Гермиона медленно подняла палочку к виску и хотела произнести заклинание отмены как вдруг, она услышала шорох листьев и чьи-то шаги. По лесу мимо их стоянки шла компания егерей. Гермиона в ступоре застыла. Она утратив маску стала опять слишком робкой. Это ЧУЖИЕ! Они злые! Егеря шли неспеша, оглядываясь вокруг, шурша сапогами в оранжевых осенних листьях. Один проходил мимо застывшей Гермионы почти рядом. И не заметил только благодаря барьеру защиты. Хотя что-то почуял. И сбившись с шага застыл на несколько секунд оглядываясь вокруг. Его глаза почти глядели на нее в упор.

— Скит! Ты чего встал? — окликнули его: — Что-то видишь?

— Да нет, вроде, — ожил егерь и отвернулся, идя туда, куда шел: — Показалось...

Когда егеря ушли, Гермиона перевела дыхание и начала себя ругать. Что она творит? Идет фактически война, а она носится со своими дурацкими комплексами! Стесняшка Герми! Фу как противно! Она намеренно делает себя тупой, чтобы бороться с робостью. Разве не достаточно этих лет безумных эскапад на Гриффиндоре, чтобы стать смелей? И что самое отвратительное она не только себя отупляла, но и Гарри Поттера! Зачем она это делала?

А зачем она вообще делала все эти смущающие вещи? Гермиона села на землю и обняла колени, глубоко задумавшись. Гарри её парень? Так она его любит что ли? Но зачем этому так противиться? Да она вчера занималась с ним сексом в палатке. Ну и что? Почему она сразу стерла память об этом у обоих? Это уже клиника какая-то... безумие. Хватит! Она должна быть честной и смелой. Пора паршивой равенкловке становиться настоящей гриффиндоркой. Возможно когда у Гарри восстановится память, он её возненавидит, но... иначе нельзя! Она его любит и хочет, чтобы он выжил. А выжить можно только если не будешь идиотом. А Гарри уже почти идиот из-за этих масок, которые она наложила на него, скрывая их спонтанный роман еще с первого курса...

Гермиона зажала рот рукой в ужасе и отвращении к себе. Она с первого курса ему меняет память! Тогда они первый раз поцеловались... Теперь понятно, почему она это сделала. Произошел конфликт между линиями поведения двух масок и базовой личностью. А потом маски стали накладываться одна на другую.

Каждый раз, когда Гарри сближался к ней и происходило нечто смущающее... Гермиона безжалостно создавала новую маску дружбы у них обоих. Никакой любви! От любви у нее начинались обмороки и смущение! Она даже специально выбирала самых неприятных ей парней для того, что бы показать прочим, что она не синий чулок. Рон, Маккормик, Крам... даже этот как его, Локхарт был официально восхвален ей среди подруг-фанаток. Нужно быть как все!

В результате возникали дополнительные маски, которые никак не беспокоили Гермиона ориджинал эмоциями. Ходить с Роном в качестве подруги было не напряжно. Хотя Гарри косился на них иногда с сожалением и тоской. Он все-таки что-то чувствовал. И в какой-то момент у Гермионы опять срывало гайки и она опять кидалась к нему в объятия, признавалась в любви, позволяла лишнее... а потом опять начиналась паника и новый обливейт на обоих.

Гермиона полюбовалась спящим Гарри и наставила на него палочку, после чего начала выписывать нужные движения и прочла заклинания снятия всех масок. Гарри после конца заклинания, как только луч ударил в его лоб проснулся и сел рывком. Потом застонал и опять упал. Глаза его недоуменно уставились на подругу.

— Что со мной? Что? Что? — бессвязно шептал он, потом он начал азартно тереть свой шрам, как будто хотел его стереть вообще. Потом он вздрогнул и с изумлением уставился на Гермиону. Похоже что-то стал вспоминать. Гермиона начала краснеть, представляя, ЧТО он там вспоминает. Она отстранилась от друга на подгибающихся ногах, и вдруг её сознание благополучно оставило. Девушка упала в обморок.

Осколки памяти.

Когда Гермиона очнулась, то она поняла что лежит на кровати в палатке, а руки её связаны.

