Пешка магов глава 1

Ваниэль постарался как можно яснее рассказать о случившемся. Лисса, положив подбородок на колени, внимательно слушала его. Когда он закончил, она вздохнула.

— Я думаю, нам просто не повезло, это все что я могу сказать. Ты не сделал ничего плохого, но все это может закончиться плохо...

— Лисса, Джеврис сегодня был особенно разъярен, и то, что ты сказала ему, очень его разозлило, — облизнул пересохшие губы Ваниэль, — Он наверняка пойдет к отцу, если уже не там.

— Мне нужно было сдержаться, не так ли? — девушка покачала головой, — Но в тот момент я думала только о том, чтобы он держался от тебя подальше.

— Я знаю, Лисс. Ты не виновата, но...

— ...Я привела его в бешенство. Но даже если я успею к отцу раньше учителя, он вряд ли станет слушать меня. Я для него всего лишь женщина, к мнению которой не стоит прислушиваться.

— Я знаю, но, пожалуйста, попробуй! — Ваниэль прикрыл глаза.

— Хорошо, — она соскользнула с постели и, наклонившись, поцеловала его лоб. — Попробуй поспать, как сказал Целитель, ладно?

Ваниэль кивнул.

Жесткая и независимая, как и вырастившая её покойная бабушка, Лисса осталась единственной, кто мог стоять перед лордом Виттеном с поднятой головой. Это не было неожиданностью — в роде Ашкерон каждое поколение рождалась хотя бы одна волевая женщина.

Леди Трисса в основном пребывала в состоянии беременности, чем безусловно гордилась, и воспитание своих отпрысков ее не интересовало. Их воспитанием занимался кто придется, до того момента, пока они не вырастут достаточно для того чтобы быть полезными и войти в ее окружение. Лиссу взяла на себя бабушка, а сама Лисса — Ваниэля. Они сильно привязались друг к другу, и девушка готова защищать его как львица.

Итак, Лисса отправилась на поиски отца, оставив его одного, и к сожалению не вернулась сразу к Ваниэлю, не найдя лорда Виттена. Ваниэль почувствовал себя очень уязвимым, когда отец ворвался в его крошечную отштукатуренную комнатку, как бог грома.

У него кружилась голова от боли и от медикаментов, прописанных Целителем. Ваниэль лежал на спине в своей постели, стараясь не двигаться, комната плыла и качалась вокруг него. Его начало тошнить, и все, что он хотел, это чтобы его оставили в покое. И последним человеком, которого он хотел видеть, был отец.

Времени, данного лордом Виттеном, Ваниэлю хватило лишь чтобы едва-едва сообразить, что его отец перед ним.

— Что это за мошенничество?! — заорал лорд, заставив Ваниэля вздрогнуть и страстно пожелать заткнуть уши, — О боги, щенок, за это тебе вторую руку надо сломать!

— Это не мошенничество! — не вовремя запротестовал Ваниэль. Он старался сидеть прямо, но эти попытки только увеличивали боль. Он отклонился назад и оперся на локти. От боли в сломанной руке он заскрежетал зубами.

— Я, — задыхаясь, процедил сквозь зубы Ваниэль, — Я просто сделал так, как Сэлдасэн.

— И кто же этот Сэлдасэн? — прорычал отец, сверкнув глазами из-под нахмуренных темных бровей, — Только трус боится встретиться с противником лицом к лицу и будет бить в спину, не так ли?

— О боги, что же я натворил! — пытаясь отвлечься от головокружения, Ваниэль судорожно вспоминал, был ли "Тракт о войне и тактике" герольда Сэлдасэна одним из тех, что он позаимствовал из библиотеки без разрешения или из тех, по которым он должен был учиться.

— Ну же! — нахмурился лорд Виттен, становясь похожим на демона. Его темные волосы и нахмуренные брови лишь усиливали это впечатление. От боли и лекарств Ваниэлю стало казаться, что у отца есть аура, сияющая сердитым красным светом.

-Отец, почему же ты не можешь поверить в то, что я тоже могу быть прав?

