Зеркало Деметры

Разумеется, ни один Прогрессор не воспринимает себя как настоящего жителя того мира, в котором работает. Он занимает внешнюю позицию, он стоит над схваткой. Но на практике против сил контрэволюции зачастую приходится вести самые настоящие бои. И в результате мировоззрение работающего Прогрессора, как правило, представляет собой очень специфичный сплав: что-то там есть от обычного социолога, что-то от разведчика, а что-то и от профессионального солдата. Ох, бедные наши психологи...

Так, ну а что у нас с рабочей почтой? До краковского Института только и доходили краткие, чаще всего устные, известия, что все нормально... Борислав открыл базу сообщений. Так и есть. Вот оно.

Борислав, привет!

Мне сообщили, что дела идут хорошо, ты поправляешься. Это радует. Сейчас могу признаться: когда тебя вытаскивали, я не очень-то надеялся на удачу, даже зная о возможностях нашей медицины. Ты ведь на самом деле был мертв. Ну и как там на том свете? Поделишься?

Что касается более серьезного: наработки твои пошли в дело, с той стороны передают, что ими заинтересовался лично Змей. Это — сам понимаешь. Молодец. Ты знаешь, как мне было приятно с тобой работать, и надеюсь, что поработаем еще.

Опять же, из известий с той стороны: твоя Улла эвакуирована в тыловой район, над ней взял шефство начальник этого района Эмиль Станев (может быть, помнишь такого). Богатые деревни в предгорьях, много меда, молока и спокойствия. Пока так, но ее и дальше не оставят. Уверен, все будет отлично.

Ты видишь, о тебе помнят.

Попутного ветра.

Ульрих

Ох, черт. Борислав сразу почувствовал ту самую фантомную боль, о которой его с самого начала предупреждали в госпитале Института и которая таки успела его там догнать. Но ведь сейчас тело уже в полном порядке. Значит, это не боль, а воспоминание. Фантом фантома... Несколько секунд он сидел, боясь шевельнуться. Потом, по намертво въевшейся рабочей привычке, стал изучать реквизиты сообщения. Оно было отправлено с полярной станции "Гиганда-1" 28 мая, то есть неделю назад. С тех пор, значит, дожидалось. Пересылать его в краковский Институт не стали, потому что не сочли срочным. И правда, что тут срочного?..

Улла. Обычная девушка, с темно-рыжими волосами, прямым носом и любовью к поэзии. Борислав кое-что переводил для нее из земных поэтов, сперва ничего не говоря об источниках, а потом стараясь их как-то залегендировать. Получалось плохо. "Но мы спокойны, мы поспорим со стражами Господня гнева, и пахнет звездами и морем твой плащ широкий, Женевьева..." Он улыбнулся, вспомнив, как звучат эти стихи в алайском переводе. Увы, романтичное Средневековье, каким оно виделось из земного Серебряного века, разительно отличается от Средневековья настоящего, которое есть прежде всего несвобода разума. Все земляне, работавшие на феодальных планетах, познали это. Иногда — на очень печальном опыте.

Он попытался сдержать воспоминания. Безуспешно. Кажется, решающий разговор произошел в провинциальной гостинице, куда он, Борислав, на тот момент по легенде еще обычный младший офицер, был заброшен служебной командировкой. Обшарпанные стены номера, дождь за окном. Ароматный местный чай в квадратной чашке. Когда Улла постучалась в дверь, он удивился. Но — сразу понял, в чем дело. Она догадалась, что он не простой человек, и ей было все равно. Даже если бы он оказался дьяволом, она бы осталась.

Борислав вздохнул. Одна из вечных прогрессорских проблем. Почти невозможно прожить несколько лет в чужом социуме, не найдя человека, с которым можно хоть на время оказаться собой. Побыть рядом, поделиться теплом, позаботиться... Но, во-первых, даже при отсутствии внешних ограничений поделиться можно не всем. А во-вторых, рано или поздно настает время уходить... Может ли Прогрессор взять свою инопланетную подругу с собой на Землю? Вообще-то да. Если решится. Только решиться на это очень трудно. И дело тут не в нашей безответственности — безответственных Прогрессоров просто не бывает — а в том, что не всегда и понятно, как подступиться к сложнейшей, тонкой, рискованной задаче инкорпорации неподготовленного человека в мир чуждого ему человечества. Не социума, а целого человечества. И ведь каждая такая инкорпорация есть необратимый поступок, вот в чем дело... В этих случаях всегда тщательно взвешиваются "за" и "против" — и часто оказывается, что лучше уж оставить человека там, на родине, приняв должные меры для обеспечения ему безопасности и комфорта на оставшуюся жизнь. Потому что не все готовы принять Землю; потому что, как ни удивительно, не каждому нужна современная Земля; и еще потому что, сколь ни грустно это признавать, не всякая любовь бесконечна...