— Добро пожаловать в реальность! — устало сказал Гарри сидящий рядом и посмотрел на часы: — Ты была в отключке четверть часа. У тебя наверное вопрос почему я связал тебе руки?

Гермиона осторожно посмотрела на друга и кивнула.

— По-моему это очевидно, — пожал плечами Гарри: — Я спал, а ты вдруг напала на меня с палочкой. А потом у меня изменилась память странным образом. Оп-па! И бывший друг превратился в моих воспоминаниях в мою любовницу. Столько странных и смущающих воспоминаний...

Гарри немного покраснел и замолк, собираясь с мыслями. Потом посмотрел выжидательно на девушку. Но та молчала.

— Обычно Гермиона всегда имеет десяток готовых объяснений на любой вопрос, — сказал Гарри: — А ты чего-то молчишь. Странно... ты кто вообще? Может ты не Гермиона? На всякий случай я подожду развязывать тебя часок. Проверю на оборотку.

Гермиона одобрительно кивнула.

— Впрочем даже не этот вопрос самый важный, — поморщился Гарри увидев одобрение в её глазах: — Где мать его кресстраж? В смысле медальон, что был на шее у Гермионы?

Гермиона показала глазами на сумку, что висела у нее на плече до сих пор. Гарри снял сумку с плеча но запутался в связанных руках девушки.

— Хитрюга! — проворчал он: — Хочешь чтобы я тебя развязал? Не выйдет!

Он начал копаться в сумке нагнувшись над ней.

— Ты не сможешь достать, — хрипло сказала Гермиона: — Там чары... только я. Ты не бойся, он в сумке.

— И зачем ты его сняла? Ты же сама говорила, что надо было носить на шее?

— Дура была потому что, — хмуро ответила Гермиона: — Мы уже три недели напитываем его душу силой своей. Еще немного и он бы уже создал свое астральное тело. Был бы еще один Воландеморт. Призрачный.

— А почему на меня напала?

— Я наоборот лечила тебя.

— От чего?

— От тупости. Вернула все что украла за годы учебы. Тебе нельзя быть тупым сейчас.

— Значит ты пользовалась мной, а потом стирала мне память? — криво ухмыльнулся Гарри. Потом горько вздохнул.

— Себе я тоже стирала память, — хмуро ответила Гермиона отвернувшись. Ей было невыносимо стыдно.

— А зачем?

— Стыдно было...

Гарри растерянно почесал лоб. Потом хмыкнул.

— То есть мы вчера с тобой не танцевали, а в постели... тово-этово? Неожиданно...

— Гарри лучше убей меня только не мучай! — покраснела Гермиона: — Я виновата, что не могла себя сдержать. Да я тебя люблю!

— Так почему ты все-таки решила мне память восстановить?

— Ну я же говорю, лечила от тупости! Каждый обливейт делает человек немного глупей. Прости меня. Это было сильней меня. Я каждый раз пыталась с этим бороться и каждый раз делала нечто... недостойное. А потом старалась скрыть следы.

— Блин, да что тут недостойного? — с досадой вздохнул Гарри: — Я что настолько плох? Чего меня стыдиться? Типа "любовь зла, полюбила козла"? Хотя... гм... слушай, а почему этих новых воспоминаний так много? Я то считал себя девственником, а тут блин... целый немецкий порносериал! Просто фантастиш! Откуда в нас такой темперамент? Ты на мне привороты практиковала? Или возбудители? Ты помнишь наш первый секс? Когда он был?

— На пятом курсе в хижине Хагрида, — быстро ответила Гермиона, ярко вспомнив как они куролесили в той хижине, пока Хагрид ходил на задание от Дамблдора в посольство к великанам.

— О, да! — кивнул Гарри вспоминая те же события: — Там было классно! Боже мой! Мы с тобой и в постели этим занимались, и на столе, и в кресле его... о да! Оно такое большое, как раз под его широкую великанскую задницу. Мы там прекрасно умещались вдвоем! Я посредине, а ты садилась лицом ко мне и твои колени вполне умещались по бокам... даже не доставали до подлокотников... и мы оба были конечно голыми...

