Небо шамана. 1 часть

Ну, что может запомнить испуганный четырёхлетний ребёнок? Хорошо, что хоть имя и фамилию не забыл. Какие-то неясные картинки и образы, как тихое детство с мамой, папой и ещё множеством родных и близких, среди которых было тепло и хорошо, однажды вдруг взорвалось криками и суматохой. Тогда Сашка не знал, что такое "лесной пожар", но он шел на деревню, и нужно было спасаться. Вроде бы детей и женщин, кого смогли довезли до реки и посадили в лодки, чтобы они уплыли в безопасное место, а остальные остались делать на пути пожара засеку, чтобы отстоять дома. Даже где это было, вспомнить у Сани не получалось. Потом были какие-то вокзалы, подвалы, ночёвки вповалку с такими же беспризорниками и бродячими собаками, которые безропотно грели своими мохнатыми телами этих глупых нелепых человеческих детёнышей. Наконец это прекратилось в милицейском детском приёмнике. Так Саня оказался в детском доме, где после холодного и голодного беспризорного скитания было тепло, регулярно и сытно кормили, обували и одевали. Саня старался хорошо учиться, он помнил из детства, что нужно хорошо учиться, чтобы выйти в люди, кто и почему это говорил, детская память не сохранила, только смысл и Саня старался. Не очень понятно, если победила наша революция то всё уже наше, но старание ведь она не отменяла и за это Саню всегда хвалили. Потом была лётная школа, с таким же казарменным бытом и укладом, а после направление сюда в полк. Полк был расквартирован во вновь присоединённых землях, где жили обманутые империалистами забитые люди, которые смотрели на лётчиков исподлобья, но на них ведь нельзя сердиться, они не виноваты, их просто обманули и головы им задурили, нужно немного времени и терпения, эти дикие забитые люди всё сами увидят и поймут...

А ещё Сашка обожал летать, и у него это получалось. Это ведь просто невозможно словами описать, что чувствуешь, когда послушная твоей руке машина крутит в небе пилотаж, а небо и земля меняются местами и не по одному разу, от перегрузок иногда темнеет в глазах, с оконцовок крыльев срываются полосы турбулентных струй, а внутри щекочет рвущийся наружу радостный смех...

* * *

Вот и сейчас, лёжа в лучах заката Зарвандор продолжал себя накручивать, как же ему не повезло угодить в руки противного шамана, но уже как-то не слишком искренне. Душу грело недавнее воспоминание, какими глазами смотрел на него старший брат, когда Зарвандор с самым небрежным видом подарил ему "выправленный" его руками меч. Смысл в том, чтобы взять обычный меч, который сделал кузнец и нанести на него ритуальные узоры, а потом "накрутить Силу" — чтобы плетения набрали Силу и изменили свойства материала меча, тогда обычный меч такой клинок перерубит, как игрушечную деревяшку. И если на щит наносится всего одно плетенье для усиления прочности материала, а чаще всего щиты обтягивают не особенно выделанной кожей крандов, которая после мокрой выделки высыхает на каркасе щита и даже без магической "правки" приобретает лёгкость и крепость.

