— Вообще-то там тропа есть, и почему она оказалась неприкрытой, это не у меня надо спрашивать. Я получил сообщение о том, что застава ведет бой в 11.35. Вот отметка о приеме сообщения. В 12.02 вступил в огневой контакт с противником на участке между Ёлом и Саригором. Выполнили шесть заходов и обеспечили прорыв бойцов 12-й заставы в сторону Ёла. Затем в 12.14 засекли работу станции младшего сержанта Панова, который вел бой в стороне от заставы, южнее, в районе старой выработки. НУРов уже не было, поддержали пушечно-пулеметным огнем и высадили группу Макарова, которая и обеспечила эвакуацию наряда. Все что смогли к шапочному разбору.

— Вы находились ближе всех из 201-й дивизии к месту нападения, всего в 27 километрах по прямой, и обладали солидной авиационной поддержкой. Почему помощь была оказана только через 8 часов после нападения? — пошел в атаку генерал-полковник Шляхтин.

— Вертолетная засада находилась в урочище Кхирманжо, товарищ генерал-полковник. Вперед было выдвинуто три группы наблюдателей, которые наблюдали за бродом и противоположной стороной, остальные люди находились на площадке приземления. Использовался 7-й канал связи на УКВ. Пограничники использовали 12-й. По 7-му каналу мы получили сообщение о нападении из Куляба, а не из Ёла. В Московском знали о проводимой операции, но оперативный дежурный отряда нам сигнал тревоги не передал.

— Получается так, что вы, как командир роты разведки, не знали о происходящем бое в урочище Соригор?

— До 11.35-ти — не знал. "Крокодилов" отправил сразу, сами подобрали группы наблюдения и пошли в район боя.

— Понятно, свободны! — было сказано ему после проверки записей в журналах. "Пронесло" — подумал Старинов, и развернулся для выхода из кабинета командира 149-го полка.

— Капитан, подождите меня в коридоре. — сказал полковник Амангулов.

— Есть!

Он вышел в коридор лишь спустя двадцать минут. Его плоское лицо с узкими черными глазами было непроницаемым.

— Мне доложили, что вы подали рапорт об увольнении. В чем дело?

— Да, подал. Новый комдив рапорт подписал. — и в двух словах описал сцену в штабе батальона.

— Ваша рота вчера получила денежное довольствие, капитан. — НачПО замолчал, пытаясь рассмотреть произведенный эффект. Старинов молчал. Полковник из полевой сумки достал ведомость, положил ее на подоконник.

— Расписывайтесь! Вы, капитан, как будто не понимаете условия, в которых проходит наша служба. Все старые структуры развалились, а новые еще только отлаживают свое взаимодействие. Поэтому и возникают накладки.

Андрей сжал зубы, чтобы не проронить ни одного слова. Судя по скорости реакции командования, деньги пришли, и пришли вовремя. В ведомости стояли рубли, а должны стоять доллары. Бумажки об этом подписывали все. Само начальство прокручивало "баксы" зарплаты, поэтому и возникала задержка. Он расписался, потом не выдержал и задал вопрос:

— Так, вроде, расписывались в приказе, что выплата будет производиться в долларах и будет три коэффициента: боевые, высокогорные и служба за рубежами России. Вы, помнится, проводили собрание офицерского состава по этому поводу.

— Бухгалтерия! — развел руками НачПО, но вытащил из кармана сначала маленький калькулятор, а затем пачку долларов. Отсчитал, слюнявя пальцы, шесть сотенных, затем залез в другой карман, и набрал еще 68 баксов. Уже в роте капитан узнал, что остальные все получили советскими рублями. Кроссворд сошелся! Заезжать в штаб дивизии и забирать рапорт он не стал.

Глава 2. Отъезд домой, как войсковая операция

Он встретился со старшим прапорщиком Квочуром, выслушал его доклад о состоянии дел с ремонтом техники. Зампотех в роте был вакантной должностью уже более полутора лет, и Виктор Квочур, старшина роты, исполнял его обязанности. По идее не бесплатно, но попробуй дождись зарплату от властей "новой России"! Коротко объяснив ситуацию и показав полученные доллары, капитан перешел к главному.

— Колеса требуются. Что-либо вывезти в Москву без "брони" невозможно. Поездом ничего не доедет.

Квочур тяжело вздохнул, и кивком головы подтвердил свое согласие.

— Дело не в колесах, они будут, а как оформим? И "на ура" не получится, нужен экипаж.

— Два года назад Татьяна оформляла бумаги на кооператив, зарегить можно на него.

— Это дело! Нужна печать, армейская, чтобы оформить командировку людям, которые будут нас сопровождать. Без этого — никак!

— Нас? Я тебя правильно понял?

— Нас, командир. И ты понял меня абсолютно правильно. Мои уехали, как только здесь началось. Сейчас они в Николаеве. Возвращаться не рвутся. Мне тоже пора валить отсюда, так все очевиднее бессмысленность нашего сидения здесь. Или ты думаешь, Андрей, что я не вижу, что происходит? Куда уходит то, что мы задерживаем? Раньше мы его сжигали, а теперь? Теперь вывозим на грузовиках в Душанбе и сдаем по весу, фактически помогая преодолеть кордоны. На ликвидацию "товара" нас не приглашают. Я не удивлюсь, если узнаю, что все, что мы задержали, сменило владельцев и пошло по назначению.

Андрей покивал головой. Ответить старшине было нечем. Все именно так, как он говорил. И путь из Средней Азии в центр России — далеко небезопасен. Поезда грабят, контейнеры разворовывают, хуже, наверное, было только в Гражданскую. Выход в город возможен только вооруженной группой и с рацией. В Душанбе чуть полегче, а здесь на солдат и офицеров его роты объявлена охота. Слишком многим они наступили на хвост.

— Что нужно, Витя?

— Баксов сто-сто пятьдесят, и списать "пятнадцатую". У нее самый экономичный и мощный двигатель. Но Баксанову (комбату) не докладывать пару недель. Из 149-го уезжает п/п-к Михеев, он подпишет все. И необходимо боестолкновение, с кем угодно, но на этой неделе. На моторах.

— Мне тут "московские" предлагали выделиться в отдельную часть, я дам согласие. Так будет проще все оформить.

— Командир, я только "за"! Бумаг потребуется ворох!

"Соорудить" боестолкновение особой сложности не представляло: вокруг Куляба моталось полсотни банд бородатых "вовчиков", было "внутреннее" приказание в бои не ввязываться, и бить только в случае нападения, а так, даже если видишь, но на тебя не нападают, то не трогать. Пришлось тронуть. Прямо с дороги на Шураабат, захватили неплохие трофеи, Виктор подсунул прошлогодние фотографии попадания 23-миллиметровых снарядов в раму "Урала-375Д", в результате новенький "Урал-4320", с 360-сильным дизелем "КамАЗ-740.38" и бронекунгом, был списан и продан кооперативу из Душанбе. Кунг, выдерживающий попадания 12,7-мм пуль "Корда", стыдливо прикрыли брезентом. "38-й" движок отличался завидной экономичностью: 148 граммов топлива на "лошадь" в час. Практически на уровне лучших дизелей мира. Правда, оборотов выдавал только 2000. Благодаря этому, данный вариант "нового" "Урала" не буксовал, как его собратья с оборотистыми движками, а ехал, как старый заслуженный "375-й". По любой дороге. Бездорожья для него не существовало. Танк, в колесном варианте.

С остальной частью "обеспечения отхода" пришлось помучиться! Заметив изменения в процессе уничтожения "белой смерти", еще два года назад, ротный перестал пропускать "корованы" с сопредельной территории: вошли в воду, подошли к середине реки — "Огонь!". Пугнули, противник отошел на тот берег, доложились, и все в порядке. Граница на замке. Было странно, что "товар" не уничтожается на месте, и существовали определенные подозрения на эту тему. Уж больно регулярно после этого "тюльпаны" улетали в Москву. Что-то подсказывало, что это не просто так. Прямых доказательств не было, но настойчивое желание начальства, даже не дивизионного, заполучить в руки содержимое каравана без повреждений, и прямой запрет бить по "транспортным средствам", в отличие от охранения, которое предписывалось уничтожить, просто наталкивало на мысль, что кое-кто из большого начальства имеет гешефт с этих караванов. Здесь следует назвать вещи своими именами! Руководство всех среднеазиатских республик в августе 91-го поддержало ГКЧП! Выступило против Ельцина и его своры. И их можно было понять: ситуация во всех республиках была взрывоопасной еще до начала событий в Москве. Куча безработной молодежи, все проекты 80-х были заморожены "центром", срывы поставок, дефицит даже продовольствия, карточная система. А когда в Таджикистане "полыхнуло", и "чемодан, вокзал, Россия" зазвучало на всех уровнях, когда рекой полилась кровь и "бородатые" захватили власть в Душанбе, то в дивизию просто хлынули "указания" из Москвы "ничего не предпринимать и ни во что не вмешиваться". А в Нуреке стоит "Окно"! Важнейший элемент противоракетной обороны страны! Дивизию трясли из Москвы, стараясь подорвать ее боеспособность. С момента вывода из Афгана сменилось три командира дивизии! Надо отдать должное комдиву Ашурову, который, на свой страх и риск, едва приехав из Москвы, отдал приказ действовать по обстановке и патронов не жалеть. С этого момента в республике начал наводиться порядок. Да, пулями! Другого выхода не было. Войска были заперты в своих военных городках, окружены бандами, которые рвались к оружию. В мае 92-го приехал Ашуров, в декабре "вовчики" были рассеяны по горам и реальной силы уже не представляли. А Ашуров стал зампредгоссовета Республики. Но сейчас его отозвали в Москву, на учебу. Внятной внешней политики Москва не проводит. Дивизия находится в окружении, железнодорожное сообщение с Россией прервано (фактически), оказать помощь Наджибулле она не смогла, хотя просьбы об этом со стороны афганского правительства поступали. На той стороне правит бал "генерал Дустум", узбек по национальности, душман. Метит в министры обороны Афганистана. Они с Андреем знакомы, приходилось договариваться в последние два года службы в Кундузе.

Через две недели окончательно оформили "развод" с 783-м ОРБ, рота стала отдельной войсковой частью, и передавалась в оперативное подчинение Московскому погранотряду, оставаясь при этом на балансе 201-й мотострелковой. Перед самым половодьем в середине августа в районе 14-й заставы произошел прорыв границы в двух направлениях: довольно крупная банда связала боем 14-ю заставу, а левее, у Яхчи, проскочил крупный караван, который сразу ушел вверх в район горы Фучика (Кухифруша) по труднодоступной местности. Банду рассеяли, а караван приказали найти и захватить. Пришлось разделить роту и действовать повзводно, да еще и взвода дробить на мелкие поисковые группы. Лишь четвертый взвод находился в резерве, его забросили в Бозори-шахун на трех "вертушках", туда же переместили всю "броню". Из этого места взвод можно было быстро перебросить в любое место массива Фучика, там развилка дорог. Одна идет по Пянджу в Хорог, вторая по ущелью Обиниоб к западным склонам массива. Ущелье довольно обжитое, и где спрятались "вовчики" было непонятно. Никаких данных на этот счет не существовало. Был неизвестен и маршрут каравана: они могли из этого места пойти куда угодно: в пределах досягаемости был и Сомон, и Тавилдара, и Гиш. И что везут на почти сорока лошадях было не ясно. Дело серьезно осложнялось тем обстоятельством, что времена, когда все население этого горного края было организовано для помощи пограничникам, давно прошли. Добровольные помощники теперь у "вовчиков". Если незамеченными спустятся в Обиниоб, то там они "рассеются и растворятся" среди местного населения. Заброску разведгрупп осуществили быстро, но результатов третий день нет. Облет местности запрещают вести, чтобы не вспугнуть "духов". А противник где-то затаился и пережидает, надеясь, что его не обнаружат.

За неделю до этого в Москве прошла встреча глав среднеазиатских республик с Ельциным и Голушко, новым "министром безопасности России", точнее, И.О. министра. 27 июля прокатилась волна отставок среди этого "Министерства" за расстрел 12-й заставы, в результате его предшественника, генерала Баранникова, как и генерала Шляхтина, сняли с занимаемых должностей. Баранникова обвинили и в коррупции. 7-го августа главы "государств" подписали Заявление о мерах по нормализации обстановки на таджико-афганской границе. Новому начальству срочно требовался успех. Операция была "на контроле Ставки". Достали звонками! В результате удалось выпросить Ан-30Б, который перебросили из Чкаловска. Правда, на аэрофотоснимках практически ничего не было обнаружено. Лишь на одном из них камера зафиксировала дорожку следов через снежный язык. Идут! Идут к Обиниобу! На пятые сутки заговорила 127-я станция старшего сержанта Дадашкина.

— Гюрза-13, я — Байкал! Басмач без плова — не басмач! Запах дыма из рощи у черного жандарма.

"Сволочь болтливая!" — мгновенно подумал Андрей, и защелкал тангентой, давая "ЕC"! До сержанта дошло, передачу он прекратил, но было поздно. Наши каналы прослушивали, через пару минут тот же голос передал:

— Пар, там же!

И началась гонка! Противник углубился на нашу территорию всего на 11 километров, в шести километрах от него вниз по склону несколько кишлаков, сзади огромным снежным комом нависает громада горы Фучика. Деваться духам некуда. Только вниз, а там попытаться рассеяться или прикрываясь женщинами и детьми держать оборону в одном из кишлаков. На пути у банды встала разведгруппа Дадашкина, а от Пянджа, выбрасывая по две струи почти черного от форсажа дыма, поднимаются три "Ми-8". Из Куляба вылетели "Крокодилы" и все спешат к кишлаку Хавза. Он, как назло, "вовчиковский". Там оказалась довольно большая банда, которая попыталась соединиться с идущими с той стороны силами, ударив высадившемуся 4-му взводу в тыл. Взвод покидал борта беспосадочным методом. Андрей выпрыгнул из вертолета с СВД, занял позицию у дувала небольшого агула (кошары для скота), и, в первую очередь, занялся бородатыми погонщиками лошадей. Затем переключился на двух пулеметчиков, ввязался в перестрелку со снайпером банды. И, видя, что пара погонщиков вот-вот скроется за перегибом тропы, нарушил приказ, расстреляв обоих лошадей. "Броня" подошла с опозданием на час: дорога оказалась минированной, но "вовчики" к этому моменту уже уходили вверх по ущелью. Вертолетчики сбросили их с дороги, отстреливаясь, "духи" бегали по россыпи камней в русле Обиниоба. В 4-м взводе восемь "трехсотых" и пятеро "безногих", "БН" по коду, приземлились неудачно. Во втором взводе погибла разведгруппа Дадашкина. Трое "двухсотых". Накрыли из гранатометов. До самой ночи собирали трофеи: большой груз "герыча", оружие, боеприпасы, шесть "стингеров" и двенадцать "стрел-2М". Через день Андрей и Виктор вернулись на место боя, и еще раз осмотрели местность. В расщелине нашли двух убитых лошадей. На одной обнаружили два пулемета ПКМ, четыре АКС-у, двенадцать "Стечкиных", много тола, армейские радиовзрыватели. Тюки второго скакуна были набиты ваххабитской литературой на арабском, таджикском и русском языках. Отдельно нашли четыре килограммовых упаковки "герыча". Упаковка — заводская. Все, кроме литературы, переехало в кунг "Урала". Но, "заниматься" героином совершенно не хотелось, поэтому через несколько дней в чайхане неподалеку от моста через Теболяй, где в тени чинар и карагачей отдыхал "владелец заводов, газет, пароходов" Мирзо Улукбек Зейнур Рахим-бай, вошли четыре закамуфлированные фигуры. Трое заняли позиции у двух проходов в зал чайханы, а последний прошел достархану, на котором возлежал хозяин Куляба.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