Не сказать, что уже изнасилование, но и на приставания уже не похоже. Ну, в общем, девчонка явно была против. Подумал я и решил, надо дело это прекращать, встал и похлопал рыжего по плечу.
— А, Гарри, дружище, проснулся, — бросил этот тип через плечо, — погуляй полчасика в коридоре, — бросил этот тип, не переставая лапать девчонку.
Посмотрел я на неё. Ну вот скажем прямо, если разложит он её — прямо это насилием не будет. Но и согласием тоже. Принуждение, физически-эмоциональное, как вещали некие знакомые. Даст не потому что хочет, а потому что не хочет терять “друга”, скорее так. Ну, а ему на неё если не совсем пофиг, то свой хер важнее. Да и со мной себя он по-хамски повел.
Так что, рванул я Рончика за плечо и пробил двойку по челюсти. И, хорошо что двойку, тело хоть и ощущалось своим, явно на мордобой было не заточено и первый удар я смазал. Но второй попал удачно и рыжик прикорнул на диване.
Протянул я Грейнджер руку, да и повел в тамбур. Девчонка несколько заторможено руку приняла, за мной прошла. В тамбуре вцепилась в мой жилет и зарылась в него лицом. Рыдать не рыдала, но её слегка трясло.
Я её по плечам погладил, нормально. Пониже руки спустил, и даже ложбинку между ягодиц нащупал, но задрожала еще сильнее, так что руки я убрал. На фиг, не то время, место, ситуация. И не факт что с ней. Да и вообще, я это скорее из интереса сделал, мантии тут бесформенные совсем, интересно, что у неё рыжий так упорно искал.
Впрочем Гермиона через минут пять отошла. И в эмоциях, и от меня. Да и в своей дамско-хозяйственной (судя по размерам) сумке закопошилась. Вытащила пачку сигарет и судорожно защелкала зажигалкой.
Ну и мне не помешает, подумал я и сигаретину с зажигалкой стянул. Дал девице прикурить и услышал вопрос, хоть стой хоть падай:
— Гарри, ты куришь? — с удивлением и клубом дыма спросила девица.
— И не только, — ответил удерживающийся от кашля я, — Гермиона, скажи, я вообще-то не зря вмешался?
— Не знаю, Гарри, — задумчиво протянула гендерно-верная собеседница, — Я с ним целовалась, так что, наверное, все было бы и правильно. Только не так, — помотала головой она.
— А ты ему вообще что-то обещала? — закономерно поинтересовался я, а на поматывание головой, все таки закашлялся и прислонился к стене смеясь, — Ты сама хотела? — уточнил у надувшейся Грейнджер, отсмеявшийся-откашлявшийся я.
— Точно не так, — помотала головой жертва поцелуя, — Ну, вообще, хотела попробовать, читала да и девчонки такое рассказывали… — несколько покраснела она, — Но точно не так и не в купе, — наконец определилась Грейнджер.
— Ну, значит, правильно я поступил, — определился со своей правотой я.
Уд говорил тише воды, но мне что, под их потрахушки притворяться спящим надо было? А вот девица созрела, да видно круг общения канонный, я да Рон. Ну, а мой предшественник, видно тупил, рыжий же, после “попробовать поцеловать”, яйца и выкатил. Впрочем, посмотрим, мне она не сказать, чтобы совсем по вкусу, да и с рыжим она, как по канону, так и сейчас: против, но “незнаю”. Ладно, разберемся.
Но телефон её домашний взял. Хотя, в любом случае, надо ждать сна, про который говорил Уд, там все будет понятно. И с рыжим, и с ней, да и с собой.
Правда, сон меня нагнал несколько раньше, чем я ожидал. Дверь купе рывком открылась, послышалось “Ступефай! Урод чертов!”.
Сползая по стене тамбура и отключаясь, я подумал: “Здравствуй, волшебный мир”.