В отличие от щита на меч нужно наносить минимум два, а лучше четыре или пять плетений, каждое из которых придаёт клинку или его части свои уникальные свойства. Ведь от щита требуется только усилить прочность материала и тогда в сумме с уже имеющимися свойствами кожи щит удержит удар меча, стрелу или копьё, даже тяжёлый металлический арбалетный болт не пробьёт такой щит. А на лезвии меча если просто нанести плетение усиления прочности, то после набора Силы такой меч при любом сильном ударе просто сломается. То есть он станет очень прочным, но хрупким и осколки смогут процарапывать даже камни, но вот ударные нагрузки он держать не сможет. Вот и получается, что нужно наносить плетение прочности только по режущей кромке, а середину лезвия делать упругой. Но просто упругий металл с крепкой режущей кромкой не очень усилит свойства меча, конечно меч станет лучше, но такой меч не считается по-настоящему "выправленным". Желательно нанести плетения чередуя их друг с другом и в этом тоже множество мелких нюансов. Практически у каждого шамана свой способ "правки" мечей, который может меняться в зависимости от формы меча и привычек его хозяина. Даже такой простой вопрос, как нанести достаточно большой рисунок плетения на узкую полоску вдоль режущей кромки? А как отделить зоны обработки одного плетенья от другого. И как поведёт себя материал, если где-то зоны воздействия на материал лезвия друг друга перекроют? А накрутить Силу — это по сравнению с описанным — уже совсем ерунда. Вообще, даже если положить меч или щит, и он пролежит пару сотен лет, то плетение наберёт нужную силу, если не рассыплется за эти годы ржавой трухой. Конечно маги такими проблемами себя не затрудняют, просто вкачивая Силу куда им надо, говорят, что сильные маги это могут делать. Но у нас своей Силы почти нет, только на активацию плетения, а дальше Силу надо собирать из окружающего пространства. Раньше выправленные вещи просто вешали на кого-нибудь и он скакал по степи пока не устанет его конь, потом перевешивали на следующего и так многие дни, а если надо срочно, то и круглосуточно. Но потом кто-то из шаманов придумал, что совсем не обязательно носиться по степи, что смыл в том, чтобы происходило перемещение предмета сквозь линии Силы, а для этого можно не ездить по степи, а стоя на месте просто крутить меч над головой или вокруг себя. Теперь уже в каждом стойбище есть вертушка на шесте, на концы вертушки вешают выправляемые вещи и надо вертушку просто быстро крутить. С этим даже дети справятся, главное раскрутить, а поддерживать вращение совсем не трудно. И то, что раньше требовало недели скачки по степи, теперь можно получить за сутки...

* * *

Благодаря тому, что оставшиеся в живых техники успели оттащить не пострадавшие самолёты от начавшихся пожаров, боеготовыми оказались целых семь машин полка. Правда, лётчиков на эти семь машин нашлось только пять. Из саниной первой эскадрильи остался только он, что стало с другими неизвестно. Командир пока так и не вернулся, поэтому по старшинству стал распоряжаться старший лейтенант Михайлов — командир второй эскадрильи, замечательный лётчик, но разгильдяй, выпивоха, шутник и бабник. Если бы не его шутки и характер, он после того, как повоевал в Китае и даже имеющий за эту командировку двух сбитых, уже вполне мог вырасти в звании и должности до майора, уж не ниже капитана, но он старлей и комэск, и больше ему пока не светит. Из второй эскадрильи — только один лётчик из месяц назад прибывшего пополнения, младший сержант после училища. Из третьей эскадрильи тоже двое, но более опытные из моего года выпуска, Саня их неплохо знал, они из Ворошиловградской школы пилотов. Как старшего командира запершегося у себя комиссара никто не рассматривал, а больше никого нет, как и связи с кем-либо из начальства, телефон оборван случайно или специально неизвестно. Поэтому Михайлов принял решение вылетать нам всем пятерым, брать на подвеску максимальную бомбовую загрузку и штурмовать немцев, где увидим. Связи с командованием всё равно нет, а сидеть без дела злость не позволяет, тем более, что если в первые часы многие ещё пытались успокаивать себя тем, что произошедшее может быть пусть масштабной, но приграничной провокацией немцев. То после нескольких часов, непрекращающейся канонады в стороне линии государственной границы, непрекращающихся пролётов волн немецких бомбардировщиков, которые таскают свой бомбовый груз куда-то в наш тыл, даже до самых инфантильных дошло, что это уже не провокация, это ВОЙНА...

Санина Чайка наверно сгорела. На вытащенные из пожара не пострадавшие от бомб самолёты устанавливаются снятые по какому-то вредительскому недавнему приказу Копца пушки и пулемёты, подвешивается бомбовый груз и эРэСы. Чумазые закопчённые техники обещают через пару часов ввести в строй ещё две машины. Но нам пора в небо, где, словно вороны нагло носятся немцы и ни одного краснозвёздного самолёта. Взлетели, Санька правым ведомым у Михайлова, новичка дали левым ведомым, пара из третьей эскадрильи идёт сзади. Не набирая высоту сразу повернули к дороге на Минск, а там сплошная лента движущейся техники фашистов. Целей столько, что даже не пришлось особенно мучиться с заходом и прицеливанием, сразу с захода выпустили реактивные снаряды. И плевать, что точность у них никакая, немцев столько, что промазать невозможно...

