Первое правило настоящей леди

Мой буйвол, тряхнув головой, быстро обогнал лошадей девушек. Убийца и Вихрь бежали чуть впереди, с двух сторон от испуганного, но не подающего виду солдата.

'Леди, не забывайте, Феб — князь крови, его сыновья наследники должностей губернаторов двух провинций', — напомнил я.

'Кроме старшего', — сумничала Шания.

'Три сына, две провинции. А Этан весьма удачно отказался от права наследования', — размышляла Танеши.

'Не думаю, — возразил я, разглядывая каменные дома, лавки. — Фебу нужны оба старших сына, ведь младшему нет и семи, и он не выделяется среди сверстников ни умом, ни сообразительностью'.

'Но ведь Юл тоже был далеко не гением? — Танеши плотнее завернулась в плащ. — Или он не сам?'

'Скорее всего... Стойте', — я остановил буйвола, тихо свистнул псам.

Торговая площадь бурлила, как море в шторм.

Из лавочек выглядывали сонные ремесленники, их лица удивленно вытягивались. Громко хлопали двери, люди, укутанные в меха, а некоторые для тепла еще и в ковры, переговариваясь, спешили к высокому бревенчатому помосту со столбом, где уже собралась большая толпа. А глашатай, парнишка с бирюзовой полосой на шапке, все бегал от одной двери к другой.

Причина переполоха: высокий мужчина в лисьей шапке и полушубке, наброшенном поверх генеральского мундира, тащил к помосту миниатюрную девушку. Ее темные, винного цвета, волосы, собранные в толстую косу, ярким пятном выделялись среди серой толпы, а желтые, сверкающие серебром глаза говорили о крови народа Неба.

'Откуда он ее приволок? Она же закоченеет!' — Шания, привстав на стременах, с удивлением разглядывала рыжеволосую девушку.

Действительно, шерстяная кофта и широкая юбка — не самый лучший наряд для прогулки в мороз. Не очень гуманно со стороны спутника девушки.

— Вам повезло, Ваше Превосходительство! Это Его Светлость князь Феб. Сейчас о вас доложу! — радостно сообщил наш провожатый и направился к помосту.

Шел он, надо сказать, не спеша — любопытство, по-видимому, взяло верх над желанием избавиться от незваных гостей и вернуться в теплую караулку. Вот солдат и медлил, хотел узнать, что за суд учиняет сам, собственноручно, Феб.

'Она?' — Танеши всегда отличалась сообразительностью.

'Видимо, да', — я с интересом следил за спутницей Феба.

В волосах дочери сына князя и женщины из речного народа не было и намека на черные пряди народа Земли. Наверняка девушке уже объяснили, чем так плохи 'земные лозы' для обладательницы глаз с 'небесным' серебром.

'Такая... хрупкая. Ты уверен, что у нее получится?' — с сомнением спросила Танеши.

'Скоро узнаем'.

* * *

Мира

Серый буйвол остановился у края площади, тряхнул головой, увенчанной тяжелыми рогами. Гривастый, с чешуйчатыми ногами и огромными острыми копытами, он утесом возвышался над тремя завернутыми в меха всадниками на коренастых лошадях. Рядом с ним даже могучие огненные псы казались низкорослыми дворнягами.

— Иди! — Феб подтолкнул меня к ступенькам помоста, не дав подивиться необычному выбору питомцев новых гостей: лунные буйволы отличались злобным нравом, а об огненных псах ходили жуткие слухи.

Новый толчок в спину подпихнул меня к помосту.

Пока я, пораженная невероятным сочетанием силы и мощи, разглядывала зверей, хозяин буйвола опустил воротник полушубка. Гость с интересом изучал горожан, его серые с серебром, чуть раскосые глаза скользили по недовольным лицам, на смуглом лице то и дело мелькала задорная улыбка — спасаясь от холода, некоторые киафцы надели поверх мехов ковры. Спутники хозяина буйвола, напротив, не были настроены на веселье: они сердито буравили взглядами спину солдата, который медленно шел к помосту.

— Поторопись! — Меня снова подпихнули.

