Ангел Смерти

На этот раз его руки потянулись к животу несчастного, и Соня с ужасом увидела, как его пальцы погрузились вглубь. Когда они добрались до внутренностей, пациент издал длинный истошный вопль.

Крик выдернул Соню из ступора, и она со всех ног бросилась в коридор. Странно, но незнакомец даже не попытался ее остановить. Настолько был увлечен или самоуверен? Теперь Соня не сомневалась, что он причастен к смерти женщины. "Внук" из парка оказался маньяком-убийцей, приканчивавшим свои жертвы изощренным способом.

— Сестра! — Соня неслась по коридору, не разбирая дороги.

— Тише ты! — ухватила ее санитарка. — Нам тут и так криков хватает! Таня уже бежит с лекарством. Сейчас ему двойную уколем — и все будет хорошо.

— Но его же там... он же... — начала Соня и запнулась. О чем она говорит? Незнакомец, наверняка, уже снова успел улизнуть. А если она продолжит, то с учетом того, что рассказывает пациент, ей вколют следующую порцию успокоительного и уложат на соседнюю кровать. И где тогда гарантия, что незнакомец не вернется за ней, и она не станет следующей? Соня открыла рот и закрыла его вновь, хорошенько все взвесив.

— Да, конечно, — кивнула она санитарке. — Мне пора, — добавила чужим охрипшим голосом.

— Давай, иди, — кивнула женщина, направляя ее в сторону лифта. — И, спасибо.

Соня кивнула в ответ и зашагала к лестницам: там всегда курят врачи — не так страшно, что кто-то застигнет тебя один на один.

Соня никогда не считала себя трусихой, но теперь она без конца озиралась и вздрагивала каждый раз, когда кто-то из персонала или больных оказывался к ней слишком близко. Она преодолевала лестницу, словно полосу с препятствиями, задыхаясь, несмотря на то, что двигалась достаточно медленно. Наверняка ее глаза были расширены от ужаса, но это место изобиловали людьми с проблемами, и только потому, наверное, на нее никто не обращал внимания. Ползущая вдоль стены, беспрестанно озирающаяся и дышащая, как паровоз. Но ей мерещилось, что страшные руки незнакомца вот-вот вырастут прямо из больничной стены и дотянутся до нее, достанут, сожмут — и тогда ей конец. Было во всем этом что-то, отдающее откровенным сумасшествием, ведь то, что она видела, не могло происходить на самом деле. Люди не умеют опускать руки в чужую плоть, словно в воду. Она видела такое только однажды, по телевизору, и те люди были с далеких островов, их называли, кажется, хилерами, да и то всем было ясно, что это лишь фокус. Быть может, она нанюхалась чего-то в той ненормальной палате, или часть лекарства каким-то образом попала в ее кровь. Любое самое фантастическое предположение было лучше, чем поддаться панике. Страх сковал ее сердце не хуже рук незнакомца, но пока Филиппа не было видно, она способна еще была убегать и бежала. Пусть каждый шаг давался с бесконечным трудом, все же это было бегство. Она заставила себя дышать медленнее, всмотреться в людей вокруг, успокоиться. Она в безопасности, в безопасности, — как заклинание, твердила Соня снова и снова.

Случайное ДТП

Дороги были запружены, как всегда. И, когда им удалось вырваться из пробки, Денис надавил на газ, и машина, взвизгнув, понеслась по окружной.

— Денис, что ты делаешь? — возмутилась Соня, а он лишь скорчил гримасу в ее сторону.

— Ну ты и трусиха, Софья. Как ты вообще будешь по городу за рулем ездить?

— Вот я и не езжу. Потому что все дороги уже заняты психами, — огрызнулась Соня.

— Да ладно тебе, — примирительно произнес он, и похлопал ее по коленке.

Она ненавидела такие моменты. Формально Денис был ее босом. И ей не стоило портить с ним отношения. Но когда он так себя вел, ей хотелось треснуть его от всей души, чтобы он больше никогда и нигде не прикасался к ней так, словно она его собственность.

— Ладно, забыли, — кивнула она. — Только езжай спокойнее, пожалуйста.

