| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Господа, — как сообщается, сказал он, — вам несложно будет припомнить, что когда мы решили совершить нападение на этот город, то это было сделано с той целью, чтобы построить в пределах его крепость, поскольку все сочли это необходимым, и когда город оказался в наших руках, я был вынужден упустить возможность вступить во владение им, и, решив дождаться, пока все вы не посоветуете мне поступить таким образом, я оставил его и отступил; но будучи теперь готов, как вы видите, снова возложить на него свои руки, я узнал, что вы изменили свое мнение; я полагаю, что это произошло не из-за того, что мавры уничтожили лучшую часть наших войск, но по причине моих грехов, из-за которых я воистину заслужил неудачу, постигшую меня в попытке довести до конца задуманное мною дело первоначальным путем. И поскольку моя воля и намерение, пока я являюсь губернатором Индии, заключается в том, чтобы не вступать в сражения и не подвергать опасности жизни людей на суше, за исключением тех мест, в которых я должен построить крепости, чтобы оградить их от опасности, как я уже сообщил перед этим, я искренне желаю, взывая к вашему великодушию, хотя все вы уже согласились с тем, что должно быть сделано, чтобы вы изложили мне свои мнения в письменной форме на счет того, что мне следует предпринять; ибо, хотя я должен дать отчет и оправдание в своих действиях королю Мануэлу, я не желаю в одиночку нести все бремя ответственности; и хотя есть много причин, которые я мог бы привести в пользу захвата этого города и постройки здесь крепости, чтобы удержать его в нашем владении, ныне я упомяну только две из них, наиболее важные, которые позволят понять, почему вам не следует изменять свои первоначальные намерения.
Первая — это большая служба, которую мы сослужим Господу Нашему, изгнав мавров из этой страны, и погасив огонь этой секты Мухаммеда так, чтобы он никогда больше не возгорелся в будущем; и я надеюсь, что если мы достигнем успеха в нашем предприятии, это закончится тем, что маврам придется уступить Индию нашей власти, поскольку бСльшая часть из них, — или, возможно, даже все, — живут за счет торговли с этой страной и именно благодаря этому добились такого могущества и богатства и стали обладателями несметных сокровищ. Я питаю твердую уверенность в том, что король Малакки, уже испытав на себе силу нашего оружия, и не надеясь получить откуда-либо подкрепления, — ведь прошло уже шестнадцать дней с того, как это случилось, — не сделал никаких попыток вступить в переговоры с нами относительно безопасности его владений лишь потому, что Господь Наш ослепил его разум и ожесточил его сердце и желает завершения этого дела с Малаккой: ведь когда мы сами решили совершить рейд в Проливы Красного моря, куда король Португалии часто требовал, чтобы я отправился (поскольку Его Величество считал, что именно там мы сможем перерезать торговлю, которую мавры Каира, Мекки и Джидды вели с этими краями), Господь Наш усмотрел более правильным направить нас сюда; ведь когда Малакка будет взята, города в Проливах сразу придут в упадок, и они (мавры) никогда больше не смогут возить свои пряности в те места.
И вторая причина — дополнительная служба, которую мы сослужим королю Мануэлу взятием этого города, поскольку он является тем центром, куда стекаются все специи и снадобья, которые мавры ежегодно поставляют в Проливы, а мы оказываемся не в состоянии помешать им делать это; но если мы отнимем у них этот древний рынок, то у них не останется ни единого порта и ни единого места, обладающего столь выгодным расположением (как Малакка) во всех этих краях, где они могли бы продолжать торговлю этими предметами. Ведь после того, как мы завладели перцем Малабара, он никогда больше не попадал в Каир, за исключением того, который мавры привозили из этих краев, и 40 или 50 парусников, которые ежегодно выходят в море, нагруженные всеми видами специй для доставки в Мекку, нельзя остановить иначе как ценой больших затрат и содержания большого флота, который обязательно должен непрерывно крейсировать вокруг мыса Коморин; и перец Малабара, определенную часть которого они надеются оставить за собой, поскольку король Каликута находится на их стороне, — в наших руках, под надзором губернатора Индии, от которого мавры не смогут безнаказанно увезти его в таком большом количестве, как они надеются; и я полагаю доказанным фактом, что если мы вырвем из их рук эту торговлю с Малаккой, Каир и Мекка полностью придут в упадок, а в Венецию не будут привозить никаких пряностей, за исключением тех, что ее торговцы приедут покупать в Португалии.
