— Не думаю, что мы вернемся, — сказал техник связи. — Но ты, возможно, захочешь расплавить это, чтобы никто другой не нашел его.
В слизь на ладони туземца на короткое время впечаталось слово "ВАРВАРЫ".
Затем оно исчезло.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Это фал.
— Нет, это штаг. Передний штаг.
Тридцатиметровая шхуна "Айма Хукер" врезалась в одну за другой аквамариновые волны, настолько совершенные, что их можно было бы срисовать с картины полумифического Максфилда Пэрриша. Над головой такелаж пел под слабым, но устойчивым бризом. Этот нежный зефир, слегка пахнущий рассолом, был единственным утешением для изнемогающих от жары людей на ее палубе.
Джулиан вытер пот со лба и указал на вызывающий кусок такелажа.
— Смотри, там веревка...
— Линь, — педантично поправил Поэртена.
— Ладно, там есть линь и шкив...
— Это целый блок. На самом деле, это талреп.
— Действительно? Я думал, блок — это один из тех, у кого есть рукоятки.
— Нет, это брашпиль.
За "Аймой Хукер" держали строй шесть других шхун. Пять из них были идентичны той, на палубе которой стояли Джулиан и Поэртена: низкие, аккуратные корпуса с двумя мачтами одинаковой высоты и тем, что технически называлось "марсельная шхунная оснастка". Это означало, что на каждой мачте был установлен "гафельный парус", носовой и кормовой паруса, вырезанные в виде усеченного треугольника с головкой, установленной на наклонной рее — "гафеле", — в то время как на фок-мачте также был целый набор обычных квадратных парусов. У кормового паруса — "грота", мысленно поправил Джулиан; в конце концов, он должен был что-то сделать правильно — была стрела; у переднего гафельного паруса ее не было. Конечно, это называлось фок-мачтой, тогда как самый нижний квадратный парус на этой мачте назывался "фок", что показалось ему странным названием для любого паруса. Затем были "фор-марсель", "фор-брамсель" и "фор-бом-брамсель", установленные над носовым фоком.
Вторая мачта (называемая "грот-мачтой", а не "кормовой мачтой", по какой-то причине, которую Джулиан не совсем понял, учитывая, что у корабля изначально было всего две мачты и что на ней было значительно меньше парусины, чем на фок-мачте) несла только один квадратный марсель, что компенсировалось установкой треугольных носового и кормового парусов над гротом. Между мачтами также были установлены стаксели, не говоря уже о летающем кливере, внешнем кливере и внутреннем кливере, установленных между фок-мачтой и бушпритом.
Седьмая шхуна отличалась — гораздо больше, менее маневренная, почему-то выглядевшая недостроенной, с гораздо более глубоким корпусом и не менее чем пятью мачтами — и, по настоянию Армана Панера, капитана имперских морских пехотинцев, радовалась названию "Снарлиоу". Меньшие, более маневренные корабли, казалось, относились к своей более крупной сестре со смешанными чувствами. Возможно, никто бы никогда не назвал "Снарлиоу" чем-то настолько бестактным, как неуклюжая, но она явно была менее проворна, и ее более тяжелые, более обдуманные движения, казалось, почти сдерживали остальных.
Все корабли несли по бортам короткоствольные пушки. "Снарлиоу" установил по пятнадцать из них с каждого бока, что дало ему вчетверо больше бортового вооружения, чем у любой из ее спутниц, но все они также несли одну, гораздо более крупную пушку на поворотной установке в носовой части. И у каждой из них повсюду были веревки. В чем и заключалась проблема.
— Хорошо. — Джулиан глубоко вздохнул, затем продолжил тоном абсолютного спокойствия. — Там есть линь и шк... блок. Так почему же это не фал?
— Фал поднимает парус. Это штаг, он держит гребаную мачту на весу.
