Ловушка для ходящей

Спутник женщины кивает, и в этот момент в кабинет входит третий член нашей оперативной группы с закономерным вопросом:

— А оплата произведена своевременно? — и я невольно улыбаюсь на дотошную в вопросах финансов Сури. Еще бы, ее целительские реактивы стоят недешево, и не всегда в деле спасения покойника достаточно обойтись одной магией.

— И уже переведена на счет "адвокатов", — деловито сообщает Боно, извиняющимся взглядом сообщая заказчикам, что специфика работы не всегда подразумевает политкорректность. Я на это только пожимаю плечами: жизнь вообще жестокая штука.

Следующий шаг — доставка криогенезированного тела к месту предполагаемой гибели. Пока труп свежий и находится в медицинском стазисе, его связь с реальностью удерживает именно тот участок пространства, на котором произошел отрыв души от тела. Я ловлю эфемерные субстанции за гранью, Сури в это время минимизирует, если требуется, повреждения оболочки, Хани занимается исключительно охранным контуром. Она — воин в нашей устоявшейся спайке.

Пока едем с супружеской, как выясняется в дороге, парой Лиреллов к месту предполагаемого преступления, успеваю немного вздремнуть (на работе никак не удается выкроить минутку) и еще раз поблагодарить все возможные и невозможные факторы, повлиявшие на становление крепкого девичьего трио. Казалось бы, настолько разные характеры и индивидуальности. Блондинка Хани — это средоточие силы и воли, стройная подтянутая спортсменка с великолепными изгибами тела и недюжинным умом. Боевые охранки — ее конек, но при случае не советовала бы сходиться с ней в рукопашке. Темноволосая смуглянка Сури — простота и точность нашей группы, медик от Бога и маг-целитель одной из высших категорий. Сколько трупов она выводила из состояния стазиса за пять лет нашей совместной работы, не перечесть. Сколько загубленных душ, благодаря точным действиям, появлялись в теле снова. И я — некромант и ходящая за Грань. Моя часть работы, пожалуй, самая непыльная из всей троицы. При условии, конечно, что группе не попалось задание с осложненными условиями, но нынешний ребенок был точно не из этой категории.

Сжимая в руках кристалл со снимком ее ауры, выхожу из машины и направляюсь туда, где, якобы, произошло самоубийство. Сури сейчас должна доставать тело в предварительном изоляторе морга, у нее все бумаги на возвращение девочки ехать к нам. Значит, есть немного времени, чтобы осмотреться.

— Что ты думаешь? — тихо интересуется Хани. Она-то знает, что примерный портрет убийства возникает у меня в голове, несмотря на всяческое отрицание следственной деятельности. — Мог ли ангелочек вот так взять — и решить попробовать свои крылышки на прочность? — кивает она в сторону небольшой пристройки к школе, к которой привезли нас родители умершей.

— Шутишь? — фыркаю возмущенно. — Они же не зря становятся белокрылыми: благие дела копятся в течение всей жизни, а потом воздаются переводом в небесных хранителей. Можно подумать, ты этого не знала, — хмуро посмотрела на нее, немного сомневаясь в здравомыслии.

— Я не люблю соваться в эти высокие хитросплетения, — отозвалась Хани задумчиво. — Но я тебе со всей уверенностью могу заявить, что за неделю дух борьбы отсюда так и не выветрился. Если кроме этого происшествия здесь больше ничего не случалось, значит, у нас однозначно убийство. Одного только понять не могу — неужели никто не слышал криков о помощи?

— Завязали рот. Напоили алкоголем. Да просто вырубили, а тащили с силой, вот ты и почувствовала борьбу, — перечислила я возможные варианты.

— Мне это совсем не нравится, — нахмурилась Хани. — Я еще могу понять устранение конкурента в борьбе за большой кусок прибыли, но ребенка? Она же только-только вступила в переходный возраст. Как ее звали?

— Микки Лирелл. Микаэлла.

— Блин, у нее даже имя, как у архангела! — возмутилась подруга. — Это, вообще, ни в какие ворота....