Расставание с Уллой случилось внезапно: страшного боя над пылающим Гурваном не предвидел никто. В такой ситуации Ульрих Гарстанг, он же имперский военный магистр Кершоу Орр, взял на себя роль "душеприказчика" ушедшего Борислава и срочно произвел самые необходимые действия: вывез Уллу в безопасный район, предупредив местных сотрудников, что это наш человек. Заодно, надо полагать, ей сообщили разработанную специально для таких случаев расплывчатую легенду. Мол, друг ваш в бою пропал без вести, тело не найдено, то ли погиб, то ли нет, но, если по правде, лучше особенно не ждать... Борислав был почти уверен, что именно так ей и сказали. Стандартная схема, наименее травматичная для всех участников. А что до напряжения совести, то прогрессорская работа требует его всегда, и часто в гораздо большем объеме... В гораздо большем.

Все, пора прекращать об этом думать, иначе можно задохнуться... Борислав перевел терминал БВИ в ждущий режим, встал, рывком распахнул балконную дверь. Июньская ночь дошла до дна и начала отступать. Над Волгой стлался туман; небо за черной стеной дальнего леса было бледно-серым, переходя чуть выше в синеву. Звезды постепенно гасли, а огни на том берегу погасли давно; и птицы затихли. Нежный уснувший мир...

Борислав прокашлялся, мельком подумав о сигаретах, которых, конечно, не было. К курению наркотических палочек он пристрастился на Гиганде. Здесь следовало отвыкать. Как и от других дурных манер, включая бодрствование всю ночь напролет. Земляне чаще всего предпочитают ложиться не слишком поздно, чтобы встать рано утром. Вполне обоснованная рекомендация медиков... а медиков нам теперь придется слушаться, да-а-а. Все же он постоял еще на балконе, с удовольствием вдыхая прохладный, как родниковая вода, воздух спящей равнины. Предрассветное время. По старому монгольскому счету — час Тигра.

Все, пора спать. Борислав вернулся в комнату, наклонился к терминалу, собираясь его выключить, и тут увидел на регистраторе значок нового сообщения.

Это сейчас-то?

Очень интересно.

Он сел и нажал кнопочку "чтение".

Дата: 5 июня 97 года.

Автор: Джеймс Стюарт, магистр экспериментальной истории, научный сотрудник Института времени, старший консультант КОМКОНа-2.

Тема: "Линкор смерти".

Содержание: необъяснимая гибель ЗПЛ "Нейтрон".

Примечания: Борислав, это работа для Прогрессора. Ты нужен.

Все. Под этой казенной шапкой ничего не было, кроме нуль-индекса главной базы Института времени в Лланголлене и цифр: 97.06.05.10.00. Именно в таком порядке.

Сон сняло как рукой. Борислав прошел к окошку Линии доставки и заказал кофе. Черный, без сахара. Вернулся с пластиковой чашкой к терминалу, уселся, подождав, пока органомеханическое кресло примет самую удобную форму, и крепко задумался.

Да, Джеймса Стюарта он помнил. Парень с длинным холеным лицом, носящий твидовые пиджаки и, еще со времен учебы, запоминающееся прозвище Яков Первый. Прекрасный историк. И прекрасный товарищ, хоть и любящий шокировать людей своим притворным высокомерием. Этакий лорд Британской империи. Начинал он в области классической социальной истории, но быстро решил, что делать историю интереснее, чем изучать ее, и подался в ИЭИ. А теперь вот, значит, Институт времени. И КОМКОН-2. Последнее — полная неожиданность.

Из сообщения следовали две вещи. Во-первых, оно было специально составлено так, чтобы поставить Борислава перед загадкой. Заинтриговать. Гибель звездолета — причем звездолета пилотируемого, судя по тому, что он обозначался названием, а не номером, — это всегда ЧП, требующее расследования. Гибель звездолета, причины которой не удалось понять — ЧП из разряда редчайших. Интерес КОМКОНа-2 к такому происшествию вполне объясним. Но при чем тут Прогрессор? Прогрессоры по определению занимаются чужими обитаемыми планетами, и ничем больше. Можно, конечно, представить, что звездолет подошел к такой планете слишком близко и был сбит ракетным комплексом. Но тогда никакой необъяснимости нет, а есть просто чья-то халатность.

Второе, что следует из сообщения: его отправители считают, что Борислав должен сам принять решение, и уверены, что имеющейся информации для этого хватит.

Потому что это не приказ. Приказы никогда и нигде так не оформляются. Значит, у адресата есть выбор. Именно это Джеймс и хочет дать понять, посылая сообщение без текста.

Остальное придется отнести к загадкам, решать которые пока бесполезно. Начинать строить версии при такой неполноте информации — грубая ошибка. Тут надо не гипотезы измышлять, а собирать данные.

Благо, в письме заботливо указано время, когда Джеймс, надо полагать, готов лично дать любые разъяснения. Сегодня, пятого июня 97 года, в десять часов утра. Через... Борислав посмотрел на часы. Через пять часов. М-да. Выспаться не успею, — подумал он с тоской, понимая, что все уже решил.

5 июня 97 года

Лланголлен

Ветер с Ирландского моря тряхнул летательный аппарат так, что пришлось включить гравипоплавки. Пилот открыл окошко курсовой программы, потянулся, посмотрел сквозь прозрачную кабину вниз.