— Гарри прекрати вспоминать! Мне стыдно! — пискнула Гермиона, закрыв лицо связанными руками.

— Если вспомнить, как нахально мы выбегали из хижины голышом и занимались сексом на скамейке среди тыкв, то даже мне становиться стыдно... — слегка покраснел Гарри. И сделал паузу.

— Но вообще-то мы там занимались сексом не в первый раз. Первый раз был значительно раньше...

— Минет не считается сексом! — пискнула смущенно Гермиона.

— А я не про минет, хотя и тут можно поспорить, — ласково улыбнулся Гарри: — Мне припоминается совсем иная история. Это было еще на первом курсе...

— Там мы только целовались! И обнимались! — протестующее взвизгнула Гермиона: — Не было ничего! Ничего не было!

— Ты тогда делала вид что читаешь, а я стянул с тебя трусики...

— Я сама тебе разрешила посмотреть, чем девочки и мальчики различаются! И ты лишь меня погладил пальцами. Да! Ты меня немного поласкал по попе пальцем...

— Это был не палец... — признался Гарри смущенно. Гермиона опять потеряла сознание. Когда она очнулась второй раз, то её руки были развязаны.

— Ладно, я уже успокоился, — сказал Гарри: — Извини за приступ паранойи. Это было внезапно. Но пока ты еще немного была в мире грез, я тут пораскинул внезапно обострившимся интеллектом...

— И что? — с трудом спросила Гермиона, собираясь с мыслями.

— И решил что хватит маяться дурью, — твердо сказал Гарри: — Это ужасно глупо в условиях магической войны. Какая разница друг ты мне или подруга?

— Я пришла к тому же выводу, — сказала Гермиона вставая и тут же села назад: — Ой! Немного кружится голова...

— То что ты пыталась скрыть наши отношения, только лишь их обострили, — сказал Гарри присев рядом с ней и обняв за плечи: — Блин! Мы с тобой признавались друг другу в любви уже раз тридцать! Сколько можно?

— Тридцать? А 56 раз не хочешь? — быстро посчитала Гермиона: — И каждый раз как в первый раз...

— Хотя до сих пор все это кажется каким-то странным эротическим сном, — признался Гарри: — Так и хочется проверить это в реале. Гермиона я тебя люблю!

Гарри поцеловал подругу.

— Я тоже! Это 57 признание в любви! — ответила Гермиона отдышавшись: — Мне раздеваться?

— А ты уверена?

— А... ну да, — помялась девушка: — Только палочку мою спрячь подальше, а то чисто на рефлексах опять память тебе сотру. А потом себе. Хотя сейчас это бесполезно.

— А почему?

— Слишком много стирать придется. Мы рискуем свихнуться. Бли-и-ин! Я ведь своим родителям так много стерла! Их ждет дурка возможно. Как же я отупела от этих самообливейтов! Разве можно было так делать?

Гермиона заплакала на плече Гарри.

— А почему ты мне говорила, что любишь Рона? Как же Рон вообще? — вдруг вспомнил приятеля Гарри.

— Ну Рон... он меня никак не волновал. Только поэтому я могла с ним спокойно шифроваться. Должна же я была иметь официального парня? — пожала плечами Гермиона: — Хотя я уже тогда была изрядно отупевшей. План с Роном был тупым. Проще было строить из себя просто недотрогу.

* * *

— А помнишь... — начал опять Гарри.

— Гарри хватит! — шлепнула по губам его Гермиона, краснея: — Я уже боюсь твоих внезапных воспоминаний! Если хочешь, то просто трахни меня как хочешь. Прекрати этот вечер воспоминаний. Мне стыдно! И уже не за неприличное поведение, а просто за то что я была такой тупой и все это стирала. Не напоминай больше о моей дурости! Пощади! Просто бери меня.

— Ты уверена? — внезапно оробел Гарри.

— На сто процентов! Ты мой меч, я твои ножны! — страстно прошептала девушка и начала раздеваться.

— Знаешь без кресстража как-то сразу на душе легче стало, — сказал нейтральным тоном Гарри отводя взор в сторону: — Все таки два кресстража сразу это перебор...

