не медленнее. Постепенно приходя в себя, Кей думала о том, что действительно сожалеет о своем длинном языке, но, как ни странно, не о сути того, что сказала. Майкл наказал ее за своеволие и дурость, но, несмотря на жестокость урока, он заботился о последствиях, он был честен в своей суровости. У него, как у наставника, существовали свои правила, но он заставлял их исполнять не только ученика, но и самого себя.

— Спасибо, — прошептала Кей, когда Майкл убрал руку. Он снова с интересом взглянул на нее, но в итоге лишь покачал головой:

— Тебе еще очень над многим нужно работать.

— Вы правы, Наставник. Я могу придти к Вам в класс? — неожиданно для самой себя вдруг спросила она. Был ли это очередной эффект ее длинного языка или результат перенесенных потрясений, но слова вновь повисли в воздухе.

— Можешь, — спокойно отозвался он, подымаясь. И Кей почему-то стало хорошо на душе, будто сегодня не случилась самая отвратительная катастрофа в ее жизни, а произошло наконец что-то правильное, важное, поворотное. А может, поворот этот случился еще раньше, в тот момент, когда она решила сбежать на выходные домой. В его дежурство, подумать только, в его, будь оно трижды неладно, дежурство. От кого она пыталась удрать? Смешно подумать.

Глава 3

Никто из наставников не возражал, что студентка первого курса ходит на занятия, которые посещают исключительно старшекурсники. Похоже, они полагали, что это дело Майкла. Зато так не считал никто из старшекурсников. Они почему-то восприняли появление Кей, как личное оскорбление. С первой же секунды пребывания в классе она подверглась подколам, нападкам, пакостям и всему остальному, что только могло отравить человеку жизнь. Но, странное дело, ничто не могло отвадить ее от занятий у Майкла. Она ловила каждое его слово — и было что ловить. Даже если он рассказывал теорию, можно было не сомневаться ни в одной детали, которую он упомянул, потому что Майкл говорил из собственного опыта в отличие от многих других наставников, любивших пофилософствовать, но никогда не участвовавших в реальных сражениях. После памятного поединка Кей не сомневалась в том, что у Майкла богатый боевой опыт. Он был теоретиком и практиком в одном лице, умел четко и одновременно захватывающе излагать свои мысли. Впрочем, судя по остальным учащимся, не всем его слова казались такими уж захватывающими, потому что Кей не раз ловила зевки в аудитории. Но сама она искренне не могла понять, как они могут упускать хоть слово из того, что он говорит. Кей впитывала все его рассказы, как губка. Приходя в свою комнату, она тренировалась до одурения, пока не валилась с ног или не истощала психику в ноль, и только тогда позволяла себе отступить, и то на время, чтобы потом с утроенной силой накинуться на нерешенную задачу.

Успокоение и отдых, как ни странно, она научилась находить в том самом состоянии, когда представляла себя ветром. Она как бы растворялась в пространстве, переставала существовать, как личность со всеми ее накопившимися проблемами, усталостью, болью, и собиралась вновь очищенной и целостной, без посторонних вкраплений. В книге о восточных магах о подобном не было ни слова, но Кей сама пришла к этому и не собиралась упускать.

Однажды она сидела в оранжерее, вернувшись на волнах ветра в свое собственоое тело, когда к ней подошли несколько старшекурсников. Кей ожидала очередных грубых шуток или пинков, но вместо этого один из них произнес:

— Слышь, Бали, нужно сходить за наставником Майклом, его просят подменить Трентон — она сегодня не придет.

— Куда? — безразлично отозвалась Кей.

— К нему домой. Зази расскажет тебе, где это.

— Хорошо, — Кей поднялась с пола, отряхивая юбку.

Зази, будто нехотя, объяснила ей, где находится дом Майкла. Это было всего лишь в пятнадцати минутах ходьбы от школы. Кто бы мог подумать, что он жил на холмах сразу за шоссе. Кей пыталась вспомнить в том районе какие-нибудь жилые дома и не могла. С одной стороны вроде бы находилась свалка, с другой — этнический парк, а с тыла — какое-то заброшенное производство.