Здесь было красиво. Нежная зелень одевала холмы, к югу переходившие в горы. А вот и цель, так похожая на древний замок. Пора снижаться. Пилот нажал кнопку, мимоходом подумав, что особенно приятно тут, наверное, было несколько часов назад, когда восход едва тронул кирпичи розовой кромкой. А сейчас башни купались в солнце. Кто еще смеет ругать британскую погоду?..

...Путь от Калязина до Лланголлена Борислав проделал на арендованном стратолете, который поставил на автонавигацию: по крайней мере, не разобьешься. Остаток ночи он не спал, а рылся в БВИ, пытаясь найти хоть какие-то данные по затронутым в письме темам — и по привычке, и чтобы быть готовым к разговору. Он отдавал себе отчет в своем дилетантизме (от человека, годами живущего вне Земли, иного ожидать трудно), но надеялся, что в поиске информации помогут приобретенные на Гиганде навыки разведчика. Надежда отчасти оправдалась. И все равно он временами отчаивался. Воистину, человеку, не являющемуся профессиональным информистом, трудно представить, насколько сложна структура БВИ. Бесконечная сеть, состоящая из ветвящихся каналов, линий, портов, коллатералей, разрешенных и запрещенных ходов — причем еще и разрешения бывают разных уровней... Допуск КОМКОНа-1 открывал в этой системе многие воротца, но не все. Кое-какие барьеры Борислав так и не сумел преодолеть и плюнул на них, ограничившись сбором сопутствующих данных. Картинка все равно возникала интересная.

Институт времени был создан около сорока лет назад. Насколько Борислав смог понять, его работа в некотором смысле продолжала исследования Этьена Ламондуа, посвященные структуре многомерного пространства. Основатель Института Оуэн Гриффит сделал следующий шаг по этому пути, перейдя от многомерного пространства к многомерному времени. Это сразу открыло целый веер новых направлений исследований, причем интересных не только физикам, но и историкам. Гриффитовская команда была готова подарить наблюдателям прошлого такие методики, рядом с которыми старомодный Коллектор рассеянной информации смотрелся примерно как паровая машина Герона рядом с реактивным самолетом. Более того, теоретически возможным стало уже и прямое проникновение в иновременные локации. Чисто технически это было бы не сложнее, чем нуль-транспортировка. И, таким образом, появилась перспектива прогрессорской деятельности в прошлом Земли.

Сотрудники Института еще не успели ужаснуться от этой перспективы, как реальность опередила их самые мрачные ожидания. Источником проблемы оказался Эскобар Кабинда, очень талантливый авантюрист-социотополог из Либревильского университета. Он вознамерился проникнуть в земной тринадцатый век, чтобы предотвратить раннюю гибель Манфреда Гогенштауфена, итальянского короля и потенциального императора. Подбросив Манфреду кое-какие технологии (больше управленческие, чем материальные), Кабинда планировал обеспечить ему разгром главного врага прогресса Карла Анжуйского и победу в войне. Дальше, по расчетам, Манфреду и его наследникам предстояло объединить почти всю Западную Европу, противустать агрессии с востока, заодно частично освободив порабощенную монголами Русь, и уже в начале четырнадцатого века открыть Америку...

Борислав подозревал, что пресечение работы Кабинды стоило сотрудникам КОМКОНа-2 не одной преждевременно поседевшей шевелюры. Подготовка его "экспедиции в тринадцатый век" была раскрыта буквально на последней стадии. Будучи взят за жабры, Кабинда клялся, что его эксперимент даже в случае полного успеха не мог затронуть наличную историю Земли, а всего лишь привел бы к возникновению дополнительной независимой реальности, с которой можно было бы потом устанавливать контакты, следя за ее развитием. Возможно, он был прав. Но цена вопроса была все же слишком высока, и принятые меры оказались довольно жесткими. Кабинда был навечно внесен в черные списки всех учреждений, имеющих хоть какое-то отношение к физике пространства-времени, и обречен таким образом на деятельность чистого историка-гуманитария; унывать он, впрочем, не стал и работал вполне продуктивно (Борислав проверил — несколько месяцев назад вышла уже восьмая его монография). Само же направление было решением Всемирного совета запрещено, и вся информация по нему, какую еще можно было закрыть — закрыта.

Разумеется, эта картина была неполна. Разумеется, круг реальных тем, разрабатываемых наследниками Гриффита, мог оказаться самым обширным (особенно учитывая, что чистым теоретикам никакие исследования запретить невозможно). Но, во всяком случае, кое-какое представление о работе Института времени Борислав получил.

А вот о гибели звездолета "Нейтрон" найти не удалось ничего. Просто ничего. Или эта информация еще не дошла до БВИ, или она попала туда совсем недавно, и кто-то ее тщательно вычистил.

Двор института был расчерчен гигантскими кварцевыми плитами. Борислав посадил стратолет на эти плиты, погасил тягу и посидел, оглядываясь.

Видимо, это и была Цитадель. Огромный комплекс с четырьмя башнями, построенный по проекту экстравагантного, помешанного на Средних веках Мишеля Фурнье. Борислав знал, что никаких похожих зданий нет во всем Уэльсе. Значит, мы на месте.