Подошвы сафьяновых туфель заскользили. Взмахнув руками, я с трудом удержалась на ногах. Не дожидаясь нового тычка в спину, поспешно взбежала на помост и подошла к столбу.

Длинный кнут ледяной змеей свисал с ручки.

Что я натворила?! Моего невнятного, испуганного извинения мало, нужно объяснить!

Я порывисто обернулась — слова застыли на губах. В глазах опекуна не было и тени сочувствия.

А что я хотела? Нарушила закон: осквернила оружие почтенной семьи.

Понимая, что пощады не будет, я всмотрелась в хмурые лица горожан. Конечно, кому хочется стоять на морозе? Но стоят. Их одолевает любопытство. Еще бы, я впервые оказалась у позорного столба. Слава Небу, учителя среди них нет: наверняка старый ювелир снова забыл о времени. Нет и Этана.

— Почтенные жители Киафа! — пророкотал Феб, снимая кнут. — Я, князь Феб Одон, генерал-губернатор провинции Бегущих Холмов, прошу вас быть свидетелями справедливого суда! Моя подопечная, дочь ныне покойных ювелира Леониуса Энха и лодочницы Тао, Мира, нарушила один из древнейших законов Солонго!

Опекун замолчал, люди взволнованно зашумели, гадая, что такого я сделала.

Как же ловко Феб опустил фамилию не только моей матери, что было не обязательно, но и отца.

Я не сдержала тяжелый вздох. Отец часто говорил: 'Помни, кто ты такая, Тамирис Гэлэр-Сайхан!'

И я помнила, но потом пришла Белая смерть: отец умер в первые же дни эпидемии, Сумеречные Братья увезли маму и брата — в их крови нашли 'тень' болезни — а я стала просто подопечной Феба Мирой.

— Почтенные граждане! — Опекун поднял руку, и над заснеженной площадью воцарилась тишина. — Моя подопечная осквернила оружие славного рода Одон!

Изумленный шепот прокатился в толпе.

— Я приведу в исполнение приговор, — продолжил Феб, — пять ударов кнута!

'По числу сторон света и один во имя Великого Неба', — поежившись, мысленно закончила я, вспомнив заученные в школе госпожи Киао законы Небесного народа.

— Правильно! Феб справедливый! — выкрикнула пара осипших голосов.

— Ваша Светлость?.. — Солдат, который привел гостей, нерешительно приблизился к помосту. — Спешу доложить...

Договорить он не успел — грохот копыт по мостовой и предостерегающие крики заполнили площадь. В ответ понеслась злая ругань: горожане не желали уступать лучшие места потерявшим терпение гостям. Но тех это совершенно не смутило. Спутники хозяина буйвола и ощерившиеся огненные псы прокладывали дорогу к помосту. Первые — пустив в ход плети, вторые — угрожающе рыча.

— Добрый вечер! — останавливая воинственно раздувающего ноздри буйвола, поприветствовал генерал-губернатора сероглазый гость.

Феб кивнул, разглядывая 'гостя'. Лицо опекуна осталось непроницаемым, однако в глазах, несмотря на железную выдержку, плескалось удивление и недовольство, словно хозяин буйвола был ему не знаком.

Снова по обледеневшей мостовой застучали копыта. В этот раз горожане почтительно расступились перед всадником, приехавшим со стороны дворца — Юл остановил коня у помоста.

— Ваши Светлости, спешу доложить, прибыл посол Ее Императорского Величества, князь Тэр Ронг! — протараторил солдат, вытягиваясь по стойке смирно.

Ронг?

Я во все глаза смотрела на князя Тэра.

Сын генерал-губернатора провинции Огненных Ветров, посол Солонго на островах Жонг, он был наполовину уд!

Уды — грозные воительницы Поющих Песков — всегда стояли поперек горла правителям Солонго. Презирающие мужчин, живущие в походных шатрах, пустынницы нападали на караваны еще до воцарения народа Неба на землях империи. Но посол Гел Ронг, сын правителя провинции Огненных Ветров, отец Тэра, каким-то чудом заключил с ними мирный договор, и две принцессы удов стали женами ныне покойного императора Октая и бывшего посла.