Дом Майкла. Святая святых, где он спал, жил и творил свои заклинания, где с его легкой руки слетали самые жуткие вещи, которые она когда-либо видела. Кей шагала по дороге, и ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди и ворвется в дом первым.

— Она ведь может погибнуть, — проворчала Зази, комкая свой вязаный шарф.

— Не погибнет, скорее всего, ее просто шибанет внешней защитой. Полежит в отключке какое-то время, выскочка чертова, — выругался Кеп, здоровый парень, которому больше пошел бы трактор, чем магические аксессуары.

— Это нечестно, он ведь говорил нам о защите и о том, как ее избежать. А ее отправили вслепую.

— Зази, ты чего о ней так печешься? Может, переведешься на первый курс? — Кеп противно заржал, и его поддержали еще несколько луженых глоток. Совесть Зази была благополучно заткнута, и сама вязальщица заклятий замолчала.

— Я одного понять не могу. Он ведь ее сам не уважает, так чего нянчится? — тем временем продолжила вслух Беа, яркая девушка с черными волосами, точеным носом и пухлыми красными губками. — Прихлопнул бы ее на первой же тренировке — да и дело с концом. Ему бы никто даже претензий не предъявил.

— Говорят, они уже тренировались вместе, после женитьбы, — протянул Рис, и вся группа заржала. — Потом от соплей сутки зал оттирали.

— А мне кажется, она ничего, и уже едва ли отстает от нас, — вновь заговорила Зази, и все тут же замолчали, с досадой и раздражением уставившись на чокнутую вязальщицу.

— Зази, я вот не пойму, ты с кем? — с нотками угрозы в голосе произнес Кеп.

— Вы видели, как она плетет заклятия? Она их не сплетает с нуля, а словно встряхивает кружево, и то ложится так, как ей надо. — Продолжила Зази, никого не слыша. Когда она уходила в рассуждения на любимую тему своей специальности, останавливать ее было бесполезно.

Рис только безнадежно махнул на сокурсницу рукой:

— Понеслась, опять со своим плетением и кружевами.

Ребята поглядели друг на друга и стали разбредаться, кто куда.

О близости жилища мага говорили волны энергии, подымавшиеся от земли и кристаллизовавшиеся в воздухе. Но это была его энергия,узнаваемая, со сладковато-горьким привкусом, которую Кей хотелось пить и пить, в которой хотелось забыться и остаться. Кей не верила в судьбу, но была благодарна лени или играм старшекурсников за то, что сюда отправили именно ее.

Густые вихри травы по колено, стелящаяся, некошеная — дорога сначала превратилась в грунтовку, а потом и вовсе исчезла, будто тут никто не жил, или жил когда-то очень давно. В книге о восточных магах говорилось, что истинный воин неуловим, и нет пути к его дому, кроме как пути духа. И только ученик способен найти дорогу к своему учителю, остальным же этот путь заказан.

Время от времени Кей ощущала невидимые преграды, будто воздух становился плотнее, но проходила сквозь них беспрепятственно — те лишь слегка пружинили, когда она их миновала. Дом на возвышении был деревянным, достаточно старым, но приятным с виду, может, только чуточку мрачноватым, и то из-за того, что дерево со временем потемнело. К порогу вели четыре деревянные ступеньки.

Кей со священным трепетом поднялась по ним и долго уговаривала себя, прежде чем все-таки осмелилась поднять руку и постучать. Сердце ее стучало значительно чаще и громче, шумом отдаваясь в ушах.