Пинопанец вырос на тайной морской терминологии. Фактически, он был единственным человеком, участником экспедиции (за исключением Роджера, проводившего лето в сообществе любителей парусного спорта на голубой воде Старой Земли), который на самом деле вообще разбирался в ней. Но, несмотря на впечатление сухопутных жителей — что эти тайны существовали исключительно для того, чтобы вызвать у них замешательство, — была очевидной реальная необходимость в четкой терминологии. Корабли постоянно сталкиваются с ситуациями, когда четкие и однозначные приказы могут означать разницу между жизнью и смертью. Отсюда важность умения приказывать матросам тянуть за определенную "веревку" определенным образом. Или, в качестве альтернативы, медленно отпускать ее, сохраняя при этом натяжение.
Отсюда такие недвусмысленные и невразумительные приказы, как "Спустить грот и закрепить!" Что не означает, что нужно облить его водой, чтобы увеличить скорость.
— Так какой из них фал? — жалобно спросил Джулиан.
— Какой фал? Считая остатки, на этом корабле семнадцать наборных фалов....
Дизайн "Аймы Хукер" был согласован как наилучший из возможных для местных условий. Она и ее спутницы были созданы с помощью человеческого замысла и местной инженерии, чтобы перевезти принца Роджера и его телохранителей — теперь усиленных различными местными силами — через ранее неисследованный океан. Не то чтобы, как всегда, не было странных, непредвиденных обстоятельств, потребовавших импровизации в последнюю минуту. Тот факт, что к силам Роджера было добавлено гораздо большее количество союзников-мардуканцев, чем первоначально предполагалось, вызвал необходимость в большем количестве морского транспорта. Особенно учитывая огромные размеры "коней" мардуканской кавалерии. Циваны были быстрыми, выносливыми, способными съесть почти все, что угодно, и относительно умными. Однако чего у них не было, так это миниатюрности. Неудивительно, поскольку рост кавалеристов, которые отправлялись в бой на их спинах, составлял в среднем от трех до трех с половиной метров.
После того, как было подсчитано пересмотренное количество местных солдат, оказалось невозможно перевезти морем достаточное количество их циванов на борту шести первоначальных шхун. Итак, как раз тогда, когда все думали, что строительство закончено, им — и где-то около четвертой части всех судостроительных сил Бухты К'Вэрна — пришлось взяться за постройку "Снарлиоу". К счастью, местная рабочая сила многое узнала о новых методах строительства, применяемых на небольших кораблях, но это все равно была непосильная, изнуряющая задача, с которой никто не ожидал столкнуться. Также Поэртена не смог потратить столько времени на доработку своего базового дизайна, что было одной из причин того, что она была уродливой, косолапой и медлительной по сравнению со своими меньшими сестрами. Она также была построена из зеленого бруса, который никогда не подвергался надлежащей обработке и, как можно было ожидать, гнил с пугающей скоростью в климате, подобном климату Мардука. Но принца Роджера и его спутников это вполне устраивало. Все, о чем они действительно заботились, — это о том, чтобы она продержалась достаточно долго для одного рейса.
Хотя по скорости и удобству она уступала первоначальной двухмачтовой конструкции Поэртены, "Снарлиоу" все равно была значительно эффективнее любой местной мардукской конструкции. Она должна была быть такой. Природа местной погоды была такова, что дул почти неизменный северо-восточный ветер, но именно в этом направлении должны были плыть корабли. Это было следствием их треугольных парусов. Их носовая и кормовая оснастки — технология, внедренная людьми, — позволяли им плыть гораздо более резко по ветру, чем когда-либо удавалось любому местному судну с его неуклюжей и неэффективной, примитивной квадратной оснасткой. Подобные корабли бороздили моря Земли вплоть до начала информационной эры, и они оставались оплотом водных миров, подобных Пинопе.
— Теперь я действительно в замешательстве, — простонал Джулиан. — Хорошо. Привязывать что-либо — значит "крепить". Веревка, прикрепленная к парусу, — это "шкот". Веревка, привязанная к мачте, — это "штаг". А петля — это железная штуковина на мачте.