Но если вы придерживаетесь мнения, что поскольку Малакка — город большой и густонаселенный, нам будет трудно удержать ее во владении, то никаких сомнении на сей счет не должно возникать, поскольку, если мы единожды захватим город, все остальное королевство можно будет не принимать во внимание, ибо у короля нет ни единого места, откуда он мог бы получить подкрепление; и если вы опасаетесь, что при взятии города мы понесем большие потери, и из-за времени года нет места, где наши люди могли бы восстановить свои силы, а флот — встать на ремонт, то я верю в милосердие Божье, что когда Малакка благодаря постройке мощной крепости войдет в состав наших владений, при условии, что короли Португалии будут назначать сюда в качестве губернаторов и управляющих доходами лиц, сведущих в своем деле, то собираемые с этой земли налоги сполна возместят все расходы, которые могут возникнуть в связи с управлением городом; и если торговцы, которые имеют обыкновение посещать это место, — привыкнув жить под тираническим игом малайцев, — увидят, что мы обращаемся с ними со всей справедливостью, правдивостью, откровенностью и мягкостью и узнают об инструкциях короля дона Мануэла, нашего господина, в которых он приказывает, чтобы его подданные в этих краях не испытывали никаких притеснений, я осмелюсь утверждать, что все они вернутся и снова поселятся в городе, и покроют стены своих домов золотом; и все эти вопросы, которые я изложил здесь перед вами, могут быть обеспечены для нас одним лишь полуоборотом ключа, — т.е. если мы построим крепость в Малакке и удержим ее, вследствие чего эта земля перейдет во владение португальцев, а король дон Мануэл будет ее владыкой, и посему я желаю, чтобы ваши милости серьезно рассмотрели предприятие, которое мы держим в руках, и не позволили ему рухнуть" (2).
Приведя некоторые аргументы, подобные этим, Албукерки приказал начать вторую атаку на Малакку. Она закончилась таким же успехом, как и та, что состоялась в день Св.Иакова, но на этот раз португальцы, вместо того, чтобы отступить из города, сразу принялись за постройку крепости. В то же самое время армия из 400 португальцев и 600 яванцев преследовала вглубь страны изгнанного из города султана.
Албукерки смог пополнить ряды своей армии контингентом яванских воинов при помощи союза, заключенного им сразу же после захвата Малакки. Когда султан бежал, Албукерки распорядился, чтобы его люди пощадили склады и другое имущество, принадлежавшее Ниначатту, индусскому торговцу, упоминавшемуся выше в качестве великодушного благодетеля Руи д`Араужо и его собратьев по неволе. Эта любезность привела к тому, что и другие индусы обратились к Албукерки за защитой. Он охотно взял их под свое покровительство и назначил Ниначатту главой, или губернатором, всех индусов, проживавших в городе. Тогда пожилой яванец по имени Утимути Раджа, который обратился в ислам и обладал большим богатством и влиянием, также заявил о своем подчинении и был назначен главой яванской колонии. Именно он предоставил в распоряжение португальцев отряд из 600 яванских солдат.
