Отрицающий судьбу

Второй год был малость поинтереснее. Все учились чувствовать чакру. Не управлять, не дай Ками — рано еще! Наши нежные чакроканалы просто не выдержали бы такого надругательства. Нет, нас учили именно чувствовать чакру. В себе. В остальных.

Вдобавок, теории стало поменьше, а вот физических упражнений — побольше. Восторга во мне это не вызвало, но необходимость физического воспитания я не мог не признать. Хоть я и джинчурики — читай ходячая чакро-бомба, с возможностями долгого и качественного закидывания супостата нин-техниками, все же чтобы применить ниндзюцу время нужно. И еще, в идеале — хорошее расстояние от врага до меня. Дабы взрывной волной не зацепило.

На втором курсе физуха была не в пример сильнее, чем на первом. Всем, кто не пришел в первой десятке давали наказание. Это служило хорошим стимулом, и именно на втором курсе выяснилось — я умел бегать. Даже не так. Я чертовски хорошо умел бегать. Долго и быстро.

В первом же спринт-марафоне я вполне на равных держался с Кибой, при том что он лучший в группе по физическим упражнениям. Другое дело, что пробежав вместе с ним марафон, и прийдя вторым, еще два дня мне пришлось харкать кровью, а первые пару часов я не мог ходить.

Как выяснилось позже, после обследования ирьенинами, боль я чувствую крайне слабо. А благодаря повышенному чакронасыщению всей моей тушки янь-компонентой чакры Лиса, выносливость, сила и реакция превышали нормальные показатели для детей моего возраста. Включая клановых.

Круто, по идее, но вот то что в отличии от всех нормальных шиноби у меня мышцы рвались, легкие лопались, а нервная система билась в истерике, и при этом я практически без последствий мог продолжать двигаться, на чистой чакре, ужасало.

Меня предупредили, чтобы я не перенапрягался, ибо вполне могу внезапно помереть, "не рассчитав". И регенерация не спасет, дарованная демоном. Все же возможности чакры, даже сильнейшего в мире биджу, далеко не безграничны. Тем более в молодом и нежном организме, который даже чакронасыщение не могло уберечь от травм.

К слову, о кровохаркании и кровопускании. Поначалу было интересно смотреть, как все шарахаются, и смотрят испуганно, и этим я развлекался первый год, но постепенно эти черствые и грубые личности привыкли. И на втором курсе, стоило мне закапать кровью стол, пол, одежду, или даже окружающих, внимания не обращали. Вообще. Обидно даже как-то.

Третий год учебы в Академии был адом. Именно на третьем курсе делают упор на тайдзюцу с использованием чакры, занятий с холодным оружием, и усиленными физическими упражнениями. Наверное, суммарно я месяца четыре-пять провел в лазарете, не умея рассчитать нагрузку.

Сломать кисть при ударе о грушу? Запросто! Во время спарринга получить открытый перелом лучевой кости, и вдобавок раскроить череп о неизвестно как попавший на площадку камень, а затем встать, и как ни в чем не бывало попытаться продолжить поединок? Легко!

Боль — это очень важно. Она предупреждает о повреждениях, об усталости. Она — спаситель. Однако я, с самого-самого раннего детства живущий с чакрой Лиса в теле, был лишен привилегии испытывать боль.

Сама по себе чакра Девятихвостого это яростное пламя. И совершенно неудивительно, что попадая в мою систему чакроканалов, она выжигала все дотла. И тут вступала в дело печать. Она преобразовывала большую часть этой чакры, смешивала с моей, и пускала оную смесь на благое дело — на лечение.

Именно благодаря природной живучести представителей клана Узумаки, поддерживаемое наследием крови и Печатью, тельце джинчурики отказывалось сдохнуть. И постоянно регенерировало.

При этом каждые семь-десять дней происходило увеличение доли чакры Лиса в смеси, и постепенное увеличение выброса чистой чакры биджу. Именно это травмировало меня, и тут же лечило.

