Белый Z на лобовой броне

Вероятно, когда-то она была ровной и скоростной. Здесь вообще дороги строили лучше, чем на Севере, да и климат воздействовал на асфальт менее разрушительно. Однако с тех пор ремонтировали ее, в лучшем случае, эпизодически, и за тридцать с небольшим лет дорога покрылась многочисленными ямами. Не очень большими, но все равно мешающими движению.

Впрочем, ям хватало и свежих, появившихся не столько естественным путем, сколько приложением человеческого старания. Здесь явно гоняли военную технику, и тем, кто этим занимался, плевать было на состояние дорожного покрытия. Попадались и воронки. Много. На пять километров Виталий насчитал их аж две штуки. Похоже, местным было плевать на собственное достояние куда сильнее, чем русской армии.

И вот тут оставалось лишь возгордиться достижениями отечественного автопрома. Там, где "пузотерки" отчаянно лавировали, дабы не рассыпаться на запчасти, угодив колесом в очередную рытвину, Нива проезжала без особых проблем. И, что характерно, не было ощущения опасности.

Поселки здесь попадались часто. Иной раз между ними было несколько километров, а иногда между крайними домами двух станиц расстояние составляло считанные метры. Такое редко, конечно, однако случалось. Для привыкшего к северным просторам Виталия подобная скученность казалась дикостью. Впрочем, в Европе есть места, где еще хуже.

За три часа поездки всего один раз попадался местный аналог ГИБДД. Движением на дороге украинские палконосцы не интересовались совершенно, высматривая что-то на горизонте. Никакого перемещения военной техники, хотя несколько раз попадалась техника жженая. Даже небольшая колонна — три танка, пара бронетранспортеров еще советского производства и опрокинувшаяся на бок дряхлая БМП-1 с сорванной башней. Судя по их виду, накрыты авиацией — Виталию в молодости не раз приходилось видеть подобное.

В общем, ничего нового, обычная прифронтовая полоса с низкой интенсивностью боевых действий. Пожалуй, при должной сноровке можно было проехать до места тихонечко и незаметно, в неприятности не ввязываясь. Жаль только, именно этого Виталию делать было нельзя, задача его заключалась совсем в ином.

Ближе к полудню он свернул на боковую дорогу. Если верить Яндексу с его картами, здесь располагалась деревня или как это на Украине называется. Навигатор не соврал, это выяснилось через каких-то пять минут. Проезжая мимо зажиточного вида домов, Виталий убедился, что жили здесь куда зажиточнее, чем в России. Когда-то жили, потому что следы упадка, неспешного, долгого и системного, в глаза особенно не бросались, но и спрятать их никто не пытался. Впрочем, разглядывать местные достопримечательности, равно как и сочувствовать местным Третьяков не собирался. Пускай этим занимаются те, кому это по должности положено. Им за это деньги платят, а Виталия сочувствию и всепрощению не учили. Не его профиль.

Неспешно проехав мимо пары домов, возле которых стояли достаточно приличные, хотя и побитые временем автомобили, Виталий тормознул возле третьего, выбранного лишь потому, что здесь сидел немолодой уже мужик, с интересом и некоторой долей настороженности разглядывающий незваного гостя.

Выбравшись из машины, Виталий почти сразу понял, что немного ошибся. Мужик был не "не молодой", ему, похоже, было далеко за семьдесят. Просто сохранился неплохо, видать, генетика хорошая, и климат не северный, но вблизи годы было уже не скрыть. Да он и не пытался, и сидел тоже не просто так — отдыхал от нелегкого процесса починки скамейки, на которой, собственно, и расположился. То, что для молодого ерунда, дедка, похоже, успело вымотать.

— Здоровеньки булы, тату, — поприветствовал его Виталий, старательно демонстрируя, что владеет "мовой". Старик лишь усмехнулся:

— И тебе не хворать, парень. С чем пожаловал?