Индусы и яванцами были не единственными торговыми общинами, которым благоволил португальский губернатор. Он оказал особое покровительство китайцам, бирманцам, которых хронисты обычно называли "пегуанцами", и выходцам с островов Рюкю, но он объявил смертельную войну малайцам, — и как мусульманам, и как прежним правителям Малакки. Несмотря на помощь, оказанную ему старым вождем яванцев, Албукерки вскоре проникся подозрениями к честолюбивым замыслам Утимути Раджи. Руи д`Араужо сообщил Албукерки, что именно он был подстрекателем заговора, составленного в 1509 г. для того, чтобы перебить португальцев, и что сын Утимути Раджи поклялся собственной рукой убить Секейру. Араужо пошел даже дальше и объявил, что если Албукерки уплывет, оставив Утимути Раджу у власти, португальскому господству в Малакке скоро придет конец.
Албукерки прислушался к предупреждению, и когда он обнаружил, что яванец использует предоставленные ему привилегии для укрепления собственного могущества, он немедленно арестовал его самого и основных членов его семейства. Их подвергли пытке перед Педро де Альпоэмом, оидором, или главным португальским судьей на Востоке, и приговорили к смерти. Жена Утимути Раджи, которая была уроженкой Явы, пообещала внести большую сумму денег золотом на покрытие расходов по постройке крепости, если португальцы позволят ее мужу и детям уехать из Малакки. Албукерки ответил, что португальцы не продают правосудие за деньги, но он согласен отдать тела жертв, дабы их похоронили в соответствии с местными обрядами. Албукерки сдержал слово: Утимути Раджа, его сын, внук и зять были обезглавлены на главной площади Малакки — как раз там, где должен был состояться предательский пир в честь Секейры и его офицеров. Возмущенные этой жестокой расправой, яванцы сразу же после казни подняли восстание, которое португальцы потопили в крови. Эта казнь привела в ужас жителей Малакки и упрочила португальское господство.
Пока шли работы по возведению крепости, Албукерки занялся установлением дипломатических связей с соседними державами. Он знал, что владение Малаккой не даст ему никаких преимуществ, если город перестанет привлекать к себе торговцев. Поэтому, жестоко преследуя малайцев, он выказывал всяческое поощрение торговцам других наций. Наиболее важными торговыми партнерами Малакки были китайцы. Албукерки с отменной вежливостью обращался с командами пяти китайских джонок, которые стояли в гавани во время его первого нападения на Малакку. После того, как они собственными глазами убедились в доблести, проявленной португальцами при штурме города, он разрешил им забрать свой груз и беспрепятственно отплыть на родину. Привезенные этими моряками в Китай рассказы о храбрости и любезности португальцев оказали столь большое воздействие на умонастроение китайских министров, что когда изгнанный султан Малакки обратился к Китаю за помощью и охарактеризовал португальцев как грабителей и пиратов, он получил ответ, что португальцы произвели впечатление очень хороших людей, и что правительство Китая не испытывает желания помогать ему. Албукерки в то время не счел нужным отправить посла в Китай, но стоит отметить, что первым португальцем, посетившим Кантон, стал в 1517 г. один из его капитанов, Фернан Пиреш де Андраде.
С королевством Сиам Албукерки сам установил прямые отношения. Когда пять китайских джонок покинули Малакку, они взяли с собой, по просьбе губернатора, португальца по имени Дуарте Фернандиш, который выучил малайский язык, находясь в плену вместе с Руи д`Араужо, в качестве эмиссара к сиамскому двору. Король Сиама, который всегда считал султана Малакки своим злейшим врагом и с радостью услышал новости о его поражении, оказал португальскому посланнику очень любезный прием. Фернандиш вернулся в Малакку с богатыми подарками, и Албукерки снова отправил его в Сиам в сопровождении португальского фидалгу, или дворянина, Антониу де Миранды, уже имевшего официальные посольские полномочия. Он также разослал в разные стороны Дуарте Коэльо, дав ему указания посетить Китай, Кохинхину и Тонкин, и Руи да Кунья — в королевство Пегу. Он также завязал сношения с королем Явы и некоторыми правителями на острове Суматра, которые были сильно поражены быстрым завоеванием Малакки.