— Да пожалуйста, могу вообще ползти, — он демонстративно перестроился в другой ряд и переключился на третью передачу.

— Что там, снова пробка? — Соня обеспокоено посмотрела на очередное скопление машин впереди.

— Здесь не должно быть, — нахмурился Денис, перестраиваясь влево. — Видимо, авария.

Машины толпились, пытаясь объехать место аварии. У бордюра стояла развернутая фура, возле нее — разбитая в хлам легковушка. На тротуаре невдалеке лежало уже накрытое тело, из-под ткани только торчали ноги в туфлях. А на проезжей части лежал еще один человек, парень, совсем еще ребенок. И над ним склонился... Филипп, в потертых джинсах и футболке. Парень явно боялся, потому что его глаза были широко распахнуты от ужаса. Но по мере того, как Филипп что-то ему говорил, подросток понемногу успокаивался и, наконец, совсем безразлично посмотрел вверх. Тогда Филипп обхватил его голову руками — и снова у Сони появилось это ощущение ирреальности происходящего, когда его пальцы прошли сквозь череп пострадавшего — и сжал их. Глаза парня закатились и, издав хрип, он отошел в лучший мир.

— Срань господня, что там происходит такое? Чувак только что откинулся, так? — Денис не мог рассмотреть все, как следует, вынужденный постоянно отвлекаться, чтобы выруливать между машинами. Он лишь время от времени бросал взгляды в правое окно.

— Да, он умер, — проговорила Соня непослушными губами. Тем временем в правое зеркало она увидела позади, как незнакомец поднялся и на виду у десятка свидетелей, никем не удерживаемый, спокойно пошел своей дорогой.

— Что же это такое, — прошептала Соня, холодея. Как он мог так делать? Что происходит? Его никто не видит, кроме нее? Ну, и кроме жертв, которые видят его по-разному. Мужчина в больнице видел демона. Старушка в парке — Филиппа, от которого ей явно не хотелось убежать в ужасе. Возможно, Филипп был кем-то, кого та знала в прошлом. Вырисовывалась совершенно безрадостная картина: Соня видит некоего призрака, кормящегося смертью других людей? От подобных мыслей пробирал мороз. И не слишком ли много смертей выпало на ее долю в последнее время?

Денис всю оставшуюся дорогу ехал спокойно, соблюдал правила и даже пристегнулся. Похоже, на него увиденное тоже произвело эффект. Его рука больше не тянулась к коленям Сони, а шутки закончились, наполнив салон автомобиля тишиной. Неужели он никогда всерьез не задумывался, к чему может привести его езда? Тоже верил в то, что бессмертен? Как все мы, безумцы, строящие свою жизнь из песка, готового рассыпаться в любую секунду. Ничем не лучше бабочек-однодневок, возомнивших, что доживут до следующего лета.

— Жутко как-то, да? — заговорил он.

— Да, — согласилась Соня скорее со своими мыслями, чем с тем, что имел в виду Денис.

— Может, надо что-то в жизни исправить? Я тут подумал...

— Да?

— Давно на рыбалку хотел. Завтра возьму отгул и поеду, — он усмехнулся и, крутанув рулем, выскочил в боковую улицу.

Кофе и сигареты

Мама настояла на том, чтобы Соня поехала с ней забирать тетю из больницы, когда ее выпишут. Ира чувствовала себя на удивление бодро, и самостоятельно стала спускаться по лестнице, когда они так и не дождались лифта. Мама заваливала ее вопросами, желая знать все подробности насчет операции и выздоровления, а Соня невольно вспоминала тот день, когда оказалась здесь впервые.

— Мам, я вас догоню, — бросила Соня, устремляясь назад по коридору.

— Сонечка, ты куда? — обернулась тетя.

— Да наверняка забыла что-то, — отмахнулась мама, придерживая сестру и помогая ей спускаться, хотя та прекрасно справлялась сама.

Соня заглянула в сестринскую и не увидела там ни одного знакомого лица.

— Девушка, вы кого-то ищете? — спросила одна из сестер.

— Нет-нет, извините, — Соня, смутившись, побрела назад по коридору и, заворачивая за угол, нечаянно налетела на ведро.