Ну а ощущения постоянно сжигаемого и постоянного регенерирующего тела... постепенно перестаешь их замечать, особенно если ты с самого раннего детства пребываешь в таком состоянии. Попросту перестаешь чувствовать боль. Зато чувствуешь голод. Постоянно.

Впрочем, к лазарету и ирьенинам я привык, однокурсники быстро приспособились к виду крови и сломанных костей, и все вроде бы было нормально, если не считать того, что у меня возникли разногласия с одним из клановых. Учихой Саске. Он так и не простил мне, что впервые узрев сломанные и торчащие наружу ребра из моего тела, после падения с крыши Академии, доблестный Учиха при всех уполз удобрять клумбу. Позор!

И потому он принялся меня гнобить. Подколки, подножки, и постоянные упоминания клана, рода, и папы с мамой, любящих нежной любовью милого Саске. Пожалуй, это то единственное, что действовало безотказно каждый раз. И сдерживаться было все труднее, пока...

Пока в один прекрасный день чья-то добрая душа не вырезала клан Учиха в полном составе, вместе с домашними животными и курями. Или курами. В общем — вырезали всех, кроме Саске.

Учиха провел пару недель в больнице, а когда вернулся... былого балагура, любящего задрать нос и похвастаться старшим братом и отцом не было. Остекленевшие глаза, спутанные волосы, и пустое лицо без эмоций — вот каким вошел Учиха в класс, после длительного отсутствия.

Так я понял то, что боги злы. Они отняли то, чем он больше всего гордился. Именно тогда, глядя на тень того, кто прежде был Учихой Саске, я понял что боги могут быть как справедливы, так и попросту злы.

Девчонки тогда принялись его жалеть, парни хлопали по плечу, и отворачивались, сочувствуя, а сам Саске просто тупо стоял, и ждал когда они закончат. Ему все это было безразлично.

Пока я не привлек его внимания, хлопнув учебником по парте. А потом, глядя в черные Учиховские глаза, я рассмеялся. Я впервые так смеялся, неприлично громко, и вполне искренне.

Из больницы нас выпустили только через две недели, после такого как мы дали слово Хокаге, что не будем драться друг с другом, и начали самостоятельно передвигаться. Впрочем, обещание можно было и не брать — после того эпического побоища, когда парты летали над головами, а кровь лилась на пол ручьями, Учиха и я, случайно сталкиваясь в больнице, старательно делали вид, что существуем мы с ним в параллельных измерениях.

Я понял, что слегка перегнул палку, хоть и не жалел ни о чем, а о чем думал Саске... понятия не имею. И особого желания выяснять у меня не было.

Четвертый год. Прошел весьма скучно, особенно в сравнении с третьим. Однако оказался весьма плодотворным. Он был посвящен не просто основам тайдзюцу, то бишь умению быстро и качественно прирезатьнабить морду ближнему своему, а тайдзюцу с применением чакры. Ну и подручных средств.

Поначалу мы всем курсом стояли на полигоне, и учились вкладывать чакру в каждое движение тела, в каждый удар. Через месяц, когда у всех стало более-менее получаться, начались попытки избиения макивар, друг друга — под присмотром преподавателя и пары ирьенинов-практикантов, а также инструкторов.

В свободное от тайдзюцу время мы занимались физическими упражнениями. Но так как выносливости у детишек было немного, то немалую часть дня мы все же проводили в аудитории, старательно заучивая печати для нин-техник, параллельно изучая что такое вообще система циркуляции чакры.

Мои представления о чакре и ниндзюцу расширились. Что такое нин-техника? По сути, это чакра собственная, с заданными характеристиками, влияющая на окружающую, так называемую сен-чакру — общемировую энергию. Из взаимодействия этих двух видов чакры и рождается ниндзюцу. При этом ни почувствовать ни повлиять на сен-чакру нельзя никак, кроме как с помощью своей чакры.