Не меньшее значение имела отправка Албукерки трех судов под командованием Антонио де Абреу для исследования Островов Пряностей. Этой эскадре было приказано не захватывать встречные купеческие корабли, а полностью посвятить себя исследовательской деятельности. Эскадра Абреу нанесла на карту ряд участков побережья островов Индонезии, но наибольший интерес для последующих поколений представляет тот факт, что Франсишку Серрано, который командовал одним из кораблей, взял с собой молодого португальского дворянина Фернана де Магальянша, который впоследствии, находясь на испанской службе, совершил первое кругосветное плавание и под именем Магеллана оставил память о себе на карте мира (В действительности Магеллан, скорее всего, не участвовал в плавании эскадры Абреу и был знаком с Островами Пряностей только "заочно", по письмам оставшегося там жить своего друга Серрано. См.: П. Ланге "Подобно солнцу... Жизнь Фернана Магеллана и первое кругосветное плавание", стр.55-56. — Aspar).
В январе 1512 г., когда строительство крепости было завершено, Албукерки отплыл из Малакки. Он оставил в крепости достаточно сильный гарнизон из 400 португальских солдат и назначил управляющим поселением Руи де Бриту Паталима в должности капитана крепости; ему подчинялся Фернан Пиреш де Андраде, назначенный главным морским капитаном (Т.е. главой португальской эскадры, которая должна была патрулировать воды в окрестностях Малаккского пролива. — Aspar). Руи д`Араужо был снова назначен фактором, а также судьей для разрешения споров между торговцами различных национальностей. Для представителей каждой национальности, проживавшей в Малакке, Албукерки назначил отдельных губернаторов, одним из которых был верный португальским интересам индус Ниначатту. На обратном пути в Индию знаменитый корабль "Флор дель Мар", на котором плыл Албукерки и которым во время компании в Ормуза командовал Жуан да Нова, наскочил на мель у побережья Суматры, и поскольку корпус корабля от времени весь прогнил, то он развалился на части. Албукерки и его команда спаслись. Но их злоключения на этом не закончились и весь флот едва не погиб от нехватки воды и съестных припасов, если бы они не встретили и не захватили два мусульманских торговых судна.
Когда губернатор прибыл в Кочин, в городе поднялось большое возбуждение, поскольку, не получая никаких известий из Малакки, некоторые должностные лица Португальской Индии написали королю Мануэлу, что Албукерки погиб вместе со всем своим флотом. Первый вопрос, заданный Албукерки после того, как он сошел на берег и вознес благодарность Небу за благополучное возвращение в главной церкви города, касался положения дел в Гоа, его любимом завоевании, и ему ответили, что город в течение всей зимы был взят в осаду и сейчас находится на пороге сдачи.
Как только стало известно, что Албукерки, этот наводящий ужас своим присутствием губернатор, покинул Индию, все его враги, как туземные князья, так и недовольные им капитаны, вздохнули с облегчением. Министр молодого султана Биджапура сразу направил против Гоа армию под командованием Фулад-хана, которого португальцы называли "Пулатекао". Этот военачальник разгромил войска Тимоджи и Малхара Рао, после чего захватил остров Гоа и обосновался в крепости Бенастерим. Тимоджа и Малхар Рао бежали ко двору райи Виджаянагара, где Тимоджа был отравлен, и Малхар Рао вскоре направился в Хонавар, где сменил своего брата в качестве раджи. Португальский гарнизон Гоа под командованием капитана Родриго Ребелло выступил навстречу Фулад-хану с намерением дать ему бой. Но они недооценили численности своих противников. Португальские силы были разгромлены, и среди убитых оказался как сам Родриго Ребелло, так и молодой Мануэл да Кунья, сын Триштана да Кунья, которого Албукерки посвятил в рыцари за доблесть, проявленную им при захвате Гоа.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