Ваниэль с облегчением вспомнил, что эта книга была обязательной для обучения, и он сдавал наизусть главы из нее своему наставнику Исталу.

— Это герольд Сэлдасэн, отец, — вызывающе сказал он, найдя в себе силы для возражений. — Это из книги по тактике, которую наставник Истал давал мне. Он сказал: "Пусть каждый человек, который должен идти в бой, использует свои таланты, не привязывая себя к определенному стилю боя. Пусть гибкий и ловкий использует свою скорость, одевая лишь легкие доспехи, и дерется в небольших стычках. Пусть мощный и крепкий стоит плечом к плечу со своими товарищами на поле боя, создавая непреодолимую врагом стену. Пусть слабый человек с хорошим глазомером может эффективно использовать лук, да будет битвой Герольда использование его мудрости, а не тела, а битва Герольда-мага — магической, а не на мечах. И пусть никто не сможет назвать трусом того, кто откажется от того, на что не годится", — всплывшая цитата наполнила его решимостью, — И я никого не бил в спину! Даже если это сказал тебе мастер Джеврис, я этого не делал!

Лорд Виттен смотрел на своего старшего сына с удивлением. На мгновение Ваниэлю показалось, что он смог убедить отца, привыкшего слышать от него поэтические цитаты, а не выдержки из военных трактатов.

— Заучил какую-то чертову книжку, да? — прорычал лорд Виттен, разрушая надежды Ваниэля, — Разве может какой-то Герольд-простолюдин что-то знать о военном искусстве? Послушай меня, мальчик, — ты мой наследник, мой первенец, и ты знаешь, что Джервис должен обучать тебя, если ты хочешь унаследовать мой титул! И если он говорит, что ты смошенничал, значит, это так и есть.

— Но я этого не делал! И я не хочу быть лордом, — запротестовал Ваниэль. Лекарства ослабили его самоконтроль, и он сказал то, что давно держал за зубами.

Это немного остудило лорда Виттена. Он посмотрел на него так, как будто он сошел с ума, или, как говорят в Карсайте, если бы у него выросла вторая голова.

— Великие боги, мальчик, — сумел проговорить лорд после нескольких минут ледяного молчания — Что ты хочешь?

— Я... — осекся Ваниэль. Он не мог сказать отцу, что хочет стать Бардом.

— Ты — неблагодарный щенок! Ты будешь учить то, что я тебе скажу, и делать то, что я прикажу. Ты мой наследник, и ты исполнишь свой долг передо мной и перед людьми, даже если ты будешь при смерти, ты выполнишь его! — с этими словами он выбежал, оставляя Ваниэля наедине с его болью, гневом и унынием. Ван почувствовал, как его глаза наполняются слезами.

— О, боги, что он ожидает от меня? Почему я никогда не могу угодить ему? Что мне надо сделать, чтобы убедить его, что я не могу быть тем, кем он хочет меня видеть? Может быть, мне надо умереть для этого? А теперь, теперь моя рука так болит, что я сомневаюсь, смогу ли я ею пользоваться.

— Ван... — неожиданный звук голоса заставил Ваниэля вздрогнуть и открыть глаза. Радевел осматривал его, приоткрыв дверь. За его спиной слышались возня и шепот, — Ты в порядке?

— Нет, — Ваниэль подозрительно посмотрел на своего кузена, — Какого черта ему нужно?

— Догадываюсь. Должно быть, болит, — выразительно подняв свои густые брови, откликнулся Радевел.

— Да, мне больно — воскликнул Ваниэль с растущим раздражением.

— Ты наблюдал и ничего не сделал, чтобы остановить его, дорогой кузен. И ты даже и не подумал защитить меня от отца. Никто этого не сделал...

Радевел прошел в комнату, не заметив состояния брата.

— Ты бы видел его, я имею в виду тот удар, расколовший твой щит. Ты упал и твоя рука...

— А не пошел бы ты в ад! — закричал Ваниэль в гневе, почти готовый убить его, — И забирай с собой всех этих стервятников, столпившихся за дверью.