— Стреле, — поправил Поэртена, вытирая каплю пота. День, как всегда, был похож на паровую баню, даже при легком ветре, наполнявшем паруса. — Петля находится на стреле. Если только вы не набираете воду. Тогда вы вычерпываете ее.
— Сдаюсь!
— Не беспокойся об этом, — сказал пинопанец со смешком. — Ты здесь всего несколько недель. Кроме того, у тебя есть я и все эти четырехрукие чудовища, чтобы ходить под парусом. Ты просто тянешь, когда мы говорим "поднимай", и останавливаешься, когда мы говорим "стоп".
— И держусь, когда скажешь "страховаться".
— И держись крепче, когда мы скажем "страховаться".
— Я виню в этом Роджера, — сказал Джулиан, снова покачав головой.
— В чем ты винишь Роджера? — спросил холодный женский голос у него за спиной.
Джулиан оглянулся через плечо и ухмыльнулся Нимашет Депро. Женщина-сержант хмуро смотрела на него, но это слетело с неугомонного сержанта, как вода с утки.
— Это все вина Роджера, что мы оказались в таком затруднительном положении, — ответил он. — Если бы не он, мне бы не пришлось изучать этот хлам!
Депро открыла рот, но Джулиан поднял руку, прежде чем она успела возразить.
— Спокойно, Нимашет. Я знаю, что это не вина Роджера. Это была шутка, ясно?
Хмурый взгляд Депро только подчеркивал классическую красоту ее лица, но оно потемнело от беспокойства.
— Роджер... все еще не очень хорошо воспринимает смерть Костаса, Эйдиб. Просто не знаю... Я не хочу, чтобы кто-то даже шутил о том, что это его вина, — сказала она, и Поэртена кивнул в знак согласия.
— Принц не заманивал нас сюда, Джулиан. Нас посадили эти святоши и тот, кто натравил на нас зомби, — миниатюрный оружейник пожал плечами. — Думаю, это было не очень остроумно.
— Хорошо, — сказал огорченный Джулиан. — В чем-то вы правы. Роджер вроде как таскался повсюду, не так ли?
— Он был в шоке, вот что ты имеешь в виду, — сказала Депро.
— Ну, я уверен, что есть какой-нибудь способ, которым ты могла бы его подбодрить, — предположил Джулиан со злой усмешкой.
— О, черт, — пробормотал Поэртена и быстро попятился. После такой трещины фекалии вот-вот должны были попасть на крыльчатку.
— Теперь это мятежная команда, если я когда-либо ее видела. — сказала старший сержант Ева Косутич, присоединяясь к ним. Она перевела взгляд с разъяренного лица Депро на выражение Джулиана "масло-не-тает-у-меня-во-рту" и нахмурилась. — Хорошо, Джулиан. Что ты сказал на этот раз?
— Я? — спросил Джулиан с невероятной невинностью, но без особой надежды избежать последствий. У старшего сержанта было почти чудесное чувство времени; она всегда появлялась как раз в тот момент, когда действие было самым горячим. Который, если подумать, описывал ее и в постели. — Что бы я сказал?
Теперь он перевел взгляд со старшего сержанта на грозную Депро, решил, что признание вины дает ему наилучшие шансы на выживание, и пожал плечами с покаянным выражением лица.
— Я просто предположил, что, возможно, есть способ подбодрить Роджера, — признался он, затем, не в силах сдержаться, снова ухмыльнулся. — Гарантирую, что я прав. Видит Бог, в последнее время я стал более жизнерадостным.
Старший сержант закатила глаза и скрестила руки на груди.
— Ну, если таково твое отношение, то, черт возьми, тебе лучше на какое-то время стать менее жизнерадостным! — Она посмотрела на трех сержантов и покачала головой. — Это наглядный пример того, как Его Злодейство находит работу для праздных рук. Поэртена, я думала, ты должен был проводить урок такелажа.
— Я пытался ввести Джулиана в курс дела, старший сержант, — сказал пинопанец, бросая на палубу кусок веревки. — Все идет не слишком хорошо.
