Эрвин фон Эльке. Книга I. Осень Аллюстрии

— Предлагаю немедля перевезти лавофланговые орудия к центру, дабы дать картечный залп по приближающимся колоннам, — произнес фон Штоц. — Мои егеря, да если еще хоть одна баталия в пределе видимости... Они ж, на марше, нас увидят не ранее залпа. До полной баталии или эскадрона разом можем выбить, господа!

— Ага. Зато услышат они наши перемещения очень легко, — хмыкнул Хортманн. — Вы, виконт, представляете, на какое расстояние в тумане звуки хорошо слышны? А разговеется погода, пойдут нам в левый фланг, что делать прикажете?

— Они могут принять это за свои передвижения.

— Слушайте, фон Штоц, — вздохнул Розен, — они же враги, а не идиоты! Верно я говорю, герр Пилипчук?

— Отож! — мушкетерский майор отер вислые казацкие усы. — От, помню я, с туркой рубилися, так то ж идиёты! А це вражины.

Пожилой литвинский сердюк и солдат удачи мог бы долго рассказывать о своих походах "за зипунами", однако момент не располагал, отчего продолжать речь он и не стал.

— Передислокация все равно необходима. — отметил Радек, перед самым началом кампании выслуживший майорский чин. Если выставить четыре мушкетерские баталии вот так, по обе стороны от дороги, а гренадер отвести на фланг...

— А с чего это сразу на фланг? — возмутился фон Реутов. — Если уж кому супостата встречать, так именно моим орлам.

— Радек прав, — ответил фон Эльке. — Ни к чему терять ваших здоровяков в перестрелке, когда вы можете обеспечить неожиданный фланговый удар штыками. Но ставить баталии одну за другой также смысла нет — они будут друг другу мешать. Предлагаю поступить следующим образом: правофланговая и центральная батареи остаются на местах. Между ними каких-то сотня метров, в этот промежуток ставим баталию пана Кшыштава. Радек, вы подпираете его с тыла на случай прорыва, и только посмейте мне не удержать дорогу.

— Сдюжим, — спокойно ответил Пилипчук, и начал набивать табаком люльку.

— Уж будьте любезны, — ответил Эрвин и наклонился над картой. — Баталия Нигельфара становится на правом фланге, между орудиями и опушкой леса. За вами, вот на этом лесистом пригорочке располагаются егеря. Фон Штоц, ваша первейшая задача следить за тем, чтобы к барону лесом ни одна сволочь не подошла, а не отстрелять как можно больше врагов. Впрочем, если сможете совместить эти два занятия — очень хорошо.

— Будет исполнено, герр генерал, — корнет щелкнул каблуками.

— Я встану на левом фланге, вместе с баталией фон Лемана.

— Немыслимо! — воскликнул Розен. — Как же вы сможете руководить боем, находясь в строю?

— А я с вестовыми встану за ним, — усмехнулся генерал. — Фон Реутов, вы выходите вот сюда, метров на двести к северу и на столько же левее фон Лемана и разворачиваетесь к дороге лицом. Будьте готовы ударить в штыковую и смять фланг неприятеля по звуку трубы.

— Яволь, — ответил гренадер.

— Хортманн, пускай ваши левофланговые пушки отправляются с гренадерами: атаковать после залпа картечью — это всегда приятнее и веселее. Но, и впрямь, постарайтесь не шуметь.

— Мы их руками откатим, — усмехнулся фон Реутов. — Главное, чтоб бомбардиры свой огневой припас не забыли.

— Отлично, — кивнул фон Эльке. — Розен, вы тоже выдвигайтесь севернее вот по этому овражку. Если вестовой не сможет вас отыскать, то сами решайте по ситуации, идти в атаку или пошалить во вражеских тылах.

— Быть может, поставить вагенбург? — несмело предложил бригаденинтендант Зюсс.