2. Забытый рыжий
Очнулся я в помещении, пропахшем травами, под одеялом. Шевелиться не стал — слышались два негромких голоса и послушать их мне явно стоило:
— Директор Дамблдор, все же, я настаиваю на том, что юношу надо направить в лечебницу Мунго, — говорил женский голос, — его состояние после укуса все ухудшалось, пусть и незаметно. Моя же квалификация не позволяет мне полностью оценить результат смешения компонентов в его крови. У него сейчас полностью прекращены мыслительные процессы, я вообще не понимаю как он жив, — повысив голос закончила дама.
— Поппи, не шуми, — успокаивающе произнес мужской голос, человека явно умеющего произносить речи, уж слишком плавная игра интонациями, — С головой у мальчика все в порядке, — правда легкая заминка была слышна, — Самоинициирующийся окклюментный блок, его не пробило даже заклятье. И не делай такие глаза Поппи, я имел на это не только право, но и обязанность. Территория Хогвартс-экспресса территория Хогвартса, если ты не забыла, а рассказы мистера Уизли и мисс Грейнджер противоречат друг другу.
— Вот на них и практиковались бы, директор, — послышался ядовитый ответ.
— Увы, не смог, — сожалел директорский голос, — после выхода из поезда мои права, как директора, перестают действовать. Ну не обращаться же было в аврорат, — послышалась в голосе ирония.
— Уж в ДМП, было бы можно, — проворчала женщина, — сломана ключица, трещина черепа. Ваши разлюбезные Уизли, директор, дойдут до убийства, помяните мое слово.
— Полно тебе Поппи, — разливался соловьем голос, — Мальчишки, шалости. С возрастом пройдет, да и не пострадал никто. Я пойду пока, — торопливо, явно не давая собеседнице ответить, — позови меня когда мистер Поттер очнется.
— Не “когда”, а “если”... — хлопнувшая дверь прервала некую Поппи.
Впрочем, всплывающие воспоминания поправили меня. Мадам Поппи Помфри, целитель в колледже или высшей школе, как его еще называли, чародейства и волшебства Хогвартс. Причем, Гарри здесь бывал частенько, что примечательно, по своей дури.
Вообще, погрузившись в воспоминания, я узнал много достаточно любопытного. Итак, Гарри Джеймс Поттер, шестнадцати лет от роду. Дубина почище меня в его годы, причем просто от… да даже не знаю, наверное безвольности внутренней, да и чувства, что ему должны. Не великим считать, отнюдь. Решать что ему одеть, куда ему пойти, должны были окружающие, а в Хогвартсе, да и в школе до этого, он искренне обижался на отсутствие руководящих указаний.
Дурсли относились к нему не слишком хорошо, но и не плохо: помощь с садом, с готовкой и уборкой по дому. Не более трех часов в выходные, ну и только с готовкой в дни учебы.
Учитывая, что Дадли, больше похожий на сумоиста, нежели просто жирдяя, регулярно помогал Вернону в гараже, назвать жизнь у Дурслей каторгой никак не выходит.
И выбросы. Да, выбросы это нечто: летящие в домашних ножи, переворачивающаяся мебель. На Поттера перестали повышать голос лет с пяти. А чулан стал не местом жительства, а наказанием. Я бы, наверное, сам бы такого родственничка, который может воткнуть дюжину ножей, в паре сантиметров от моего носа, выкинул на мороз. Но Дурсли терпели, определили в недорогую, но не самую худшую школу-пансион.
Но обижен мой предшественник был и на них, за то что Дадли “любили”, а его “ненавидели”. Безусловно, вина на них есть, но Поттера никто не заставлял сидеть часами в чулане и копить обиды. В библиотеку бы сходил, да у самих Дурслей была неплохая подборка книг, часть из которых спокойно выделяли Поттеру для школьных работ.
Ну и Дадли, обычный “альфач”, действительно шпынял Поттера, тут не поспоришь. Впрочем, тут та же вина, что и с Поттером, Дурсли ими не занимались, считая материальное обеспечение воспитанием.