Но дорога оказалась прикрыта зенитками и новичок, который замешкался и с опозданием выпустил свои эРэСы два из которых улетели в лес из боевого захода не вышел и не довернул вдоль дороги следом за нами, чтобы отбомбиться, а так по прямой и рухнул на краю дороги расплескав взрывом горящее топливо и осколки взорвавшихся от удара бомб... Санину машину тоже встряхнули попадания, но без потери управляемости, а вот взрывы бомб Михайлова, которого Саня отпустил далековато и сам слишком снизился, снизу ударили так, что чуть не вырвало из рук рукоятку управления. Но удержал машину, сразу нажал сброс своих бомб и пошёл в низкий вираж за ведущим.

При возвращении увидели на дороге после развилки бой. Наши, наверное с роту, в как попало вырытых ячейках пытались отбить, кажется уже не первую атаку на них. Михайлов сразу вывернул свой самолёт и прошёлся по наступающей цепи немцев из пулемётов, Саня успел дать только одну короткую очередь, как цель вышла из прицела. Но Михайлов не собирался улетать и вместе с подошедшей парой, мы вчетвером закружили над немцами смертельную карусель, от которой немцы залегли, их атака захлебнулась и они уже больше были озабочены собственным спасением. Когда мы улетали, выстреляв весь боезапас, наши бойцы махали нам руками, надо думать, благодарили...

После посадки от буквально сжигающей тело жары хотелось залезть куда-нибудь в воду и не вылезать пару часов, но, даже не глянув на самолет, Гурьянов побежал к уже вылезшему и машущему ему рукой Михайлову. Саню потрясло, что про погибшего во время вылета новичка никто ни разу не вспомнил, словно его и не было. Сухо и деловито обсудили вылет, Михайлов дал пару толковых советов и заметил, что они недопустимо расстреляли весь боезапас и возвращались пустые, что просто повезло не встретить немцев по пути к аэродрому. Какая-то незнакомая девчонка, точно не из знакомых столовских официанток принесла нам завтрак, а может обед, который накрыли тут же на расстеленном чехле. Есть совершенно не хотелось, а вот уже остывшего чая выпил три кружки. С трудом, заставил себя зажевать кусок хлеба с маслом. У всех четырёх машин суетилось больше десяти человек. Подошедший зампотех как-то безразлично сказал, что Санин самолёт отлетался, за пару недель восстановить можно, но никто этим заниматься не будет, а ему приготовят другую машину. Саня не переспрашивал и не возражал, услышанное было также безразлично, как тон, которым говорил зампотех, в душе поселилась какая-то пустота, словно всё происходит не с ним, а с отражением в зеркале. Мы все так готовились к этой войне, но всё с самого начала пошло совсем не так, неправильно, и от этого всё вокруг стало словно нереальным, невозможным, кошмарным сном, так и чего тогда спорить и возражать, надо просто подождать и придёт утро, которое перечеркнёт этот кошмарный сон...