— Прошу простить за некоторый переполох, который учинили мои спутники. — Посол подчеркнуто вежливо улыбнулся. — Но Вашей Светлости нужно наказать ответственного за дороги. Наш провожатый еле добрался до вас, а сколько почтенных людей упало!

Князь Тэр, покачав головой, показал на горожан, сбитых с ног его охранниками.

— Да, безусловно, вы правы! — ответил сокрушенно Феб. — Чем обязан чести вас видеть?

— До ушей Ее Августейшего Величества дошло, что обрушившиеся на вашу провинцию бедствия нанесли непоправимый урон.

— Урон велик, но все поправимо. Простите мою невежливость, но мне нужно закончить суд, а после, в моем дворце, я с радостью объясню вам положение дел в провинции, — задумчиво разминая кнут, заверил опекун.

— Простите и вы мою невежливость, — посол пристально посмотрел на меня, — но, боюсь, отсутствие связи с империей чуть не толкнуло вас на неоправданную жестокость по отношению к этой юной леди.

Лицо Феба еле заметно дернулось, глаза сузились, опекун вежливо поинтересовался:

— Неоправданная жестокость? Боюсь, я не совсем понимаю вас. Моя подопечная осквернила оружие моего рода, и наказание в этом случае неизбежно.

— За неустанными заботами о благополучии провинции вы пропустили некоторые новые указы Ее Величества. — Князь Тэр достал из седельной сумки свиток. Бирюзовая бумага, серебряный шнурок (на таких обычно писали императорские указы). — Согласно этому указу, телесные наказания за осквернение, оно же прикосновение, женщиной оружия отменены, — сказал посол, протягивая свиток Фебу. — Ведь с этим, безусловно, древним и уважаемым обычаем доходило до абсурда. Порой хозяину приходилось наказывать служанку, которая всего лишь вытирала пыль.

Опекун, гневно сверкая глазами, читал свиток. Горожане оживленно обсуждали новость.

А я, все еще не веря в такую удачу, смотрела на посла и благодарила Небо за то, что оно послало князя Тэра именно сейчас.

Посол заметил, его серые глаза лукаво блеснули.

Я поспешно отвела взгляд и мысленно отчитала себя за нарушение этикета — леди не пристало таращиться на мужчин.

К счастью, князь Тэр не придал моему неподобающему поведению значения. Покосившись на напирающую толпу любопытных, он недовольно поморщился и коротко кивнул своим спутникам. Гости дружно опустили воротники, стянули шапки, рассыпав по плечам длинные черные волосы.

— Бабы?! — зашумели горожане.

— Сами вы 'бабы'! — сердито огрызнулась одна из спутниц посла. Раскосые глаза отыскали крикуна, смуглое лицо девушки скривилось, и она ловко огрела плетью мужика в серой шапке. — Думай, что говоришь, червяк!

— Уды! — пронесся испуганный шепот.

Горожане отхлынули от помоста. Женщины, схватив детей, заспешили прочь. Ремесленники бросились в лавки. Скоро на площади осталось не больше десяти человек.

Так вот они какие — грозные воительницы Поющих Песков!

Я с любопытством разглядывала спутниц посла. Распугав горожан, уды нахлобучили шапки и, зябко кутаясь в меха, довольно переглядывались. На вид самые обычные девушки, разве что глаза раскосые, да еще и так густо начернены... затейливая вязь узора разбегается от уголков к вискам.

Выходит, слухи, что родственники первой покойной императрицы помогают леди Роуланг — правда? Но зачем? Логичнее ведь было бы помогать опальному принцу Тэру или его сестрам.

— Что ж, — произнес Феб, отдавая свиток Юлу. — Думаю, не об этом мечтал император Октай, когда подписывал указ о регентстве леди Роуланг. Но раз Императорский Совет согласился со столь необычным указом, то не мне говорить о его целесообразности. Однако моя подопечная проявила дочернюю непочтительность, нарушив мой приказ не трогать оружие, а значит, я все же могу ее наказать. Или леди Роуланг отменила и этот закон?