Поймал я себя на том, что рассуждаю как мой старик. К черту, уж его “воспитание” я точно не забуду. Хотя, как не ненавидел бы я его, с возрастом понимаю, что во многом он был прав. Ладно, к черту старого, хорошего ему посмертья, ну или жизни.
По дороге в пансион, Поттера и забрали на первый курс Хогвартса. Причем, безволие и вечная обида на все проявилась и тут — у парня были все шансы стать лидером если не школы, то факультета. Но, пока его плотно не взял на буксир рыжий, просто аутично ходил между аудиториями, большим залом и спальней. Блин, он даже не записывал! Рыжий реально забивал на учебу, но он знал на что забивал, хотя бы в общих чертах: несмотря на разваливающуюся палочку, изредка, применял заклинания, от которых круглели глаза у Грейнджер.
Ну а Поттеру стало совсем пофиг. Его таскают, он доволен, стремиться и учиться не надо. Ну, возможно, тут вина крестража, или хоркрукса, как называл его Уд, подозреваю правильно, так же его называл и полупрозрачный парень, который Риддл.
Итак, первый курс прошлого меня: ехал в купе, подсел рыжий, всю дорогу слушал его треп, про команды по квиддичу, старших братьев и прочее. Малфой приходил, руку протягивал. Когда рыжий стал упрекать белобрысого в том, что тот сын своего отца, белобрысый порекомендовал выбирать круг общения, обращаясь к Поттеру. Ну, про родителей безусловно зря упомянул, но, по сути, правильно сказал. Поттер послал его по матушке, благо, в прошлой школе, чуть ли не единственное, что почерпнул. Результат — драка.
На распределении директор говорит о том, что лезть на третий этаж — смертельно опасно, там зверинец для преподавателей и старших курсов.
Неделю после этого Поттер бродил, как сомнамбула, рыжий взял его на буксир и стал “рулить” героем. Ну и отсек, за пару недель, все возможные знакомства. Сам рыжий был не из приятных типов. Неряшлив, неаккуратен, невежлив. В принципе, были у него достоинства, но недостатков, на мой взгляд, больше. Да и завидовал он состоятельности Поттера, это точно, бросал взгляды исподтишка. Ну, и привил ряд своих привычек, от меня даже сквозь запахи трав несколько попахивало.
Далее, Грейнджер. ЧСВ по прибытии в Хогвартс зашкаливало, что не помешало ей записаться на все дополнительные курсы для магглорожденных. Гаричке рыжий сказал: “нам не надо”, Гаричка ответил: “хорошо”. Ну, а Грейнджер сокурсников бесконечными поучениями реально задолбала, так что её просто игнорировали, изредка мелко гадя.
На практикуме чар Рон, лениво помахивал палочкой, даже не пытаясь подать магию. Гермиона стала ему показывать “как надо”, с лекцией на четверть часа, какой Рональд “безответственный” и дальше по тексту. Уизли в своей, деликатной и культурной манере, девчонку послал, пояснив почему она даже подходить к приличным людям не должна. Та в слезах выбежала и исчезла до праздничного ужина.
На ужине вбегает препод по ЗОТИ, кричит о тролле, падает в обморок. Старосты разводят факультеты по домам. Рыжий же вспоминает про заучку. И тащит Поттера её спасать. Все спасение последнего заключалось в беготне за рыжим. Тот девицу нашел, тролля оглушил.
Тролль, кстати, оказался из зверинца в башне, где вполне официально обитал, как и цербер, мантикора и ряд других животных, изучение которых “на воле”, больше бы походило на беготню от изучаемого.
После этого, в целом героического, хоть и идиотского поступка, Гермиона вливается в компанию нерях и пытается поучать. Будучи несколько раз посланной, смирилась и включилась как изготовительница домашних и репетиторша. Видно было, что общее отторжение её тяготит. Но учиться, опять же, сподвигнуть не смогла. В общем картина маслом по сыру:
Рыжему учиться, по крайней мере на первом курсе, просто не надо, Грейнджер пишет эссе за троих и вбивает в горшок на голове Поттера минималку на уроках. Сам Поттер кайфует, “друзья” вокруг. Причем вполне дружески относится к обоим, шестого почитает старшим товарищем.