— Какие два кресстража? — всполошилась Гермиона, собиравшаяся уже снять трусики: — Где второй?

— Так у меня в шраме кресстраж! — беспечно сообщил Гарри, повернувшись к подруге и залюбовавшись её грудками.

— Что за бред? Откуда ты это знаешь?

— Дамблдор сказал как-то на пятом курсе, когда уговаривал учиться у Снейпа окклюменции. Правда потом, похоже память подтер. А сейчас я вспомнил... Он говорил, что я через часть души Воландеморта имею с ним связь. И он может меня даже контролировать...

— Ужас какой-то! — побледнела Гермиона задумавшись и машинально шлепнула Гарри по руке, которой он потрогал её за грудь: — Ой! Извини Гарри. Можешь трогать. Хотя весь настрой ты мне сбил... не мог это сказать через полчаса? Полежи пока рядом со мной, горе ты мое. Дай подумаю...

Гарри прилег рядом с Гермионой, накрыв её одеялом и обнял. Та застыла в размышлениях. Гарри знал, что когда у подруги такой отсутствующий взгляд, то её лучше не трогать. Он сам погрузился в анализ своих новообретенных воспоминаний, уютно сопя в плечо Гермионы. Далеко не во всех утраченных воспоминаниях была она виновата. И Дамблдор и Снейп тоже постарались не по разу. И кое-какие вещи он сам умудрился вытеснить из своей памяти, еще до Хогвартса, когда пытался подстроиться под характер Дурслей. А теперь все всплывало со странной яркостью. Оскорбления, побои, обиды... И зачем покойник Дамблдор его на все это обрек? Он до сих пор не понимал. Хотя... если предположить что у него ментальная связь с Воландемортом, то Дамблдор таким образом мог нагадить в душу к Волди... А Гарри просто не повезло стать промежуточным звеном.

— Значит так Гарри Поттер, — ожила Гермиона: — Снейп, насколько я помню не учил тебя окклюменции. А делал что-то другое. Гм... кажется он пользовался тобой для передачи каких-то сообщений Воландеморту. При учебе окклюменции не болит голова. А ты жаловался постоянно на боли... Это бывает, например, когда ломаешь маски...

— Маски? — откликнулся вопросительно Гарри.

— Ну все мы носим некие маски... — начала втолковывать Гермиона Гарри азы окклюменции: — ...даже не знающие окклюменцию люди имеют некую естественно выстроенную защиту разума. Некие спонтанные маски, которые мы подсознательно одеваем на себя...

Гарри так и задремал на плече подруги которая пересказывала теорию окклюменции ему. Та заметив, что он уже спит осеклась, а потом нежно улыбнулась и погладила его по голове. И сама задремала. Пусть все идет к Мордреду! Надо отдохнуть от таких напрягов...

Ужасно страшное караоке.

— Как приятно проснуться в объятиях возлюбленного! — зевнув пробормотала Гермиона открыв глаза утром и потянувшись.

— Тогда мне в четыре раза приятней? — улыбнулся Гарри открыв глаза и чмокнув её в щеку.

— Почему?

— А я уже четвертый раз просыпаюсь от странного непривычного ощущения, что кто-то сопит под боком. И начинаю трогать... а потом поняв что это ты, засыпаю довольный и спокойный, — ответил Гарри доводя Гермиону до смущения.

— Кстати, где мои трусики? — охнула она краснея: — Я точно помню, что засыпала в них!

— Ну извини, — так же покраснел Гарри: — Ты же вчера предлагала заняться этим? Ну я и стащил их с тебя, когда проснулся в третий раз. И начал гладить по попе...

— И что?

— И все!

— Ну, ты мог бы быть порешительней, — неуверенно сказала Гермиона.

— Ты спала.

— А сейчас? Хочешь?

— Что-то смущаюсь, — потупился Гарри: — Все же первый раз...

— Ты чего? — удивилась Гермиона: — Это же много раз было!

— Да, но то как во сне! Хоть ты и восстановила воспоминания, но... — Гарри неопределенно помахал пальцами: — Слушай, а у тебя еще с кем-то было?