| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но, тем не менее, как бы ни желал Албукерки заселить колонии при помощи португальских поселенцев и их потомства от смешанных браков, он сознавал, что не сможет добиться полного господства над Индией одними только этим средствами. Пропорция европейцев неизбежно должна быть невысокой, и нужно было придумать какие-то средства для управления туземцами. Это был один из аргументов, к которым прибегали сторонники Алмейды, чтобы убедить короля Мануэла отказаться от Гоа. В Кочине, например, португальская власть была высшей инстанцией только в пределах крепости, а управление городом было оставлено индийскому радже. Но завоевание острова и города Гоа привело к возникновению нового комплекса условий, и впервые цивилизованное европейского государство должно было озаботиться тем, как управлять индусами. Албукерки смело встретил возникшую здесь трудность. Он объявил, что затраты правительства должны покрываться за счет доходов, и что владение Гоа не должно приводить к какой-либо утечке финансов короля. Вначале он не собирался передавать управление островом португальским чиновникам, а решил отдать сбор доходов с него местным вождям.
После первого захвата Гоа Албукерки назначил на пост управляющего островом Тимоджу; после второго завоевания — Малхара Рао; а когда последний стал раджей Хонавара, Албукерки получил предложение занять эту должность от раджи соседнего индусского государства Венгапур. После первого завоевания Албукерки был поставлен в известность, что султан Биджапура удвоил сумму налогов, взимаемых ранее с Гоа райей Виджаянагара. Ему подали ходатайство, чтобы в будущем население острова платило ту же сумму, что и ранее, при индусских правителях, и Албукерки дал на это свое согласие. Встречаются различные оценки суммы этих налоговых поступлений, но, возможно, наилучшей и самой достоверной цифрой следует признать 150000 шерафинов, эквивалент суммы в 9375 фунтов стерлингов. Но в то же самое время Албукерки предупредил, что, если когда-либо возникнет задолженность по уплате налогов, их сумма будет увеличена до той, что взималась при Юсуф Адил-шахе.
Конкретная форма администрации, установленной первым европейскими правителями индийского округа, представляет особенный интерес для англичан, которые теперь управляют почти всей Индией. К несчастью, "Комментарии" уделяют этому предмету всего несколько строк, и современные португальские историки практически молчат об этом. Следовательно, остается привести полное описание "Комментариев":
"Тимоджа и другие получили земли от имени населения на тех условиях, которые сформулировал Албукерки [имеется в виду уменьшение суммы налогов]; но было оговорено также, что он назначит над ними танадара, и индийцев, чтобы управлять ими (землями). Афонсу де Албукерки сообщил ему (Тимодже), что он пообещал не назначать на должность танадара ни одного мусульманина, и что он должен отдать распоряжения, чтобы налоги собирали португальцы совместно с определенными местными индийцами, которых нужно назначить Тимодже, для того, чтобы люди испытывали как можно меньше притеснений. И после того, как этим вопросы были улажены, Афонсу де Албукерки приказал, чтобы (жители Гоа) принесли им клятву, в соответствии со своими языческими обычаями, что они будут отчитываться за эти налоги перед ним или перед губернатором Индии в любое время; и он приказал дать им по 2 пачарина (точное значение этого слова неизвестно. Редактор английского перевода "Комментариев Албукерки", откуда взята цитата, предполагает, что речь идет об определенной сумме денег. — Aspar), поскольку таков был древний обычай этой земли — давать их этим индийцам.
По окончании этого дела Афонсу де Албукерки дал им разрешение вернуться в свои дома и начать сбор налогов согласно местным земельным кадастрам. И они изъявили желание, чтобы он назначил над ними определенного танадара — должность, соответствующая нашему альмушарифу [сборщик таможенных поступлений], чтобы собирать налоги и отправлять правосудие над ними. Для того, чтобы удовлетворить их, Афонсу де Албукерки назначил Браза Виейру над ними в качестве танадара Чинтакора, и Гашпара Чаносу, чтобы тот выполнял функции секретаря первого, и на все должности танадаров он назначил уважаемых людей, слуг короля, к которым испытывал полное доверие, чтобы они отправляли правосудие среди них. И он приказал, чтобы Тимоджа приставил к каждому из этих должностных лиц индийских писцов, чтобы показать им, каким образом здесь ведется сбор доходов; и каждому танадару он выделил по 200 местных батраков, чтобы они сопровождали его и выполняли инструкции своего господина при взыскании податей. И он послал Жуана Алвариша де Каминья, который был весьма уважаемым человеком и обладал большим авторитетом, для того, чтобы он проследил за выполнением этих распоряжений; и чтобы привести их в рабочий порядок; и возложить на него доверие в отношении других более важных дел; и назначил его писцом Антониу Фрагозо; и индиец — слуга Тимоджи — должен был показывать ему кадастровые книги земельных участков, находившихся во владении каждого держателя, чтобы не было никакого мошенничества (при раскладке налогов). И Жуан Алвариш де Каминья устроил все таким образом, что все остались довольны. Индийцы, которые бежали из Гоа, вернулись к своим родным очагам сразу же после того, как они узнали, что Афонсу де Албукерки простил им половину податей, которые они обычно должны были платить султану (Юсуфу Адил-шаху) и назначил местных уроженцев, для того, чтобы управлять ими" (3).
Из вышеприведенной цитаты следует, что Албукерки при организации управления Гоа пошел на объединение фискальных и судебных функций — одна из главных характерных черт английской администрации Индии. Также он поставил сбор налогов под совместный контроль местных и европейских представителей, тогда как Жуан Алвариш де Каминья был первым предшественником современных английских окружных коллекторов. При этом была принята местная система управления, судя по упоминанию в "Комментариев" кадастровых списков, в которых содержалась сумма податей, подлежащая уплате каждым арендатором в форме ренты. Албукерки тщательно соблюдал нормы устройства деревенской общины, и вскоре после его смерти, в 1526 г., был составлен реестр под названием "Foral de Usos e Costumes", содержащий специфические нормы и обычаи деревенских общин, для того, чтобы служить руководящим пособием для последующих администраторов. Заслуживает внимание также то, что Албукерки использовал индийских писцов при упорядочении налоговых списков; он быстро осознал способность к адаптации, проявляемую местными жителями, и хотел применять их не только для сбора доходов, но и для управления португальскими факториями. Чтобы это стало возможным, он пришел к необходимости обучать индийских писцов западным обычаям и языкам. Он основал школы для этой цели, и в своем знаменитом послании от 1 апреля 1512 г. он просил короля Мануэла прислать из Португалии компетентного специалиста для подготовки местных писцов (4).
Схожим образом Албукерки понимал ценность туземных войск. В его экспедиции в Красное море участвовало 800 туземных солдат, которые были навербованы среди жителей Канары и Малабарского побережья. Эти люди хорошо себя проявили и использовались и в других важных экспедициях. Нигде не говорится, однако, прошли ли они необходимую военную подготовку и командовали ли ими европейские офицеры. Туземные войска, которые участвовали во втором захвате Гоа, находились под командованием Малхара Рао, и представляется наиболее вероятным, что вспомогательные контингенты в Красном море также оставались под началом туземных офицеров.
Только в одном Албукерки повел решительную борьбу с обычаями уроженцев Индии. Он осмелился запретить на острове Гоа практику "сати", или самосожжения вдов, которая была упразднена в Британской Индии только во время губернаторства лорда Уильяма Бентинка в 1829 г. Упоминание о том, как Албукерки отменил "сати", содержится в "Комментариях":
"У них был обычай, что когда кто-либо из индусов умирал, его жена должна была добровольно сжечь себя, и когда она направлялась совершить это самопожертвование, ее провожали с большим ликованием и игрой на музыкальных инструментах, говоря, что она хочет последовать вслед за мужем на тот свет, дабы поскорее соединится с ним. Но жена, которая не покончила бы жизнь самосожжением, изгонялась из общины и могла жить, только зарабатывая своим телом (т.е. проституцией. — Aspar) деньги для содержания пагоды, почитательницей которой она была. Тем не менее, когда Афонсу де Албукерки взял город Гоа, он запретил с этого времени и впредь женщинам сжигать себя; и хотя изменение обычаев равносильно самой смерти, тем не менее они были счастливы спасти свои жизни и очень похвально отзывались о нем, поскольку он приказал, чтобы этих самосожжений больше не было" (5).
Албукерки, подобно Уоррену Хастингсу и другим английским генерал-губернаторам, понимал всю важность заботы о коммерческих интересах своего нанимателя, чтобы последний пребывал в хорошем расположении духа. Во всех своих посланиях он всегда делал упор на коммерческие преимущества своих различных завоеваний и прикрывал свои имперские проекты необходимостью защиты торговых интересов. Здесь не стоит останавливаться на общем вопросе преимуществ и истории прямого морского пути вокруг мыса Доброй Надежды, но несколько частных примеров прозорливости Албукерки в коммерческих делах заслуживают упоминания. Создание им португальской фактории в Малакке является одним из таких поразительных примеров. Он отчетливо понимал, что хотя перец и имбирь, которые принимали на борт португальские корабли в портах Малабара, произрастали в Индии, корица, приобретаемая там, в основном происходит с Цейлона, а гвоздика — с Малайского полуострова и Островов Пряностей. Он, следовательно, принял меры, чтобы установить прямую торговлю корицей с Цейлоном, и совершил свою знаменитую экспедицию в Малакку. При помощи этих мер он надеялся избежать выплаты вознаграждения посредникам за доставку этих товаров в Индию.
Менее важный пункт также заслуживает упоминания. Когда португальцы основали в Кочине свою факторию, они установили определенные цены, по которым надлежало платить золотом чиновникам раджи за поставляемые ими товары. Это потребовало значительного экспорта золотых слитков из Португалии либо же принудительной продажи европейских товаров. Когда Албукерки настолько упрочил свое положение, что мог диктовать условия новому правителю Кочина, он выторговал у него уступку, чтобы продукты Индии обменивались на товары, привозимые из Португалии, а не продавались за наличные деньги. Эта реформа была очень нежелательной для португальских факторов и агентов, которые до сих пор наживались, продавая европейские товары по завышенным ценам и присваивая часть полученной выручки.
Одним из интересных действий Албукерки на посту губернатора стала чеканка им новых монет, производившаяся как в Гоа, так и в Малакке. После первого захвата будущей столицы Португальской Индии Тимоджа, которого Албукерки назначил губернатором острова, пришел к нему в сопровождении депутации главных жителей города и попросил отчеканить немного новых денег. Губернатор, обсудив эту просьбу на совете вместе со своими капитанами, ответил, что он не мог присвоить себе одну из главнейших королевских привилегий — монетную регалию, не получив предварительно на это разрешения от короля Португалии. Но необходимость в появлении новой денежной единицы была такой неотложной, что Тимоджа и жители Гоа подали новую петицию, в которой говорилось, что если губернатор не хочет выпускать свои собственные монеты, он должен, по крайней мере, разрешить находиться в обращении монетам султана Биджапура. Этот аргумент был неотразим, и Албукерки основал монетный двор для чеканки золотых, серебряных и медных монет под контролем Триштана да Га. Введение в оборот новых денег сопровождалось внушительной церемонией. Было издано объявление, что монеты султана Биджапура не должны храниться или находиться в обращении под угрозой крупного штрафа, и что те лица, у которых они есть, должны явиться на монетный двор и обменять их на новые монеты. Албукерки не стал изобретать никаких новых денежно-счетных единиц: он принял индийские меры веса и просто дал португальские названия отчеканенным им монетам, размер и вес которых соответствовали тем, что имели в то время хождение в стране (6). В Малакке, однако, он выступил в роли новатора. Единственные использовавшиеся там монеты были выбиты из сплава олова со свинцом; золотые и серебряные монеты отсутствовали, и торговля носила преимущественно меновой характер. Золото и серебро привозились в Малакку из Китая и Сиама, но использовались как товар, а не как деньги. Албукерки изменил эту практику и впервые ввел в обращение золотые и серебряные деньги. Но он был слишком мудрым человеком, чтобы пренебречь оригинальными местными деньгами. Оловянные рудники на полуострове были объявлены владением португальской короны, и свинцовые и оловянные монеты чеканились по прежней стоимости. Введение новой валюты в Малакке, как и в Гоа, было обставлено пышной церемонией, со всеми подробностями описанной в "Комментариях", содержащих любопытное замечание, что местные жители особенно одобрили раздачу им новых монет, которые разбрасывали португальские чиновники, восседавшие на спине у слона.
Следует сделать ударение на том факте, что Албукерки не проводил политику массовой христианизации. Францисканские монахи сопровождали его в Индии, как сопровождали и его предшественников, но их главная обязанность заключалась в духовном окормлении самих португальцев, а не обращении туземцев. Среди этих монахов были люди разного сорта. Некоторые из них проявили себя на дипломатическом поприще, как, например, брат Луиш, который был направлен в качестве посла к райе Виджаянагара. Некоторые из них были людьми самых высоких душевных качеств, подобно брату Франсишку Лоурейро, который был взят в плен султаном Гуджерата, когда потерпел кораблекрушение у берегов его владений вместе с Афонсу де Норонья. Достойному священнику было позволено отправиться в Кочин, чтобы привезти выкуп за себя и своих собратьев по неволе. Это происходило во время отсутствия Албукерки, находившегося в Малакке, и португальские чиновники в Кочине отказались выдать ему нужную сумму. Монах, верный данному слову, сразу же вернулся в Гуджерат в свое заточение, к большому восхищению мусульманского султана. Некоторые духовные лица показали себя недостойными своего сана. В частности, один из них, доминиканский монах, присвоил имущество скончавшихся португальцев, объявив, что они составили завещания в его пользу. Он был немедленно с позором выслан обратно в Португалию.
Но хотя ведение миссионерской работы не сразу стало главным занятием католического духовенства в Индии, захват Гоа был ознаменован довольно большим числом крещений. Это были главным образом мусульманские женщины, чьи мужья были убиты, и которых Албукерки выдал замуж за своих любимцев. Саму его брачную политику сильно осуждали некоторые монахи, и если бы не его собственная сила воли, она могла бы привести к расколу. Но хотя Албукерки и не считал миссионерские усилия главной целью своей политики, подобно некоторым своим преемникам, он был непритворно благочестив. Он построил церкви в Гоа, в Малакке и на острове Сокотра, и пожаловал им земельные владения, которые прежде принадлежали мусульманским мечетям. Первые португальские авантюристы в Индии были слишком восхищены уже одним тем, что им удалось найти во всей Индии христиан, чтобы тратить время на изучение тех тонкостей, в которых их церковные обряды отличались от их собственных. Они были вне себя от радости, когда при закладке фундамента церкви в Гоа нашли зарытый в земле крест. Они верили, что христианство быстро распространится по всему Востоку. И религиозные гонения, которые омрачили последующую историю португальцев в Индии, были немыслимы во время правления великого губернатора.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