— Смотри, куда прешь, — выругалась санитарка, и подняв голову, уставилась на Соню.

— Простите, — Соня всмотрелась в женщину и узнала недавнюю знакомую. — Здравствуйте.

— А, это ты. Здравствуй, — уже более миролюбиво проворчала та.

— Как ваш пациент? — испытывая неловкость и запинаясь, произнесла Соня.

Женщина бросила на нее тяжелый взгляд, потом вздохнула и, опершись руками о швабру, ответила:

— Умер той же ночью. От внутреннего кровотечения. Видно, швы после операции разошлись. — Она покачала головой. — Еще бы, так орать и дергаться.

— Он снова кричал?

— Нет, больше нет. Похоже, он так и не проснулся.

— А это не могло быть от успокоительного? — с надеждой спросила Соня.

Женщина сердито посмотрела на нее:

— Не мели глупостей. — Ее швабра зло заходила по полу. — Давай, иди уже, нечего тут топтать. — И задела тряпкой по Сониной ноге.

Но девушке и ни к чему было задерживаться — она и так узнала все, что хотела. Он убил его. Филипп, или кем бы он ни был на самом деле, не оставлял после себя живых. И его никто не видел, кроме нее самой и приговоренных. Что, если бы их удалось вырвать из его рук, помогло бы это их спасти? Соня сама не заметила, как приехал лифт, его двери открылись, и она на автомате вошла внутрь. С ней в кабине оказалась молодая девушка, почти ее ровесница. Волосы незнакомки были покрашены в радикальный черный цвет, на тело накинут такой распространенный здесь домашний халат, а на ногах красовались тапки. В пальцах правой руки она нервно мяла сигарету.

— Задолбали своими запретами, — бросила она Соне, и Соня неуверенно взглянула на нее, не зная, что ответить. — И автомат с кофе — один, на первом этаже, — добавила незнакомка. Ей явно было плохо, но не от болезни. В движениях сквозило что-то нервное, напряженное и неуравновешенное. Наркотики?

Они доехали до первого этажа, и двери раскрылись. Соня увидела в холле как раз выбиравшихся с лестничной клетки маму с тетей, а девушка — свой долгожданный автомат. Проследив за странной девушкой взглядом, Соня едва не застряла в дверях: там, у автомата, прислонившись к нему в расслабленной позе, стоял Филипп.

"Господи, это когда-нибудь прекратится?", — подумала Соня и шагнула в холл. Она наблюдала, как девушка подошла к автомату и стала рыться в карманах штанов, надетых под халатом, в поисках мелочи. Потом протянутую руку Филиппа, предлагающего девушке монетки. Улыбку в ответ, их диалог. Судя по всему, он не казался курильщице знакомым, но явно располагал в ее представлении к общению. Затем он услужливо подал ей стакан с кофе и предложил зажигалку. Соня не отрывала от них взгляда, думая о том, чтобы помешать ему, когда мама взяла ее под руку и сообщила:

— Такси уже ждет снаружи, идем.

Такси действительно ждало их возле входа. Мама все также с утроенной осторожностью стала помогать тете сесть в машину. Ира отбивалась, как могла, уверяя маму в своей полной дееспособности. Таксист со скукой наблюдал за препираниями двух женщин. Соня поставила кулек с вещами Иры на заднее сидение и вновь взглянула на здание больницы. Филипп и девушка вышли наружу, девушка закурила, вернула зажигалку, а потом благодарно приняла из его рук бумажный стаканчик и сделала жадный длинный глоток. Тогда стаканчик неуверенно дрогнул в ее руке, сигарета выпала из сведенных судорогой пальцев и, схватившись за горло, она рухнула на асфальт. Тут же к ней бросились курившие в стороне врачи, засуетились окружающие, кто-то стал оказывать первую помощь. Только что-то подсказывало Соне, что девушке уже ничего не поможет. Филипп не смотрел на Соню. В сущности, он ни на кого не смотрел, словно люди для него не существовали. Он, как всегда, развернулся и пошел дальше по своим делам.

— Соня, поехали, — позвала мама. — Там столько врачей — без нас справятся.

— Да, — Соня опустилась на переднее сидение и закрыла за собой дверь.