— Он помешает прежде всего нам, — покачал головой Эрвин. — Выдайте солдатам побольше пуль и пороха, после чего отступайте к Фюртену. Если удача будет благоприятствовать неприятелю, постарайтесь, чтобы наши припасы Кабюшо не достались. Все, господа, если нет вопросов или предложений, приступаем. Времени почти не осталось.

— Но позвольте, а где же мне развернуть лазарет? — удивился доктор Кальмари, начальник фельдшерской службы бригады.

— А в лагере и разворачивайте, — ответил генерал. — Чего раненых далеко от поля боя таскать? Помрут еще, не дай Бог, по пути к эскулапам.

Глава II

Каждое утро Мафальда фон Шиф начинала с мысленных проклятий в адрес своей госпожи, полгода назад посчитавшей, что ее первая камер-фрейлина достойна жить в отдельном роскошном будуаре. Насколько удобнее ей было ночевать в общих покоях, с другими фрейлинами и компаньонками гроссгерцогини! Все новости, все слухи и сплетни можно было узнать из первых рук, не прилагая для этого почти никаких усилий, запустить собственный новый слух тоже не представляло никакого труда — слушай, о чем болтают заскучавшие дамы, да время от времени вставляй нужную фразу! И все, назавтра весь замок говорит о том, о чем нужно, и никто не может вспомнить, кто же рассказал об этом первым. Впрочем, это не главное, с изучением сплетен и созданием новых Мафальда и теперь неплохо справляется, но вот одеваться каждое утро без посторонней помощи — это просто кошмар! В общей спальне фрейлины всегда помогали друг другу справиться с многочисленными застежками, крючками и шнурками, а вести с ними неравный бой в одиночку оказалось едва ли не самым сложным для Мафальды делом. Хорошо еще, что ее сиятельство герцогиня была большой любительницей подольше поваляться утром в постели, и у первой фрейлины оставалось достаточно времени на эту битву. Иначе ей пришлось бы вставать и вовсе в несусветную рань, чтобы успеть вовремя приступить к своим обязанностям.

С трудом разделавшись со всеми застежками и соорудив на голове обычную для будних дней прическу — чуть-чуть ниже и скромнее, чем у ее сиятельства — главная камер-фрейлина в последний раз посмотрела на свое отражение в зеркале и отправилась в покои герцогини. Та, как обычно, дожидалась любимую фрейлину, зевая среди белоснежных шелковых подушек.

— Доброе утро, Мафальда, милая! — поприветствовала она фрейлину ласковой улыбкой.

— Доброе утро, Эвелина, — ответила ей такой же улыбкой Мафальда. Герцогине нравилось вести себя со своей любимицей, как с подругой, и главная фрейлина всегда мастерски ей в этом подыгрывала.

— Кажется, день сегодня солнечный... — лениво потянувшись, начала свою обычную утреннюю болтовню герцогиня и кивнула на окно, занавешенное легкими светло-зелеными шторами, через которые пробивался золотистый свет.

— Да, небо чистое, так что погода будет отличной, — подтвердила Мафальда.

"Эвелина в хорошем настроении и прекрасно выспавшаяся, значит, у герцога по-прежнему нет времени ни на то, чтобы с ней ссориться, ни на супружеские обязанности, — рассуждала она в этот момент про себя. — Получается что, скорее всего, его светлейшее сиятельство либо все еще беспокоится из-за боев на севере, либо узнал что-нибудь новое о ходе войны. Как бы выяснить, нет ли новых известий?"

— Как вы спали, Эвелина? — спросила она с самым заинтересованным видом.

— Ах, Мафальда, ужасно! — тут же запричитала герцогиня жалобным голосом, хотя ее свежий цветущий вид явно говорил об обратном. — Полночи промучилась — только засну, как все вокруг грохотать начинает, то лошади за окном ржут, то мимо двери слуги топают!..

"Неужели ночью прискакал гонец из действующей армии? — лицо Мафальды выразило искреннее сочувствие не выспавшейся подруге, а сердце в груди бешено заколотилось. — В любом случае, приехал кто-то важный, раз герцог поднял на ноги слуг! А комнату гостю, получается, предоставили в восточном крыле, туда как раз мимо этого будуара коридор ведет..."