Майкл замер на долю секунды, ошарашенный, посреди комнаты. Через секунду он уже снова был готов ко всему. Весь дом окружали несколько колец защиты. Иначе и быть не могло в его положении. Ученики были меньшей из бед, но достаточно хлопотной: из-за них он вынужден был предусматривать варианты, когда бы они могли пройти невредимыми, но для этого, как минимум требовалось обращение к нему и разрешение на проход, которое он аннулировал обычно тут же после визита. Конечно, случались гости и другого рода: старые друзья или враги, что со временем сводилось одно к другому. Но даже они не стали бы соваться прямо к Майклу на порог, потому что для этого надо было быть вкрай безумным или настолько сильным, что уж о маге такой мощи он как-то бы — да услышал. К тому же, Майкл не ощущал никаких признаков агресии или страха, которые непременно сопровождали визит чужака.

Глупый сутдент, забывший правила? Такие должны были валяться без сознания у круга внешней защиты — для того он и существовал: от дураков и ворон. Да и от учеников, когда бы они ни приближались к его дому, всегда исходила истошная волна ужаса с примесью подхалимничества или откровенной ненависти. Здесь же не было ничего: тот, кто стоял за дверью, не излучал ни одной негативной эмоции, ни страха, ни агрессии. Изрядная доля волнения — это да, а еще что-то уж совершенно из ряда вон выходящее, вроде радости и надежды. С таким набором к нему не приходили. Белый маг? Но опять же, с чего бы ему радоваться Майклу? Кроме дня открытых дверей в психушке, не оставалось ничего.

Майкл распахнул дверь и уставился на веснушчатое лицо с рыжими завитками волос.

— Майкл, — проговорила Кей, оторопев от вида его голого торса, еще влажного после тренировки, и спортивных штанов. Но тут же взяла себя в руки и, уставившись в пол, продолжила: — Вас просят заменить Трентон... если Вы, конечно, можете, — ее взгляд вновь непроизвольно поднялся и скользнул по его телу. Он был прекрасно сложен. Кисти его рук, на которые она уже много раз обращала внимание раньше, казались ей совершенными, так вот остальное его тело выглядело не хуже. Кей вновь опустила глаза в пол. В старых потрескавшихся половицах не было ничего интересного, но смотреть на него было невыносимо: Кей чувствовала, что выражение ее лица, глаза, — все выдает ее с головой.

— Хорошо, — он будто тоже был слегка смущен.— Подожди снаружи.

И Кей с облегчением пулей вылетела за дверь. Только снаружи она смогла отдышаться: ей хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Находиться с ним рядом, в его доме, оказалось слишком сильным испытанием для ее психики. Кей тянуло к нему. Ей нравились линии его тела, его сила, даже мрачность и темные отголоски прошлого. Классический случай девичьей влюбленности в преподавателя, с той лишь разницей, что в него почему-то больше никто не был влюблен. Никто не замечал его удивительных рук, его стойкости характера. Был ли он красив? Поначалу Кей так не считала, но не после того памятного вечера пятницы. С тех пор он стал особенным, для нее. Сама того не понимая, Кей готова была пойти за ним в огонь и воду. Она даже не знала, когда это случилось. Но это была правда, и каждым ударом ее наивное сердце лишь подтверждало эту мысль.

— Идем, — он легко сбежал по ступеням и даже не взглянул, поспевает ли она за ним.

Всю дорогу Майкл о чем-то сосредоточенно думал, и Кей даже удалось заметить изменение уровня энергии вокруг него.

Майкл менял защиту, влпетая в нее дополнительные параметры. Ему не приходило раньше в голову побеспокоиться о варианте, когда бы гость не испытывал к нему негативных эмоций. Казалось бы, такой гость и не являлся угрозой, от которой требовалась защита. На животных ему было наплевать, хотя и животные, и люди-нормалы обычно подсознательно избегали соприкосновения с его щитами, они всегда обходили его территорию десятой дорогой. И только Кей не обладала ни интуитивным неприятием человека, ни хотя бы одной негативной эмоцией, направленной в его сторону. Безумие. Он с сомнением оглянулся на спешащую за ним девушку.