— Нет, — сухо ответил князь Тэр, его глаза сверкнули гневом.

Еще бы, опекун специально назвал вторую жену императора 'леди', опустив титул венценосной особы. Но ведь Феб так и не получил приказа новой императрицы прибыть в столицу для принесения присяги, чем был жутко разозлен.

Опекун слал письма Императорскому Совету, отправлял гонцов, однако ответов не было, а гонцы не возвращались.

Размышляя на посторонние темы, я старалась отвлечься от предстоящей расправы.

Нельзя показывать страх! Леди должна выглядеть достойно.

— Тогда приступим! — Феб обвел взглядом остатки зевак и объявил: — Я, князь Феб Одон, генерал-губернатор провинции Бегущих Холмов, прошу вас быть свидетелями справедливого суда! Моя подопечная, дочь ныне покойного ювелира Энха, проявила дочернюю непочтительность, и я, как опекун, приговариваю ее к трем ударам кнута! Мира, возьмись за столб.

Вцепившись в обледеневшее дерево, я пыталась сдержать бьющую меня дрожь.

Три удара — не так много. Всего три. Это как сосчитать: один, два, три.

— Один! — рявкнул генерал-губернатор.

За спиной раздался пронзительный свист, боль обожгла плечи, я закусила губу.

— Два!

Едва сдерживая слезы, упрямо смотрела перед собой на расплывающийся столб. Еще немного — и я упаду в обморок, окончательно опозорюсь.

Нет, я должна соответствовать семье опекуна! Нужно думать о хорошем, приятном.

Бабочка...

Знакомое чувство покоя притупило боль, я облегченно вздохнула.

Чудесное кольцо с бабочкой лежало в верхнем ящике комода.

На мгновение показалось, что я вернулась в мастерскую. Достала украшение — хорошая работа. Осталось добавить пару камней, и бабочка станет как живая. Тонкие прозрачные крылышки из серебра, тельце и лапки — золото, усики.

— Три!

Я вскрикнула от неожиданности.

— Все! — довольно пророкотал опекун, отбрасывая кнут.

За спиной скрипнули доски.

'Наверное, опекун ушел...' — вяло подумала я, пытаясь остановить кружение площади. Если бы не столб, в который вцепилась мертвой хваткой, непременно упала бы. С трудом согнав с лица гримасу боли, обернулась.

— А вы беспощадный судья. — Князь Тэр набросил мне на плечи плащ. — Слишком рьяно исполняете приговоры, но это досадная мелочь. — Холодно улыбнулся. — Думаю, преступников у вас нет, если вы так обошлись с собственной подопечной.

— Для меня нет разницы! — Феб обвел толпу горожан грозным взглядом. — Главное — закон!

— Незаменимое качество для генерал-губернатора. — Князь Тэр подал мне руку. — Надеюсь, леди Мира, вы не откажете мне в чести проехать со мной до дворца?

— Боюсь, Мира не сможет принять ваше предложение. Юная леди не замужем, и, значит, находится под моей опекой, и сопровождать ее может только мужчина из моей семьи. Или леди Роуланг отменила и этот закон? — ответил за меня опекун. — Надеюсь, вы не будете против, если мой сын проводит мою подопечную?

— Нет. — Посол ловко запрыгнул на буйвола. — Надеюсь, я увижу восхваляемых в песнях танцовщиц Киафа?

Вопрос князя заставил меня вздрогнуть.

Как я могла забыть?

Похоже, память покинула меня в тот миг, когда рука потянулась к мечу опекуна!

Мне захотелось провалиться сквозь землю.

Оказаться у позорного столба перед праздником! Я должна танцевать! Меня считают лучшей, я не могу отказаться.

— Мира? — В пристальном взгляде Феба был вопрос.

— Да, Ваша Светлость, — согласно кивнула я.

ГЛАВА 2

Этан

Восточнее Кружного

Припорошенный снегом труп лежал в зарослях кустарника. Голова валялась в паре шагов от тела, рука бедняги сжимала спущенный арбалет.

Осматривая многочисленные раны несчастного Ийя, я нашел в куртке убитого листовку: