Часть 2

— Приложите руку сюда, — служитель разложил свиток поудобнее.

Леха уже почти положил руку в то место, где серебряным оттиском виднелся отпечаток ладони, но притормозил, решил прочитать текст:

"Я..., Барон.... Завещаю все земли свои.... Все привилегии...." и т.д. и т.п. "Подателю сего свитка"

Повторно пробежавшись глазами по тексту и не найдя чего-либо предосудительного Леша с силой приложил руку к отпечатку.

Ничего ровным счетом не произошло, но его привлек знак из двух змей свернувшихся в спираль и кусающих себя за хвосты, ранее почему-то не замеченный.

— А это что за символ, — пробормотал он отдергивая руку.

— Это ваш герб. Владейте барон. — Адилл протянул ему свиток.

— И все?

— И все.

— Кстати о людях. С чего вы взяли, что я буду заботится о них? — Леха осклабился. Игра становилась интересной.

— Вы будете, по вам видно, даже не смотря на то, что вы маг.

— Нет, я вовсе не маг...

— Не скромничайте барон, я же все вижу, — он снова щелкнул пальцами и свечи на люстре вспыхнули.

Но Алексей не унимался, коли заплатил, то спектакль надо дослушать до конца.

— А деньги? Фактически вы продали завещание...

Адилл вытянул руку, указывая на кошель.

— Я к ним даже не притронулся. Можете их забрать, они мне ни к чему ...

В дверь постучались и не дожидаясь разрешения внутрь, мешая друг-другу, протиснулись близнецы.

— Извини Адилл, что разговору помешали, но можно мы Алексея заберем?

Жрец радушно улыбнулся.

— Конечно Малыш, мы уже все закончили, забирайте барона.

Уже на улице идя между гномов Леха проговорил.

— Шутник однако этот их местный жрец.

— Еще какой, — словоохотно поддакнул Малыш, — он лет десять назад, тут всю родню покойного барона перетравил и глазом даже не моргнул...

Лехе стало как-то не по себе.

* * *

Утро добрым не бывает. Именно это утверждение в полной мере соответствовало состоянию Алексея, за каким-то лядом проснувшегося на рассвете.

Первым его ощущением, когда еще он лежал с закрытыми глазами, была пульсирующая в висках, тупая головная боль. Вторым, что лежит он все-таки на кровати, а не в свинарнике. Что не могло не радовать, если бы опять же не головная боль и дикий сушняк.

С трудом разлепив глаза Леха обшарил комнату в поисках чего-нибудь... и несказанно обрадовался заметив на маленьком столике большой кувшин. Нечеловеческим усилием, превозмогая боль, Алексей перекатился к краю, хватая невероятно ценный, в данную минуту, сосуд. И прилип к горлышку, жадно поглощая кислую жидкость.

По мере того как жидкости в сосуде становилось все меньше, Леха приходил в себя все больше. А вкус во рту все отчетливее напоминал прокисшее пиво.

Только теперь он смог по достоинству оценить широту и измятость кровати.

— Н-да-а...— Только и смог выдавить из себя Алексей, мысленно попросив всех известных и неизвестных святых, чтобы помогали ему мять эту кровать гостеприимные хозяйки, а не кто-либо еще, типа братцев-близнецов-гномов. От такой мысли его передернуло.

— Ну что же Алексей, можно вас поздравить, первый день на месте, а уже в говно. — разговоры с самим собой с жуткого похмелья, — обычное дело.

Нужно было срочно брать языка и выяснять, сильно ли стыдиться или не очень. Потому что вечер для него, если судить по воспоминаниям, закончился перекуром на крыльце. Но перед этим нужно было привести себя в относительный порядок. Хотя бы на рожу свою посмотреть.

Умывальника в номере не предоставлялось, поэтому Леха стал собирать совершенно хаотично разбросанные по всей комнате шмотки. И уже напяливая рубашку обнаружил у себя на правом запястье рисунок в виде двух змей свернувшихся в спираль и зачем то кусающих себя за хвосты.