Герцогиня Эвелина продолжала жаловаться на "этих грубых мужланов", не давших ей спокойно поспать, а Мафальда, по-прежнему изображая заинтересованность ее болтовней, с огромным трудом пыталась успокоиться и убедить себя, что курьер мог приехать вовсе не с севера. А если даже и оттуда, то это еще не значит, что он принес какое-нибудь дурное известие о ее брате. Но удавалось ей это плохо: слишком хорошо она знала братца Эрвина, который с детства любил самые опасные игры, а, поступив в военную службу, всегда лез в самое пекло! Надо было как можно скорее выяснить, кто же приехал в замок ночью, но, задав Эвелине еще пару вопросов, фрейлина убедилась, что госпожа больше ничего не знает. Так, все, пора вытаскивать ее из кровати, одевать и отправлять завтракать, а самой бежать к слугам — уж им-то точно уже все известно!

Герцогиня, правда, вылезать из-под теплого одеяла не торопилась, и первой камер-фрейлине пришлось брать ситуацию в свои руки. Вклинившись в паузу в речи Эвелины, она встала с кровати и со словами "Надо бы шторы раскрыть, такой день чудесный!" направилась к окну. Будуар залил яркий свет, и хозяйка замка, еще раз потянувшись и зажмурившись от удовольствия, тоже спрыгнула с пуховой перины на расстеленный на полу толстый узорчатый ковер.

— День и правда замечательный, обязательно поедем сегодня гулять! — объявила она Мафальде. — Давай скорее одеваться!

Фрейлина, сгорая от нетерпения, кинулась к шкафу. Вторая битва с крючками и завязками, а потом с заколками и лентами прошла не в пример успешнее первой — через час герцогиня, одетая в бархатное розово-желтое платье и, похожая в нем на пухлый спелый персик, с довольным видом вертелась перед зеркалом, а ее первая фрейлина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу за ее спиной.

— Госпожа, вы, как всегда, неотразимы!

— Ах, Мафальда, ты как всегда мне льстишь!.. Разве ж можно быть неотразимой с такими синяками под глазами! — скорбно вздохнула Эвелина, на лице которой и без пудры не было заметно ни малейших изъянов, и направилась к двери. Фрейлина засеменила за ней, страстно жалея, что не может дать своей госпоже для ускорения хорошего пинка.

Доведя Эвелину до герцогской столовой и пожелав ей приятного аппетита, Мафальда проворно юркнула в соседний зал, где уже рассаживались к завтраку другие фрейлины и камердинеры. Мило улыбаясь каждому из них по очереди, молодая женщина прошла к своему месту и уселась на заботливо придвинутый ее соседом по столу, главным камердинером герцога, мягкий стул. Фрейлина благодарно кивнула ему и, еще раз окинув взглядом зал, небрежно поинтересовалась:

— А что это фон Айс опять опаздывает? Совсем мальчик разбаловался, так долго спать!..

Молоденький паж мог, конечно, проспать завтрак по вине какой-нибудь из горничных, которые заглядывались на юношу с первого же дня его появления в замке, но Мафальда предчувствовала, что дело не в этом. И сосед по столу тут же подтвердил ее подозрения:

— Айса приставили к гостю герцога, гонцу с севера.

— Бедный ребенок, намучается он с этим привередой! — подхватила разговор сидевшая с другой стороны от Мафальды дама.

"С севера! Значит, точно от Эрвина!" — фон Шиф едва удержалась, чтобы не заерзать на месте, и изобразила на лице умеренное любопытство:

— Что за привереда? Знает кто-нибудь, какие известия он привез?