Но как же заставить свою чакру повлиять на сен-чакру? Как оказалось — с помощью печатей. Печати выступали в роли некоего алфавита, и зашифровывая с помощью них последовательность состояний сен-чакры, ведущих к созданию техники, шиноби создавали ниндзюцу.

При этом в техниках могло содержаться до нескольких сотен печатей! Тут же у нас возник вопрос — пока ты эти несколько сотен печатей складываешь, не прирежут ли тебя по тихой?

И сенсею пришлось пояснять, что те печати что мы складываем в классе, старательно при этом концентрируясь на определенных движениях чакры внутри тела, являются так называемым необходимым минимумом. И вообще шиноби обычно не используют больше двадцати четырех печатей в технике.

Закопавшись в библиотеку, я выяснил, что сенсей в принципе прав. Но все же в его рассуждения пришлось внести пару поправок. Да, поначалу жизненно необходимо складывать печати, и прокатывать чакру по строго определенным чакроканалам, чем мы и занимались часами.

Таким образом вырабатывался рефлекс, сложил печать — чакра прошла по каналам. Однако позже, когда мы начнем осваивать техники, появиться возможность упразднения — уменьшения количества печатей в технике. Просто потому, что последовательность изменений состояний чакры внутри тела, необходимая для создания техники, будет точно так же выучена на рефлексах.

И если постараться, то вполне можно будет обойтись лишь парой печатей, да названием техники, с яркой визуализацией. А, например, мой отец и вовсе обходился без вербальной составляющей, да и печатями почти не пользовался. Впрочем, он — исключение из многих правил.

К слову, как только мы освоили тайдзюцу с усилением тела чакрой, начались спарринги. К которым меня так и не допустили. А после двенадцатой сломанной макивары, и к тренажерам старались не пускать. Единственная радость — спарринги с учителями. Их я, как ни пытался, достать не мог.

И джонины и чуунины старались не попадать под удар, параллельно пытаясь вбить в мою белобрысую голову знания тайдзюцу. Не очень удачно, не люблю я все же мордобитие. И обычно через два-три часа им надоедало смотреть, как я в сотый раз поднимаюсь с земли, и снова прусь в бой. Тогда меня отпускали.

Пятый год. Апофеоз обучения. Год, которого я ждал с нетерпением. Наконец-то нас начинали учить техникам. Параллельно шли занятия по тайдзюцу, физическому воспитанию, и лекции бывалых шиноби по миссиям. Однако для меня все затмевало оно — ниндзюцу.

Техники для маскировки, для бегства, для защиты, боя, разведки, выживания, да даже для оказания медицинской помощи и готовки! Я с радостью изучал все. И пусть нам не давали так уж много техник, особенно боевых или стихийных, я был рад и этому.

В конце концов, получу сенсея — научит. Так я думал, с грустью осознавая, что мой арсенал техник включает в себя аж целых одиннадцать штук оных. Общеупотребительных. Притом, что клановые знают по двадцать-тридцать нин.

За месяц перед выпуском я получил подарок от Хокаге. Двенадцатую технику. Не сказать, чтобы такую уж секретную — как выяснилось, ее знало большинство чуунинов и поголовно все джонины, но для генина весьма трудную. Хотя бы по затратам чакры. Теневое клонирование.

Вообще, техники клонов довольно развиты в мире шиноби. Благодаря им можно сохранить свою задницу в безопасности во время боя, вводя врага в заблуждение. Существует немало видов клонов.

Стихиальные — с сильной компонентой стихийной чакры, в зависимости от типа стихии они имеют различные задачи. Есть простые иллюзорные клоны — эти могут ввести в заблуждение только малоопытного генина. Ходят слухи о клонах Тени — способности клана Нара, но тут я ничего определенного сказать не могу.