— Ладно, разберемся, — киваю я в сторону микроавтобуса, в котором Сури везет капсулу с телом девочки. — Давай-ка сегодня со щитом, хорошо? А то лишние глаза и уши начинают стягиваться, — добавила, имея в виду постепенно останавливающихся зевак, в числе которых наблюдались и идущие с занятий школьники. — Не помешает звукоизолироваться....

Хани безмолвно соглашается, а я, тем временем, забираю у главы семейства Лирелл свой пропуск в мир изнанки: кристалл с официальным прошением департамента по демографической ситуации о возвращении души Микаэллы Лирелл. Сегодня я буду звать душу ментально, для этого не потребуется переход за грань. Нужно будет лишь немного окунуться в воды эфира, и там меня встретит Анубис — один из стражей Грани, принимающий кристаллы и разрешающий охоту за возвращаемыми душами. Он немного ворчлив и зануден, но, как и его сменщик, Осирис, работу знает от и до.

К нам подходит Сури, за ней — трое мужчин, несущих капсулу, ставят ровно на том месте, где было обнаружено тело, и мы начинаем процедуру возвращения.

Отработанная до автоматизма последовательность шагов. Хани встает в нескольких шагах от нас и начинает произносить заклинание, отрезающее от внешнего мира. Постепенно в радиусе двух метров вырастает непроницаемый купол высотой в два человеческих роста — абсолютный щит, сквозь который нас не увидят извне. На границе стоит Хани и дополняет его плетением безмолвия. Руки блондинки уверенно работают, создавая узоры в разных частях щита, чтобы потом, произнеся закрепительные слова, соединить их в общий полог тишины.

Одновременно начинает работу Сури: сканирует тело девочки, находящееся теперь в открытой прозрачной капсуле, отдаленно напоминающей саркофаг, на предмет повреждений. Очевидно, сегодняшний случай — это многочисленные переломы и возможные разрывы внутренних тканей. Сотрясение мозга.... Но дальше я не углубляюсь, моя задача — вернуть душу. Сури натирает открытые части тела девочки специальным раствором, чтобы по возвращении лучше прошло слияние. Кивает мне, и начинается моя часть работы.

Смотрю перед собой и вижу привычную картину: черно-белый мир, состоящий из полотнищ материи, похожих на отрезы разной длины из магазинов. Если уметь правильно с ними обращаться, можно перемещаться в пространстве на любые расстояния. Но я использую ткани мира только ради того, чтобы растворять Грань и проникать на ту сторону бытия. Я не умею пользоваться стандартными магическими плетениями, как это делает подавляющее количество одаренных. Я живу среди потоков материи, подчиняющейся осторожным прикосновениям ходящих сквозь Грань. Это дар, обладают которым немногие. И за каждый приходится платить свою цену. Моя исчисляется монохромным зрением и постепенным умиранием души....

Об этом рассказал Учитель, только начиная натаскивать в нелегком ремесле некромантии. Тогда я еще различала цвета и не так цинично относилась к жизни. А потом дар начал прогрессировать, и мой наставник понял, что в рамки обычного курса обучения я не вписываюсь.... И эти обвинения в школе. Травля только за то, что глаза черные, а волосы — разноцветные. Все это оставляло в душе нехороший отпечаток, и я, хотелось того или нет, начинала озлобляться против мира.

Первым звоночком стал сквозной прорыв граничной ткани. И хлынувшие оттуда души. Тогда Учитель впервые задумался над тем, что я, возможно, не некромант в прямом смысле этого слова, тем более, что стоять на стыке миров и общаться со стражами я могла не слишком длительное время. Во второй раз я просто провалилась за грань. На мое счастье — к посту Осириса и во время его дежурства. До сих пор помню тяжелый взгляд стража, оглядывающего меня, словно диковинку. И внезапное приближение, и легкий поцелуй в висок, и тихие слова на самой границе:

— Теперь я буду всегда узнавать тебя, дитя. Лилия...маленькая лилия Смерти! — именно он, найдя меня спустя неделю, посоветовал Учителю начать заниматься со мной как с Ходящей. Именно благодаря ему закончился кошмар в моей жизни под названием частная школа. Перейдя на домашнее обучение и разом улучшив успеваемость, я могла беспрепятственно развивать свой дар, теряя, однако, способность различать цвета и все больше приближая себя к миру, в котором царствовал Осирис. Он любил называть меня лилией, но никогда не объяснял, почему сходу применил тот вариант имени, который когда-то озвучили скелет из пещеры и Молния. Почему я до сих пор вздрагиваю, вспоминая странное прозвище из детства?..

Погружение в эфир дается мне достаточно легко. Просто руками отвожу ленту, отличающуюся от остальных, и заглядываю внутрь. Далеко не ухожу: сделав шаг вперед, исчезаю для своего мира и становлюсь видимой на той стороне Грани. Сжимаю в кулаке кристалл с прошением и мысленно взываю к Анубису. И он появляется — мощный, выбритый налысо, в традиционной набедренной повязке стражей — и оглядывает с ног до головы, будто видит впервые.

"Зачем ты пришла?" — раздается в голове бесплотный голос стража, в котором прорываются плохо скрываемые нотки раздражения. Анубис не любит меня: для него я как иголка в стоге сена, которая всегда не вовремя имеет свойство впиваться в руку. Но я игнорирую недовольный тон, мысленно отвечая:

"За душой нефилима", — и протягиваю кристалл, чтобы мужчина смог ознакомиться с находящейся там информацией. С минуту он молча разглядывает носитель, отчего тот вспыхивает всеми цветами радуги, потом возвращает мне и кивает: "Не задерживайся, Рен".

Прикрываю глаза и мысленно взываю к душе Микаэллы. Знаю, что в многоуровневой темнице отыскать одного-единственного почти ангела практически невозможно. Но у меня есть отпечаток ее души, который я и беру в руку, вытаскивая из кармана жилетки. И кристалл начинает ярко сиять во тьме, призывая хозяйку, а я вижу медленно приближающуюся субстанцию.... Наступает самый сложный этап: подозвать душу настолько, чтобы она согласилась вернуться обратно. И у меня припасен для этого козырь: я показываю Микаэлле лицо матери, убитой горем. Выражение, которое успела запечатлеть, пока миссис Лирелл сидела в машине по пути к месту убийства. От души приходит волна отчаяния и согласия. Она подлетает ближе и медленно растворяется во мне, потому что выход из ослабленного, но не разрушенного полотна Грани может осуществить только ходящий, которому воды эфира не страшны по определению. Вот был бы прорыв...но я уже научена горьким опытом и не повторяю прошлых ошибок.

Поворачиваюсь к Анубису и машу рукой на прощание, а в голове внезапно раздается его голос: "Рен, меня беспокоит то, что к нам стали проникать светлые души. Это второй нефилим за месяц..."

"Что? — округляю я глаза, не в силах поверить. — А другой, получается, навсегда останется у вас?"

"За ними никто не приходил, — Анубис вздыхает, — найди Осириса и поговори с ним, пока он еще на вашей стороне. Он знает об этом больше: души прибывали как раз в его смену".

"Обязательно", — киваю, покидая пределы эфира, чтобы вернуться в мир живых.

После перехода меня всегда немного пошатывает, но это связано в большей степени с тем, что впитанная душа начинает тянуть энергию для существования в нетипичном для себя мире изнутри. Поэтому медлить нельзя, иначе рискуешь полностью выгореть. Выхожу из плоскости Грани, вытаскиваю из ножен небольшой кинжал, делая надрез на запястье. Сури повторяет мои действия с рукой Микаэллы. А затем я соединяю зеркально отражающие друг друга кровавые ниточки, и душа девочки медленно возвращается в тело. Одновременно чувствую подпитку от Сури: она делится целительной силой, чтобы я не упала в обморок до конца ритуала. Высплюсь потом, сейчас главное — завершить слияние. И нам это удается....

Наш медик моментально залечивает порез на руке девочки, мой — тоже, но чуть позже, и я жестом призываю мать Микки к капсуле.

— Миссис Лирелл, вы знали, что ваша дочь является нефилимом? — задаю интересующий вопрос тогда, когда все остается позади и Сури уже готовит пробуждающий раствор для девочки. Вижу искру понимания в глазах женщины — точно знала. И, что удивительно, скрывала факт от мужа, так что внутренне хвалю себя за то, что не стала повышать голос. — Я лишь хотела предупредить, что намеренно умерщвление нефилима — это плохо. Заниматься расследованиями — не наша прерогатива, но будьте осторожны, — перевожу ненадолго взгляд на воскрешенную девочку. — Это может повториться.

Женщина осторожно кивает и опускается на колени рядом с телом ребенка, которое вот-вот должно вернуться к жизни.

— Ее дед был ангелом... — внезапно раздается слышный только для меня шепот.

— Берегите ее, — кладу руку на плечо с желанием успокоить. — Таких, как ваша дочь, осталось не так много, чтобы позволять каждому встречному отправлять детей на тот свет.

Странно. Не нефилим, божественной крови всего четверть, а сияет так, словно только что с небес.... Очень странно. Наконец-то выдыхаю, отходя от матери и ребенка. Наша задача выполнена. Теперь — отпуск.

* Хани Мун — медовый месяц (англ)

Глава 2. Страж

— Домой? — спросила Хани, держа меня под руку и помогая забраться в машину. Она хмурилась, равно как и Сури: не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что подпитка целителя в этот раз не подействовала, и то время, что почти нефилим находился внутри меня, серьезно подорвало магический резерв. И все бы ничего, но подруги прекрасно умели складывать два и два и отлично помнили, что такое истощение у некроманта из спайки случалось только четыре раза, и да, все эти четверо душ были того же свойства — полуангелы....

Хуже всего было другое. И об этом я никому не рассказывала. Именно вытаскивание детей ангелов отнимало больше всего душевных сил, именно после таких дел все чаще возникало желание, очутившись за гранью, остаться там навсегда. Но я боролась с ним, пока успешно. А сегодняшний случай словно отбросил на несколько шагов назад...

— Нет, — покачала головой. — Сначала к Боно, отдам ему кристаллы, потом — в бар, надо выпить...

— Без меня, дамы, — замахала руками Сури. — После ваших алкогольных вылазок моя флегматичная психика уже никогда не станет прежней!!! Засим прощаюсь и удаляюсь, — взмахнув брюнетистым хвостом, она повернулась к нам спиной и зашагала в сторону микроавтобуса, в котором привозила тело Микаэллы.

— Нет проблем, — пожала плечами Хани, — а я, — она взглянула в мою сторону, — с удовольствием составлю тебе компанию!

— Ну, тогда если согласишься пойти со мной в одно тихое местечко, обещаю в благодарность наконец-то познакомить с Осирисом! — подмигнула я.

— С этим твоим ходячим тестостероном из Преисподней, что ли? — усмехнулась блондинка. — Видали и не таких...

— Таких — точно не видела! — уверенно заявила я, помня о его необычном способе запоминания собеседников. — Гарантирую полный улет, — устало улыбнулась, откидываясь на заднее сиденье. — Разбудишь, когда будем на месте?

— Конечно, — хмыкнула Хани, заводя мотор.

Я боялась идти домой сейчас. Потому что спасение околоангельских сущностей грозило еще одной бедой. Стоило закрыть глаза в родных стенах, как сон наваливался моментально, унося меня в пространство другого мира совершенно неосознанно. Причем делая это одним из опаснейших способов: по ту сторону оказывалось астральное тело целиком, а это грозило моей душе навсегда остаться на изнанке. И там я могла бродить часами, пока кто-нибудь сердобольный не позвонит по телефону и не разбудит или не зазвонит будильник. Я не знаю, почему так случалось, но, оказываясь каждый раз в новом уголке, я с ужасом ждала, что за очередным поворотом пещеры будет располагаться та самая, с алтарем.... И эти костистые лапы до сих пор будоражили воображение. Я так боялась засыпать в родных стенах после сложных возвращений....