При этом она скосила глаза на сидевшую чуть подальше фрейлину Розалинду, считавшуюся главной сплетницей не только во дворце, но и чуть ли не во всем герцогстве, и безмерно гордившуюся этим "званием". Однако Розалинда лишь сердито поджала губы: пока она ничего не вызнала. Может быть, еще и разнюхает последние новости, но это будет позже, а к тому времени Мафальда и сама что-нибудь раскопает... Впрочем, кое о чем она и так уже догадывалась — раз гонец "привередничал", значит, сам он здоров и полон сил, иначе на капризы его бы уже не хватило. Но поскольку прислуживать ему отправили самого неопытного из пажей, особой милостью герцога он явно не пользуется, хотя и является представителем весьма знатного рода (иначе кто б его поселил в гостевых апартаментах замка?). "Получается, серьезных сражений у Эрвина не было, а может, не было даже мелких стычек, однако что-то у них все же пошло не так, — рассуждала Мафальда, продолжая кивать и поддакивать болтавшему какие-то светские глупости соседу. — Но совсем без боя братец бы не сдался, уж я его знаю! Значит, был небольшой бой и проигрыш. И, видимо, отступление..."

— Что же вы не едите ничего, Мафальда? — заботливый голос соседа по столу выдернул молодую женщину из раздумий и вернул ее обратно за стол. Фрейлина опустила глаза на свою пустую тарелку и только теперь поняла, что, несмотря на волнение, ей все-таки хочется есть. Однако накладывать себе еду теперь, означало показать свои беспокойство и рассеянность всем присутствующим — а им об этом знать было совершенно не обязательно. Вздохнув, Мафальда взяла с общего подноса один маленький гренок:

— Что-то я сегодня совсем не голодна...

— Беспокоитесь за своего брата? — изобразив на лице участие, спросила Розалинда.

Мафальда, прожевав крошечный кусочек поджаренного хлеба, легкомысленно махнула рукой:

— Ах, да что ему сделается? Всегда выходит сухим из воды, папенькин любимец!

"Уж прости, Эрвин, но о моих слабостях не должен знать никто, это тайна посерьезнее государственных! Причем это для твоей же пользы", — грустно усмехнулась она про себя и с тоской посмотрела на остальные гренки. В памяти всплыло лицо еще одной ее "слабости", маленького, но уже почти такого же шустрого и воинственного, как Эрвин, Рудольфа, наследника рода фон Шиф, который сейчас — Мафальде очень хотелось в это верить! — скучал без нее в родовом поместье отца, на попечении бабушки... Правда, в настоящее время Марии-Габриэль фон Эльке с чего-то срочно потребовалось съездить в Силезию, якобы навестить свою старую приятельницу, статс-даму вдовствующей королевы-матери, но уж тут Мафальда ничуть не заблуждалась — за поездкой явно что-то стояло, что-то очень и очень важное.

Закончив завтрак, фрейлины длинной разноцветной вереницей потянулись обратно в дамское крыло замка. За высокими окнами по-прежнему светило солнце, а это значило, что, если герцогиня не передумала, то сейчас она отправится к себе переодеваться для прогулки верхом. Мафальда тоже поспешила в свою комнату и всего через четверть часа — наряд для прогулки одевался гораздо легче! — уже стучалась к госпоже Эвелине.

— Ах, и до чего же скучные люди эти мужчины! — защебетала герцогиня, когда фон Шиф вошла в ее будуар. — Весь завтрак только об этой войне и говорили, я думала, с ума сойду!..

— Сочувствую, госпожа! — понимающе закивала Мафальда. — Но вы, конечно, не слушали эти глупости?

— Да я бы с радостью их не слушала, но куда же мне было деться! Супруг сидит с одной стороны, гонец — с другой, и как раз в оба уха мне вещают: опять неудача, опять пришлось отступить, нужно подкрепление, а взять его неоткуда... И сидят потом с каменными лицами, словно уже конец света настал! Как будто Аурумштадт где-то рядом!

— Так наше войско отступило к Аурумштадту? — небрежно уточнила Мафальда. — И его светлость об этом все утро говорил?

— Да, все уши мне этим городишкой прожужжал, я даже название, как видишь, запомнила! — усмехнулась Эвелина, а потом, взглянув на фрейлину и чуть прищурившись, добавила. — А у тебя ведь кто-то из родственников там командует, кажется?