— О блядь, это еще откуда. — Алексей попытался оттереть, но ничего не получилось, — это я что, тут тату салон нашел?

В расстроенных чувствах Леха сел на кровать. Было даже обидно, ладно хрен с ней с татушкой, вроде даже симпатичная, но что он мог сотворить еще, ведь если смотреть правде в глаза, то татуировка штука наверняка болезненная... а если он и этого не помнит, то об остальном наверняка и думать не стоит.

Долго думать не пришлось. Скрипнула дверь на пороге появилась Марта, загадочно улыбнулась и поставила на столик еще один кувшин, вазу с цветами и кусок мясного пирога. Грациозно прошествовала мимо и аккуратно притворила за собой дверь.

На сердце слегка полегчало. Не все оказывается так плохо...

С улицы донесся топот.

Леха, жуя пирог, подошел к открытому окну. Таверна стояла прямо напротив замка и окнами выходила на базарную площадь. А на площади..., на площади, в центре пиктограммы, похожей на пятиугольную звезду исписанную по краям рунами, стоял смутно знакомый тип. Одет он был в серо-синий балахон, на голове капюшон скрывающий лицо, а тело прикрывала стальная кираса. В руках тип держал черный посох с алеющим камнем в навершии.

А с дальнего конца площади к нему приближалась кавалькада закованных в броню всадников.

— Вот оно как значит...— пробормотал, стряхивая крошки с одежды, Леха и наблюдая как всадники останавливаются полукругом на значительном расстоянии от типа. Один из них немного подал вперед и прокричал.

— Адилл, отдай свиток!

— Ты его не получишь! — спокойный голос вроде и не громкий разнесся по всей площади.

— Не забывайся жрец! — конь говорившего перемещался то в право, то в лево, не нарушая невидимою преграду. — Он мой по праву!

— У тебя нет ни какого права... убийца.

Всадник раскровил шпорами бока жеребцу и тот, нервно мотая головой двинулся вперед.

— Это кто еще из нас убийца, Адилл!? Это я что ли перетравил, как паразитов твою семью? Я тебя спрашиваю жрец!? — лицо всадника исказила злобная гримаса.

— Я исполнял волю покойного! — служитель раздвинул руки, — Все это должно было достаться тебе, глупец!

— Так чего же ты ждешь, Адилл! — конь медленно, но верно подбирался все ближе.

— Отдай мне мое наследство и, так и быть, я прощу тебе все.

— Нет, ты итак убил здесь каждого пятого,... еще тогда.

— А сейчас, если понадобиться я перережу всех до единого, от мало до велика. Если ты не отдашь мне...

— Сегодня ты не убьешь никого, Гастон!

Всадник нехорошо ухмыльнулся.

— И кто же мне помешает?

— Я, — с этими словами жрец резко взмахнул посохом. С навершия сорвался огненный шар и роняя огненные капли умчался к цели.

Всадник склонился на бок, вырывая удила из пасти жеребца. Конь, всхрапнул от боли и завалился.

Огненный шар пронесся мимо, врезавшись в кого-то сзади. Раздались крики боли.

— Ух ты, — пробасил кто-то у Лехи за спиной, заставив его обернуться.

— Ты кто? — Алексей еще не полностью отошел от вчерашнего.

— Как кто? — удивился гном, — Пери я.

— Это я вижу, а какой Большой или Мал... — договорить он не успел, все его внимание привлек новый грохот.

Всадники спешивались, отпуская коней, обходя черные пятна гари, где корчились в агонии три человека

— Убить! — прокричал Гастон. Хотя это было уже излишне, часть его дружины уже спешилась вскидывая натянутые арбалеты. Защелкали тетивы.

Пиктограмма вспыхнула оранжевым светом, по ее сторонам прямо из земли взметнулась огненная стена. Тяжелые болты ярко вспыхивали достигая ее.

Стоило ей опасть как в воинов устремились сразу три огненных шара, врезаясь в замешкавшихся и не успевших увернуться. Еще двое превратились в живые факелы. Пламя чадило, растекаясь по земле от своих жертв, мешая целиться остальным.