Рыжий же посоветовал Поттеру попробоваться в команду по квиддичу. И о чудо! Вот что-что, а летал Поттер действительно шикарно, без тренировок и прочего. Сам посоветовавший мрачно завидовал.
Некий мутант-переросток, приглашает Поттера на “чай”. На кой это надо — не ясно, но приглашает, говорить о родителях, о которых сам Поттер думает “хорошо бы если были”. Уизли считает что это интересно, тащит все трио “на чай”. Там же, находится газетная статья с “попыткой похищения из Гринготтса”.
После этого, на основании зверинца, вкладыша к сладости, попытки ограбления и некоего свертка, забранного проводившей Поттера за покупками Макгонагалл, двоица делает вывод, что Дамблдор спрятал в зверинце философский камень, видимо, не ограбленный банк его разочаровал. Ну и у Уизли камню будет сохраннее, не без этого.
При этом, Снейп, единственный преподаватель, которому не похер на студентов, этим, безусловно, гад и хочет похитить камень. Извивы размышлений рыжего меня поразили, впрочем, допускаю, что ему было просто скучно.
Самое поразительное же, что что-то под зверинцем было спрятано. Причем, похитить это что-то, собирался теряющий сознание, заикающийся преподаватель, даже имени которого я из памяти Поттера не выудил. Но троица, героически пройдя некую полосу препятствий, судя по сложности — на уровне первого курса, для экзамена, потеряв рыжего с переломом, а заучка, по-моему, просто не захотела участвовать и навешала Поттеру лапши на уши, добралась до некоего зеркала и преподавателя.
И тут начинается любопытное. Тот связывает Поттера заклинанием, орет что преподаватель — Волдеморт. Причем, шрам у Поттера реально сильно болит. Извлек Поттер камень, протянул преподавателю, да и произнес “Инсендио”, заклинание недавно проходимое. Ну и спалил мужика в пепел за пару секунд, заработав истощение и потеряв сознание. Так, кстати, имя сожженного не узнав. Хороший мальчик.
Очухивается в госпитале (а не в тюряге), слышит от директора “все хорошо, Гарри”, да и рулит на каникулы. Просто слов нет.
На каникулах какая-то поганая тварюшка несет дичь, что Поттера в школе убьют. Тут вообще непонятки. Тварюшка переламывает полдома Дурслей, при гостях. Из Министерства приходит письмо, о запрете несовершеннолетних колдовать, вне мест проживания “магического населения”. Поттер вместо разборок и поисков, вяло блеет “домовик” и забивает. Перед учебным годом Поттера старшие братья рыжего, ночью, выламывают решетки в комнате Поттера и отвозят его в свою фамильную “Нору”.
Нахера это делать, когда Дурсли заплатили бы еще, за удаление Поттера — загадка.
В Норе Поттера кормят, поят и особо не трогают. Он счастлив. При том, младшая рыжая смотрит на героя, как кошка на сметану, да еще стесняется довольно симпатично. Вообще, рыжие женщины делятся на две категории: страшна как смертный грех и огонь-девка. Тут последнее. Поттер на девку ведется, в штанах ему тесно, но ничего не делает и мычит. Но девка реакцию видит, и этому, как видно, довольна.
При покупках к школе происходит вообще дичь. На родителей Грейнджер, Уизли реагируют как на обезьян не в клетке, ну это ладно. Рыжий патриарх бьет рожу и получает в ответку от Малфоя-старшего. И тут, черт его знает, подкинул бледный тетрадку в сумку рыжей или нет, но точно передавал до этого.
Весь год в школе творится бред, а главное, в Школе Поттер резко теряет всякое либидо и рыжую игнорирует, та неделю попрыгала вокруг него и не то чтобы отстала, но явно загрустила. Ну, и весь год медленно худела-бледнела.