Что касается теневых клонов, по сути это несложная, но крайне затратная техника, создающая несколько копий, с сообщающейся ментальной связью. Плюс — теневые клоны являются полной копией создающего их, и обладают самыми высокими интеллектуальными способностями среди прочих клонов, благодаря тому, что Инь-чакра создает связь между мозгом создателя и клонами. Минусы — ужасающая чакротребовательность техники, и та самая ментальная связь.

При любых сильных потрясениях, или при разрушении клона, появляется ментальная отдача, попросту оглушающая на пару секунд. Возможно, к этому можно даже привыкнуть, но мне до этого далеко. В бою использовать теневых клонов рановато, но вот использовав их для тренировки, по совету Хокаге, я был приятно удивлен.

Скорость обучения повышалась раза в два, при создании десятка клонов. Последствия в виде легкой головной боли были сочтены мной незначительными. Уточню — для меня легкой. В то время как даже джонины предпочитают не использовать эту технику для тренировки, из-за той самой непроходящей головной боли.

Изучение техники теневых клонов ознаменовало для меня завершение обучения в Академии. Пять лет подошли к концу, пролетев мимо меня. Ни друзей. Ни первой влюбленности. Ни чего-то еще, столь же значимого. Разве что врага умудрился нажить — того самого Учиху Саске. Однако невелико достижение.

Интересно, что приготовит мне завтрашний день? Какой будет учитель? Какая будет команда? Не знаю. И помня о своей тяжелой карме, не рассчитываю на лучшее. Но все же надеюсь...

* * *

Глава 2

Пережив выпускную церемонию и получив аттестат, свидетельствующий об окончании Академии и о присвоении Наруто Узумаки ранга "Генин", с регистрационным номером 012607, я получил направление в свежесобранную боевую команду.

Команда получила номер 7, и наставника в ранге джонина, некоего Какаши Хатаке. К сожалению, в направлении более никакой информации не значилось, кроме как приказа собраться в десять утра возле здания администрации для знакомства, и заполнения бумаг. Пожав плечами, я преспокойно отправился домой, и провел остаток дня в блаженном ничегонеделании.

Утром я поднялся по звонку будильника, сделал зарядку, и перекусив, отправился к месту встречи. Еще на подходе я приметил однокурсницу, обладательницу шикарных розовых волос, пронзительно зеленых глаз, и рекордно малой груди.

Девочка стояла возле здания администрации, прижавшись к стенке, и читала потрепанную тетрадь, в которой я узнал один из конспектов, с которыми куноичи не расставалась.

Остановившись чуть в отдалении, я пристроился на лавочке, и обозрел всю площадь перед канцелярией. Народу негусто. Моих одногодок нет вообще. И с большой долей вероятности наличие в месте встречи этой девчонки может говорить о том, что она войдет в состав будущей команды номер семь.

Напрягаю память, и через пару мгновений вспоминаю имя девочки. Сакура. Родители оригинальностью не отличились, назвали по цвету волос. За это ее, помнится, дразнили раньше. Однако к четвертому курсу девочка стала злее, и мстить обидчикам стала не по-детски. За глаза Сакуру по-прежнему звали "широколобой" и "доской", но вот в лицо мало кто осмеливался ее так назвать.

-Сработаемся. -хмыкнул я, глядя на часы. И осознавая, что осталось всего три минуты до начала встречи, стал озираться усерднее, в поисках третьего члена команды, и Хатаке Какаши, о котором раньше не слышал. Вообще.

В конце улицы мелькнула растрепанная черноволосая макушка, а через пару мгновений появилась унылая морда Учихи. Я не удержался от стона, понимая, что эта сволочь не просто так здесь появилась.

Он своей мерзкой тупой рожей испортил мне пять лет в Академии, но, похоже, решил на этом не останавливаться. И желает испортить еще и годы грядущие. Мрачный, ограниченный тип. Чтоб ему биджу каждую ночь снился! Как мне.