Предводитель что-то прокричал и часть воинов рванулись в разные стороны, огибая жреца с двух сторон.

— Все, хана Адиллу. — сокрушенно пробубнил гном.

Леха снова обернулся, за его спиной уже стояли оба брата.

— Щаз обойдут и на копья подымут, — нервно теребя заплетенную косичкой бороду пояснил один из них.— Магия оно конечно хорошо, но не в ближнем бою.

— Может поможем? — без особого желания предложил Леха, просто, больше для проформы поинтересовался.

— А что, дело говоришь.

И оба гнома, отпихнув Алексея, полезли в окно.

— Ты это... палку свою громовую прихвати, — последний из братьев спрыгнул вниз.

— Психи, блин, — больше ничего сказать язык не повернулся.

Ружье нашлось под кроватью. Леха проверил барабан, нацепил сумку с патронами и, мысленно перекрестившись, выпрыгнул в окно.

Войны тем временем снова разделились, одни обстреливали жреца из арбалетов рассредоточившись по краям площади, другие осторожно кружили вокруг пиктограммы, выискивая слабое место. Слишком близко впрочем не подходили, боясь огненного жара.

Один из болтов преодолел стену и впился в плечо служителю. Адилла откинуло назад, он не мешкая вскочил и вонзив посох в землю в самый центр пиктограммы и что-то забормотал.

Противники победно закричали и устремились вперед. Дистанция сокращалась, жрец стоял и молился, на лицах людей появились кровожадные ухмылки.

Гномы только добежали до калитки, они явно не успевали.

Один из воинов вырвался вперед, отбросив щит и поднимая меч двумя руками для последнего удара, после которого жрец рухнет на землю.

— Лаа-э Эльтара! — хрипло прокричал Адилл последние слова заклинания.

— Всем назад! Назад!!! — Гастон резко остановился.

Из основания посоха пошел дым. Пиктограмма вспыхнула последний раз и исчезла. Оттуда, где были кончики ее лучей в сторону служителя помчались языки пламени, собрались у основания посоха и..., огненная волна разошлась по кругу сжигая все на своем пути. Воина, который в замахе почти достиг жреца, просто испепелило на месте. Остальные находившиеся поблизости кричали опаленными легкими пытаясь стащить раскаленную бронь и шлемы. Волна, пробегая последние метры, рассеялась так же быстро как и появилась.

В эпицентре стоял жрец тяжело опираясь на посох.

Теперь его можно было брать голыми руками. Гастон огляделся, от его отряда осталась едва ли треть.

— Ты проиграл. Отдай завещание, Адилл.

Служитель молча расправил плечи принимая боевую стойку, на его губах появилась кривая усмешка.

— Убить, — глухо сказал предводитель. И в месте с изрядно опаленными остатками дружины, двинулся вперед.

Из-за забора выскочили две низкие, широченные в плечах фигуры и помчались прямо к жрецу, рубя секирами стоявших на пути арбалетчиков.

Не обращая внимания на гномов Гастон, перехватив поудобней меч и прикрывшись щитом двинулся на Адилла. Дружинники, разошлись веером. Пятеро развернулись к гномам. Ни кто не спешил, готовые в любой момент отскочить войны медленно приближались. Кольцо сжималось.

Гастон рубанул мечем. Жрец проворно увернулся не оборачиваясь вонзив посох в лицо подкравшемуся сзади. В следующий момент он выскользнул из круга и прижался спиной к стене дома.

Леха выскочил из калитки.

От воинов прижавших жреца отделился один, подняв меч и закрывшись щитом, так что остались видны только глаза, двинулся к нему.

Алексей опустился на одно колено, резко провернул барабан, взводя иглу, и выстрелил. Щит разнесло в щепки, как и нижнюю часть черепа не прикрытую шлемом.

От грохота войны обернулись, заржали где-то кони.

Леха стрелял, не меняя позиции, воспользовавшись заминкой отсекая дружинников от жреца. Люди падали как подкошенные от ударов свинцовой картечи. Гастон, вдруг взревев, вскинув меч бросился на служителя. Тот вскинул посох, готовясь принять удар.