* * *

Зарвандор сам попросился остаться в стойбище, когда все поехали на свадьбу любимой младшей дочери верховного вождя стана Ворона. Племя Зарвандора называется Красными вОронами, но это ведь глупость, все знают, что вОроны иссиня чёрные, словно сгустки самой чёрной ночи, как же они могут быть красными? Но все знают, что красный имеется ввиду не цвет птицы — вОрона, а цвет данный самому племени, ведь у каждого племени стана свой цвет, а тотем стана общий и от этого не зависит. Вот у соседей есть племя зелёной лисицы, а зелёных лисиц тоже не бывает. Если говорить правильно, то племя Зарвандора должно называться "Красным племенем вОрона", хотя, какая разница как называть, ведь на племенных знаках и на знамени нарисован красный вОрон и никого это не смущает. А свадьба — это одно из самых важных событий в жизни и хороший повод ближе сойтись и пообщаться не только верхушке стана, но и простым оркам. Хотя, орками их никто не называет, они — "Люди Степи", а "орки" — это слово из древнего языка которое знают только шаманы, там правда есть ещё названия "Уурарки" и "Орлоки". Не нужно путать со "степняками", так называют живущих в лесистых районах по краю степи родственников "лесовиков" или "леших", это не полностью разумные порождения леса и магии. И хоть разума у них нет, но они его вполне компенсируют своей кровожадностью и злобой. И их кровожадность направлена на всех разумных любой расы, но особенно они ненавидят лесных ушастиков, хотя и людям или оркам с гномами к ним в руки или лапы лучше не попадать, на изощрённые способы убийства их небольшого разума вполне хватает. Зарвандир как-то спрашивал у шамана, почему могучая и всесильная Богиня не уничтожит эти странные создания, на что шаман сказал, что мысли Богов недоступны простым людям, а то, что кажется хорошим одним, далеко не всегда хорошо для других, а Боги думают обо всём Мире.

Но это я немного отвлёкся, когда племя уезжает почти полным составом, всем уезжать нельзя, ведь кому-то нужно присматривать за крандами, племенным табуном коней и другой живностью, а ещё остались болеющие, беременные и совсем маленькие со своими мамами, которым в праздничной толкучке делать нечего. Из мужчин, если не считать двух совсем старых и дряхлых стариков, Зарвандор остался самым старшим над несколькими подростками, которые ещё не взяли ещё ни одного своего кранда, но они ещё станут охотниками, а ему это уже не грозит. Сейчас вдвоём с Тримулом, который с той стороны запруды для крандов присмаривает, чтобы эти медлительные ленивые обжоры не ушли куда-нибудь в степь, а, скорее всего, тоже валяется где-нибудь под кустом, пока остальные погнали табун ближе к стойбищу на другой выпас. Вообще, кранды такие увальни, что их можно и не пасти, обычно они самую жаркую часть дня проводят валяясь в тёплой грязи запруды на ручье, в которой ледяная вода текущего с гор ручейка нагревается, а вытоптанная ногами превращается в большую лужу полную густой как сметана жижи, в которой кранды обожают лежать, чтобы вылезти пастись, когда Пери уже повернёт к вечеру и не так обжигает своими лучами в синем небе. И до глубокой ночи будут объедать всё, что подвернётся поблизости, даже противный колючий дабон, которым зарастают берега такого разлива и растёт он, кажется прямо на глазах, а сквозь его ветки в колючках даже змеи не рискуют пролезать. Но крандам плевать на колючки и они перемалывают кусты дабона, как и любую другую растительность, а шершавой толстой коже никакие колючки не страшны. Но иногда, особенно на закате и ночью кранды могут вдруг совершенно беззвучно дружно сняться и уйти в степь. Они всем стадом дружно и молча будут бежать всю ночь и весь день, не так быстро, как лошади, но лошадь выдохнется обогнав кранда и упадёт от усталости, а кранд будет бежать и бежать, до трёх-четырёх дней обходясь без пищи и воды. Остановить этот целеустремлённый бег можно только в самом начале, когда стадо ещё только начинает уходить, а вот если уже разогналось и побежало, возвращение может стать огромной проблемой, а сначала взбесившегося вожака или вожаков, которые повели стадо придётся убить, иначе стадо не остановить и не повернуть. Или преследовать стадо, пока сами не остановятся и постепенно за несколько недель пригнать его обратно, а по дороге его нужно пасти и поить, а пьют кранды много. А ещё после такой пробежки у многих животных просто не остаётся сил и они могут не пережить обратную дорогу, особенно это касается молодняка и старых особей. Так, что, хоть пасти крандов обычно скучнейшее и необременительное занятие, но особенно вечером и ночью лучше не расслабляться. И нет для бдящего пастуха приятнее звуков, чем ленивое фырканье спокойно пасущихся крандов и возня с шорохом трущихся жёстких боков, когда сытые животные под утро укладываются спать...