Радевел шокировано и немного с обидой посмотрел на кузена. Но Ваниэля это не волновало. Он думал только о том, чтобы Радевел, да и все, кто был на площадке, оставили его в одиночестве.

Наконец, оставшись один в комнате, Ваниэль погрузился в сон, наполненный осколками его несчастливой мечты. Когда он проснулся, то обнаружил, что мать позаботилась о переезде его младшего брата Микаэля из комнаты.

Что ж, что-то изменилось. Леди Трисса обычно не интересовалась своими детьми, если только она не могла получить от них что-либо. Хотя Ваниэль входил в её свиту уже пять лет, продемонстрировав свой невероятный талант к музыке. И леди Трисса, не желая лишится своего личного Барда, решила позаботиться о его полном выздоровлении.

— Не шуми — она яростно шипела на Микаэля с нескрываемым раздражением на своем красивом лице. — Ты можешь разбудить его, а Целитель сказал ему спать.

— Я бы в любом случае перебрался во взрослые комнаты, миледи — равнодушно пожал плечами тринадцатилетний Микаэль. — И нельзя сказать, что я сильно расстроен.

Тебе бы не помешало поучиться у Ваниэля манерам, Микаэль, — хотя Ваниэль не мог видеть мать, он уловил раздражение в ее голосе.

— Невозможно сделать из шелка шерсть. — Он посмотрел на Ваниэля через пляшущее пламя свечей. — Мой брат, кажется, проснулся. Привет, павлин. Они переводят меня на нижние этажи, поэтому комната остается в твоем полном распоряжении.

— Вон, — приказала леди Трисса, и Микаэль удалился с бессердечным смешком.

Какое-то время Ваниэль провел с матерью, которая суетилась и плакала над ним, явно потакая своей страсти к театральным представлениям. С этим было почти так же трудно иметь дело, как и с яростью лорда Виттена. Он никогда раньше не становился объектом её заботы.

— О, боги, уберите её куда-нибудь. Куда угодно, мне все равно — растеряно думал Ваниэль.

Он должен держаться и уверять её, что с ним все будет в порядке, хотя сам не был в этом уверен. Истерические причитания леди Триссы действовали ему на нервы, поэтому приход Целителя, прогнавшего всех из его комнаты и принесшего тишину, он воспринял как ответ на его молитвы.

Несколько недель пронеслись мимо Ваниэля, воспринимавшего мир сквозь пелену снадобий. Его мать или её приближенные леди постоянно находились рядом с ним. Стоило ему немного оправиться, как они начали с ним заигрывать. Он уже готов был выть от их присутствия. Особенно его раздражала Мелена — горничная леди Триссы.

— Хотите я подложу Вам подушку? — раздался воркующий голос Мелены.

— Нет — Ваниэль пытаясь успокоиться досчитал до десяти. Дважды.

— Может быть, принести вам что-нибудь выпить? — она подошла поближе и, слегка наклонившись к нему, послала ему соблазнительный взгляд.

— Нет, спасибо — Ваниэль устало прикрыл глаза.

— Может...

— Нет! — проворчал он, уверенный, что лежать без сознания лучше, чем выслушивать вопросы Мелены.

Услышав всхлип, он немного приоткрыл глаза, чтобы рассмотреть её. Раздался ещё один всхлип, и её щеке скатилась крупная слеза.

Мелена была очень хорошенькой, и она, одна из всех приближенных к матери дам, сумела перенять её умение красиво плакать, не покрываясь красными пятнами. Ваниэль знал, что и Микаэль и Радевел хотели бы оказаться в её постели. И он также знал, что она решила получить его. При этой мысли он похолодел.

Она всхлипнула еще жалобнее.

— Неделю назад я бы извинился перед ней и разрешил бы сделать что-нибудь для меня. Это сделало бы ее счастливой. Но это было неделю назад. Сейчас все происходящее — просто игра для неё, которой она научилась у матери. Мне надоело играть. Я до смерти устал от этих игр.

Проигнорировав Мелену, Ваниэль закрыл глаза и молился, чтобы лекарства поскорее подействовали. Через какое-то время зелья наконец усыпили Ваниэля давая ему немного времени отдохнуть от всех.