— У меня в имплант загружено все необходимое, — сказал Джулиан, пожимая плечами. — Но некоторые данные, похоже, неверны, а остальные, похоже, просто бьют и подпрыгивают. Я имею в виду, что значит "передняя шкаторина"?
— Это передний край паруса, — ответила Косутич, качая головой. — Даже я знаю это и ненавижу ходить под парусом. Думаю, нам следовало бы знать лучше, чем пытаться учить морских пехотинцев быть моряками.
— На самом деле они нам не нужны, старший сержант, — сказал ей Поэртена. — У нас полно мардуканцев.
— В любом случае, нам нужно поработать над нашими способами входа, — отметил Джулиан. — Мы участвовали во всех этих маневрах в открытом поле, но когда мы захватим космопорт, это будет в основном ближний бой. Совершенно другой стиль, Смэдж. И на самом деле мы ничего подобного не делали со времен К'Нкока.
Старший сержант нахмурилась, затем кивнула. Она была уверена, что Джулиан придумал это, потому что это было веселее, чем учиться ходить под парусом. Но это не означало, что он был неправ.
— Хорошо. Согласна. Если бы нам нужны были моряки, мы должны были оставить тебя на "Деглоппере", чтобы ты перенес флотскую тошноту. Я обговорю изменения со Стариком. Если он одобрит, мы начнем отрабатывать приемы ближнего боя до конца путешествия.
— Кроме того, — мрачно заметил Поэртена, — они могут понадобиться нам раньше времени. Я никогда не видел подобного места, где не было бы пиратов.
— А еще есть "рыба необычного размера". — Джулиан усмехнулся и указал на изумрудные воды. — Пока все хорошо, верно?
— Не смейся, — пробормотала Депро. — Я прочитала этот журнал. Не хочу связываться с чем-то достаточно большим, что разорвало пополам лодку, даже маленькую.
— Ну, — сказала Косутич, потянув себя за мочку уха. — Если случится худшее, мы всегда можем дать Роджеру перочинный нож и бросить его в это дело.
— Ооооо! — покачал головой Джулиан. — Ты даже не встречала ни одной из этих маленьких рыбок и так сильно их ненавидишь?
* * *
Принц Роджер Рамиус Сергей Александр Чанг Макклинток, третий наследник трона Человека, отвернулся от пенящихся волн, чтобы взглянуть на суету на борту корабля. Старший сержант только что разогнала толпу вокруг Джулиана, и четверо сержантов направились в четырех разных направлениях. Он улучил лишнюю минуту, чтобы понаблюдать, как Депро направляется к фок-мачте. Он знал, что его депрессия начинает сказываться на ней, и что ему нужно вырваться из нее. Но потеря Костаса была единственной раной, которая, казалось, не заживет, и у него было слишком много времени, чтобы подумать об этом с тех пор, как безумная спешка со строительством всех семи кораблей перешла в само плавание. Впервые за то, что казалось вечностью, он не был занят отчаянными усилиями по обучению местных войск, сражению с армиями варваров, строительству кораблей или просто походу по бесконечным джунглям. Если уж на то пошло, никто активно не пытался убить его, проглотить, покушаться на него или похитить его, и часть его была отдаленно поражена, обнаружив, насколько сильно эта передышка угнетала его. Он узнал, что иметь время подумать не всегда хорошо.
Он предположил, что сможет просмотреть список жертв на своем имплантированном компьютере. Но в этом не было особого смысла. Когда они впервые высадились, морские пехотинцы роты "Браво" бронзового батальона собственного полка императрицы, были просто многоликими. А офицеры и команда штурмового корабля "Деглоппер", давным-давно превратившиеся в расширяющуюся плазму, были просто размытыми пятнами. Но с тех пор, как пилоты шаттлов доставили их на вынужденную посадку в этот отсталый ад, через некоторое время после междоусобных боев, вспыхнувших в первом городе, который они посетили, и яростных сражений с варварами кранолта, морские пехотинцы стали чем-то большим, чем просто лицами. Во многих отношениях они стали больше, чем семьей — такими же близкими, как часть его собственного тела.