Русский язык здесь, похоже, был в куда большем почете, чем официальный государственный суржик. Хотя, конечно, "парень" для уже изрядно прочувствовавшего груз прожитых лет Третьякова звучало комплиментом. Но использование "мовы" не удивило — наверняка мера предосторожности, достаточно распространенная в этих местах. С учетом творящегося здесь беспредела, очень даже нелишняя.

— С нуждой, отец, — тоже перешел на человеческую речь Виталий.

— И с какой же?

— Да мне ехать еще далече, надо еды прикупить.

По чести говоря, нужды в закупках особой не было, но запас карман не тянет — объяснение, для военного времени более чем приемлемое. А главная задача выглядела куда прозаичнее — засветиться как можно в большем количестве мест и сделать это как бы невзначай.

— А чего ж в городе не купил? Ах да, там же все, небось, разграбили уже...

Слова вроде бы безразличные, но извечное превосходство деревни над городскими лохами ощущается едва ли не физически. Впрочем, это во всем мире одинаково, видали, и не раз. И притом, наверняка не владеет реальной информацией о том, что творится вокруг. Ну, его проблемы.

— Что есть — то есть.

— А на дороге — неужто никто не торгует? — хитро прищурился дед.

— Угу. Свежайшая баранина, еще утром гавкала, — фраза классика вспомнилась весьма своевременно. — Я с этих забегаловок желудок портить не хочу. Лучше уж сразу к нормальным людям заехать. Пусть дороже, зато дрянь не подсунут.

Ага, не подсунут. Нарваться можно на что угодно, и даже вернее, чем пусть в третьесортном, но кафе. Однако маленькая лесть не повредит и, судя по всему, снаряд пошел точно — дедок ощутимо расслабился.

— Так что, есть у кого купить?

— Да я тебе сам могу... Трохи есть.

— Глянем?

— А гроши е?

Судя по скептическому выражению рожи селянина, гривны он деньгами вряд ли считал. Да и рубли, скорее всего, тоже. Может и возьмет, но донесет куда надо обязательно. Виталий усмехнулся презрительно, стараясь, тем не менее, чтобы со стороны его гримаса смотрелась как можно дружелюбнее.

— Доллары, папаша. Наличка. Самые настоящие грины, зеленые, или как тебе их привычнее назвать.

— О, це дило!

Судя по тому, как засверкали глаза деда, он уже подсчитал, на сколько обует заезжего лоха, и полученный результат ему нравился. И на сельский говор перешел моментально. Ну и черт с ним, такие ситуации предусматривались, и расходы изначально закладывались в бюджет.

В дом следом за ним Виталий вошел спокойный внешне, но максимально собранный внутренне. Так, на всякий случай. То, что дедок сам ремонтировал скамью, ничего не значило. Может, в доме сын-бугай, который совсем не против выпотрошить карманы гостя.

Однако же, ничего подобного не было. Гавкнула было собака из будки, но так, вяло, без души. Просто обозначив, что она здесь и бдит. Хозяин цыкнул и псина моментально замолчала — похоже, тоже пребывала в преклонном возрасте и успела набраться житейской мудрости. Ну а в самом доме, обставленном неплохо, но тоже явно не вчера, обнаружилась женщина лет на пять моложе хозяина — жена, которая, узнав расклады, только молча кивнула.

Сговорились быстро. Главным образом потому, что Виталий не слишком торговался, хотя цену дед заломил безбожную. Но и с качеством обманывать не стал. От сала Третьяков, не выдержав, немного даже откусил, в очередной раз убедившись: лучше, чем на Украине, солить его умеют только в Белоруссии.

Что характерно, в доме ему не предложили даже чаю. Впрочем, он был не в обиде. Загрузил купленное в багажник, притопил газ — и рванул прочь.

Увы, поездка долго не продлилась. Довольно скоро, начал давать о себе знать еще один недостаток ветерана советского автопрома — запредельный для такого слабого движка расход топлива. Пара канистр в багажнике имелась, но тратить запас... В общем, ситуация в точности как с едой, поэтому, немного подумав, Третьяков попытался заправиться.