— Ван? — этот голос вывел его из беспокойного лихорадочного сна. Ваниэль открыл глаза. На краю его постели сидела Лиса, одетая в кожаный дорожный костюм.

— Лис... — начал Ван и неожиданно понял, что означает её внешний вид — О, боги!

— Ох, Ван, прости меня. Я не хочу оставлять тебя, но отец сказал, или сейчас или никогда... — заплакала Лисса. Она не была столь же красива, как леди Трисса, зато её слезы были искренние. — Ван, скажи, что ты не сердишься!

— Эээ... Все в порядке, Лис — он сумел проговорить, не смотря на комок в горле, — все в порядке. Я знаю, ты должна это сделать. Боги, Лисс, ты должна уехать!

— Ван, я найду способ помочь тебе, я обещаю. Мне почти восемнадцать, и я свободна. Отец знает, что гвардия — это единственный путь для меня. За два года он не получил ни одного брачного предложения. Отец не осмелится мешать мне, иначе он никогда не сможет избавиться от меня. Ты сейчас в достаточной безопасности. Если кто-нибудь осмелится причинить тебе вред, то Целитель говорит, что ты можешь послать протест в Приют. Может быть со временем, когда ты поправишься, я смогу найти способ, чтобы увезти тебя отсюда...

В её голосе было столько надежды, что Ваниэль не смог сказать ничего против.

— Поезжай, Лисс. Я буду в порядке.

Она обняла его и, поцеловав, вышла из комнаты. И только после того как стихли её шаги, он позволил себе заплакать. Лисса — его единственная поддержка в этом замке, единственная любившая его без оговорок, — уехала.

После этого он ему стало все равно, что о нем думают. Если он всем безразличен, то почему же он должен заботиться о том, чтобы быть вежливым с ними.

"Броня — это нечто большее, чем просто защита. Шлем скрывает лицо, и противник превращается в загадку."

Сэлдасэн считал так, так же, как и те двое.

Узкие прорези шлема не давали никаких подсказок. Два противника обнажили свои клинки и, выполнив традиционное приветствие, отступили на двадцать шагов, чтобы оказаться в противоположных краях площадки. Яркое полуденное солнце висело над их головами, практически не давая тени. Двенадцать воинов стояли по краям площадки. Палящие лучи солнца превратили траву в легкую золотистую солому.

Один из борцов был высок и как-то опасно изящен. Даже броня не смогла скрыть его великолепную мускулатуру. Каждое его движение было очень точным, броня выглядела старой и какой-то потертой, — все это выдавало в нем профессионала.

Второй боец был примерно на голову ниже противника. Его новая амуниция блестела на солнце. Несколько неуклюжие движения выдавали его легкий страх перед противником.

И все же ему хватило храбрости начать поединок первым. Не дожидаясь противника, он издал не слишком уверенный боевой клич и побежал по засохшей траве к высокому воину. Он решил начать бой с нижней атаки.

Его противник даже не сдвинулся с места, а просто прикрылся своим старым щитом. Меч, попав по металлическому щиту, издал мерзкий скрежещущий звук. Высокий боец, защищаясь щитом, сделал обманную атаку мечом, резко лишил противника опоры и толкнул его. Молодой боец, потеряв равновесие, упал на спину. Его меч отлетел в сторону. На какое-то мгновение он потерял ориентацию. Придя в себя, боец попытался встать, но ощутил клинок около своего горла.

— Сдавайся, мальчишка, — раздался глухой голос из-под шлема — сдавайся, или убью тебя

— Если вы убьёте меня, мастер Джеврис, то кто будет чистить вашу кольчугу? — произнес боец, снимая шлем, что позволило опознать в нем Радевела.

Меч даже не дрогнул.

— О, хорошо, я сдаюсь, — произнес юноша с горькой усмешкой.

И тут же меч вернулся в ножны. Джеврис проделал это с такой легкостью, как будто бы его меч ничего не весил. Сняв шлем, мастер встряхнул волосами и протянул Радевелу его меч тем же точным движением.