В следующий момент Алексей увидел несущегося на него воина. Патронов в барабане не осталось и он перехватив ружье за ствол, из приседа взмахнул им полукругом, целясь в голову.

Второго не последовало. Подоспевший гном отсек нападавшему руку в локте вторым ударом размозжил ему череп.

Леха осмотрелся. На площади то тут, то там валялись убитые и раненные, между которыми сновали гномы.

Жрец висел на мече, пронзившем его и глубоко вошедшем в стену. Его противник метался пытался содрать раскаленную кирасу со вплавившимся в нее навершием посоха.

Все было кончено.

Перезарядив барабан Алексей направился к жрецу.

— Ты живой? — вопрос был скорее риторический. Врядли кто-то может выжить от такой раны.

К его удивлению Адилл поднял голову.

— Я в тебе не ошибся,— прохрипел жрец.

На площади собрались, вылезая как тараканы изо всех щелей мужики.

— Сейчас я тебе помогу. Занесем в таверну и там посмотрим, что да как...

— Дай мне руку...

— Сейчас...

— Дай руку! — хрипел жрец.

Алексей протянул правую руку. Тут Адилл неожиданно цепко схватил ее, разорвал рукав и вздернул так высоко, как позволяло его положение открывая всем вид на татуировку.

— Вот ваш Барон!!!

Леха недоуменно повел головой, — вокруг собралась приличная толпа. Адреналин пробудил воспоминания.

— Ваш Барон!!! — хрипел служитель Единого.

Он закашлялся, изо рта пошла кровь. Хватка ослабла, по телу Адилла прошла предсмертная судорога.

— Его надо снять и похоронить. — больше ничего не говоря потрясенный Леха (не каждый день приходится убивать все таки) пошел в сторону таверны. Толпа расступалась.

— Господин, того... это... предводитель их, племянник баронский, кажись жив.

По прежнему молча Алексей подошел к корчившемуся на земле человеку, у которого из дымящейся кирасы торчал кусок посоха. Пахло паленым мясом. Глаза человека злобно блестели между опаленных ресниц.

— Значит он тебе его отдал?! — Гастон оскалился. — Барон?!

— Выходит что да.

— Господин, что с ним делать?

Леха передернул барабан, уткнул ствол в лицо Гастону.

— Убить, — его колотило. Палец ни в какую не хотел нажимать на курок. Леха убрал ружье и отвернулся. Слабак блин...

— Собрать лошадей и доспехи. Быстро! — распорядился Большой.

Свист рассекаемого воздуха заставил Алексея инстинктивно пригнуться.

Голова Гастона отделилась от тела.

— Правильно, нечего о такое дерьмо руки марать, — бормотал Малыш, теперь Леха его точно узнал, вытирая секиру об одежду убитого.

Второй день, точнее вторая ночь для Лехи прошла как и первая, только с одним отличием, — он все помнил. Хотя хотел бы забыть.

* * *

Колян сидел на телеге и нехотя переругивался с Тошиком. Вкратце суть всей пикировки сводилась к тому, что Колян ехать на коне долго не смог, а Тошик чувствовал себя в седле вполне комфортно и продолжал сидеть на спине мохнатой лошадки. Из этого все и протекало, он обвинялся в слабости "на задок", а сам обвинял соответственно в тренированности этого "задка".

Все это в свою очередь не мешало Коляну мысленно благодарить Свини за предусмотрительность. За то, что тот договорился со своим наземным "партнером" и тот пригнал на встречу оседланных коней и телеги. Потому что в пещерах, все добро пришлось тащить гномам на своем горбе, а добра было взято такое количество, что и Тошику с Коляном перепало. В будущем ему это зачтется.

Также Колян мечтал, что когда-нибудь в будущем, люди оценят его по достоинству, и он весь такой из себя встанет на телеге, а лучше на зубчатой крепостной стене (чтобы все видели), как Ленин на броневике и понесет свет истины заблудшим средневековым душам.