С тем, чтобы найти заправку, вопросов не возникло. Здесь они были в любом более-менее крупном селе, а гражданскую инфраструктуру никто бомбить не пытался. А вот с тем, чтобы заправиться, дело обстояло сложнее. Запредельная цена — хрен бы с ней, но толстая (здесь это не было редкостью) кассирша потребовала какую-то бумагу, без готорой якобы не имеет права заправлять. Мол, или жителям села, или военным, защищающим "нэзалэжность", а больше никому и ни за что.

"Ни за что" вылилось в тихонечко подсунутые под кассовое блюдце двадцать баксов. Что же, каждый крутится, как может, но раздражало такое отношение страшно.

Там же, на заправке, Третьяков в первый раз смог лицезреть местных вояк. То ли нацбат, то ли добробат, в сортах говна Виталий не разбирался, но явно не кадровая армия, это любой понимающий человек видит сразу. Все, как один, немолодые, с помятыми рожами, одетые в камуфляж и переговаривающиеся между собой на легко идентифицируемом западенском суржике. Местных же словно ветром сдуло — ни контачить, ни, тем более, конфликтовать с "хероями" никто не собирался.

Впрочем, те вели себя на удивление тихо. Подогнали свои КамАЗы и даже не пытались согнать как раз вставившего заправочный пистолет в горловину бака Третьякова. А вот на кассе возникла заминка, потом раздался не слишком изощренный мат на чистейшем русском и, секунду спустя, из помещения на улицу пробкой вылетела кассирша. Видать, привыкла к безнаказанности, не восприняла людей с оружием всерьез и попыталась с них что-то содрать. Хотя, может, они просто требовали заправить их бесплатно, а она его послала — черт знает. Да и неинтересны причины конфликта, если откровенно. Ни к тем, ни к другим Виталий даже намека на сочувствие не испытывал, разве что желание убраться куда подальше. Иметь проблемы и ставить под угрозу выполнение задачи из-за этих дуриков — нет уж, увольте. Наследить здесь, конечно, было можно, однако для этого подходило любое место, в том числе и без таких источников геморроя.

Он как раз успел заправиться, как с востока донесся знакомый гул, и в следующий момент камуфлированные рванули во все стороны, будто застигнутые врасплох тараканы. Еще через минуту над селом прошли, рубя винтами сырой весенний воздух, четыре вертолета — Ка-52, их характерный силуэт ни с чем не спутаешь. Не обращая внимания на происходящее здесь, они стремительно пронеслись над головами, едва не задевая. Казалось, крыши домов и скрылись из виду. Короткая пауза — и с той стороны, куда они направились, донеслось несколько приглушенных расстоянием взрывов. Еще через несколько минут вертолеты промчались обратно. За одним тянулся жиденький дымный хвост, но, похоже, все это проходило под грифом "мелочь, не обращать внимания".

— У-у, кляты москали...

Виталий обернулся и увидел вояку, с трудом выползавшего из-под его Нивы. Туда-то он нырнул запросто, а вот выбраться оказалось занятием посложнее. Однако же, справился и теперь, ругаясь, счищал с одежд липкую, на масле с бензином замешанную грязь. Со всех сторон возвращались его сослуживцы, и густо висящий в воздухе мат крепчал, с каждой секундой выходя на новый уровень.

Суржик, к слову, из речи исчез моментально, говорили на чистейшем русском языке, разве что с характерных южным "гэканьем". И, сколь смог определить Виталий, злость к русским была замешана, скорее, на зависти. Как же, летают, где хотят, делают, что хотят. И никого не боятся. А они, украинцы, официально провозглашенные высшей расой, вынуждены сидеть в канавах, боясь, что русские все же их заметят. Унизительно.

А вот теперь надо валить, и чем быстрее — тем лучше. Это сейчас они ни на что внимания не обращают и только себя могут слушать. Как глухари токующие, право слово. Но возбуждение быстро пройдет, а там и офицер, или как там у них называют главнюков, появится. И сразу же они начнут глядеть вокруг.

В этот момент лучше быть от здешних вояк подальше. Виталий по собственному опыту знал: подобное шакалье ненавидит тех, кто оказался свидетелем их трусости. И пускай даже то, что произошло сейчас, на что-то особенное не тянуло, эпизод на войне банальный для любой армии, но в душе-то нацики знают, чего стоят. И это раздувает степень позора в их собственных глазах до невиданных высот. Так что валить надо отсюда, не то шлепнут и фамилии не спросят. И никакая легенда в такой ситуации не поможет, до нее, скорее всего, и не дойдет вовсе.

— Дяденька, заберите нас отсюда...

Прозвучало это настолько внезапно, что Виталий едва не подпрыгнул. Однако справился с собой мгновенно, благо опыт преподавания закалил и научил справляться с неожиданностями. Не торопясь развернулся, увидел новых персонажей и удивленно приподнял брови.

— А вы кто такие?

Девчонка лет тринадцати-четырнадцати на вид и пацан на пару лет младше переглянулись:

— От своих отстали, — после короткой паузы сообщила старшая. — Ехали на автобусе, остановились перекусить. А потом выходим — автобуса нет.

— И что?

— Денег нет, не уехать. Да и автобусов со вчерашнего дня не было.

— Я понял. Ну а я при чем?

Дети как-то устало переглянулись, развернулись дружно и побрели прочь. М-дя... Усталость, похоже, у них перевешивала страх. Виталий поморщился, лихорадочно обдумывая ситуацию. Вариант, что к нему попытаются кого-то подсадить, считали реальным и предусматривали изначально. Однако сейчас был явно не тот случай. И дело не в юном возрасте подошедших. Во-первых, найти взрослую женщину, выглядящую, как малолетняя нимфетка, на самом деле не так уж и сложно. И куча "медовых ловушек" была построена именно на этом. А во-вторых, ребенок может быть ничуть не менее опасен, чем взрослый, и натаскать его, к примеру, убивать не так уж и сложно.

Все так, но вот оперативность... Просчитать, куда направится Третьяков, довольно сложно. Он сейчас полностью автономен, все решения принимает сам, ни перед кем не отчитывается, даже мобильника в кармане нет. Автомобиль тоже проверен — и теми, кто его доставлял, и самим Виталием. Нет, поймать его в такой ситуации можно, но сложно. И, в любом случае, не так быстро. Кто бы не вел охоту, возможности его не беспредельны и распределены на три вероятных маршрута плюс вариации в виде мелких поселений и соединяющих их проселков. С таким распределением сил и средств... Нет, это несерьезно. И пусть говорят "случайности неслучайны", в данном случае крайне маловероятно, чтобы эти двое были кем-то нацелены против него.

Нива завелась не сразу. Бывает за машинами подобный грешок, за отечественными, особенно старых моделей, тем более. Однако терпение и труд все перетрут и детище родного автопрома, в конце концов, громко чихнуло, выпустило из выхлопной трубы порцию черного дыма и удивительно ровно загудело. Оставалось лишь сесть за руль, с трудом удержаться от того, чтобы сделать остающимся неприличный жест, и не слишком торопясь поехал прочь.

Тех двоих он увидел очень скоро. Мальчишка сидел на обшарпанной скамейке у невысокого, но имеющего представительный вид здания, девчонка стояла рядом и что-то ему говорила. А здание служила хорошей натурой для художника-баталиста. Уж больно живописно выглядело благодаря внушительной дыре от снаряда (и откуда он только сюда прилетел?) аккурат посреди фасада. Покосившаяся вывеска сообщала, что это автовокзал. Рядом пара небольших павильонов, сейчас закрытых и украшенных внушительных размеров замками на дверях — очень похоже, здесь и впрямь останавливались автобусы, давая пассажирам возможность размять ноги, перекусить и справить естественные нужды. Тут же, на стене здания, потрепанный и рваный плакат со слащавой физиономией вождя и гаранта...