— Это еще хороший вариант, я так считаю, — встрял таксист. — Тут вся помощь рядом.

Мама согласилась с ним, и у них, наконец, завязалась беседа, которая каким-то образом плавно перетекла на тетины проблемы со здоровьем. Дальше Соня уже не слушала. Она думала о Филиппе, и о том, что поспеши она, сделай хоть что-нибудь, и, возможно, девушка не умерла бы. Возможно. А возможно, незнакомец понял бы, что она его видит, и также безжалостно разделался с ней, как и с остальными. Его никто не замечает — это факт. Следовательно, он и не ожидает, что его видит Соня. Вот почему ему было абсолютно плевать на нее и там, в палате с ненормальным, и где бы то ни было еще. Он привык, что люди его не видят, и не обращает на них ровно никакого внимания, кроме тех, кто является его целью. Эти — да, всецело поглощают его внимание, и для каждого из них он предстает кем-то особенным. Видят ли они то, что заслуживают? Или это всего лишь его прихоть: будут их мучить кошмары или умилять последние секунды жизни. Четвертая смерть за последний месяц, и все на его счету. Страшная мысль закралась в голову Сони: быть может, он не пропускает ни одной. Быть может, он нечто большее, чем голодный призрак. Соня заставила себя отвлечься и вникнуть в разговор в машине. Лучше было слушать любую ерунду, но только не думать о подобных вещах.

Поиск ответов

— Мусь, ну возьми меня с собой, — жалобно попросила Соня, выдавливая улыбку.

— Сонька, ты же никогда не интересовалась такими вещами, — удивилась подруга, с искренним изумлением глядя на девушку.

Соня горестно вздохнула.

— Ладно-ладно, возьму. Мы все равно собирались идти в эту субботу. И с чего ты вдруг решила удариться в религию?

— Я не решила, — проворчала Соня, поворачиваясь к ней спиной и рассматривая побрякушки на полках. — Мне просто надо поговорить со священником.

— С тетей твоей все в порядке? — спохватилась Маша.

— Да, с ней все хорошо, уже вернулась домой.

— Тогда что стряслось?

— Да ничего, грехи замучили, — вяло улыбнулась Соня, и Машка покачала головой. — Ладно, есть у меня пара философских вопросов.

— Знаешь, сомневаюсь я, что кто-то станет на них отвечать.

— Разве духовные отцы не беседуют со своими чадами?

— Не знаю, — пожала плечами Маша, — мы туда с Лесей идем, чтобы исповедоваться, ну и свечки поставить.

— А проводник у вас кто?

— А, моя бывшая сотрудница, Таня, но она глубоко верующая. Все выходные в монастыре проводит.

— Ну, вот и отлично.

Маша с сомнением покачала головой.

— Не забудь косынку на голову.

— У меня куртка с капюшоном, — улыбнулась Соня и чмокнула подругу в щеку.

В церкви было душно и скучно. И многолюдно. Служба тянулась уже третий час, и даже стояние на каждой ноге поочередно не спасало от глобальной усталости. Соня с завистью смотрела на старушек, примостившихся по сторонам на раскладных стульчиках. К последним она себя еще не причисляла, но с радостью куда-нибудь присела бы. Соня опоздала, как обычно, и не успела познакомиться с Таней. Девочки прямо в храме шепотом проинструктировали ее: план состоял в том, чтобы отстоять службу, потом в промежутке исповедоваться у какого-то "правильного" батюшки, а затем совершить какой-то ход, подойти под помазание, съесть хлеба с вином и достоять до конца. Последний пункт программы теперь казался ей недостижимым.

Толпа начала тесниться к стенам, и Соня, вытянув голову и изредка перешептываясь с подругами, смотрела, как целая делегация поющих священников прошествовала мимо, затем развернулась и вдоль противоположной стены пошла обратно. Потом в какой-то момент они встали, выстроившись в шеренгу по двое, друг напротив друга, снова долго что-то пели, и, наконец, ушли. Соня уже было обрадовалась, что сейчас начнется помазание и раздача хлеба — хоть какое-то движение для несчастных ног, но надеждам ее не суждено было сбыться: действо вернулось на круги своя.