Золото с плесенью

— Изъяр... А я знала, что ты меня найдёшь.

Ещё бы, за такие-то деньги. Два года пить можно.

Но знала-то знала, да уговаривать пришлось. Руки целовал, ноги... тьфу! В любви клялся, рыдал и без чувств падал. Удавить хотелось. Утопить хотелось. Как тех четверых. Вместо этого слёзы лил. В воду прыгал. Так. Не топиться. Она же требовала поселиться у этого озера. Чтоб я избу построил. Да жил с ней, прихоти её исполнял. Гадюка. Пришлось согласиться на свой собственный дом и Ламну в нём. Два дня искали, как она к этой иве пробралась. Ива всего меня исхлестала ветками. Тропу нашли, но голым пробираться по кустам было неудобно. Поплыли вместе за моей одеждой... Хорошо, Шамотай залаял, а то не нашёл бы.

Вылезли. Ламну вперёд за Шамотаем послал, сам оглянулся. Пусто. Плавник не покажется, рыба хвостом не плеснёт. Спина Ламны уже в тумане скрылась. Пошёл следом. И врезался в мужика.

Выше меня. Волосы длинные, русые. Сухие. Дождь идёт, а у него волосы сухие.

Поклонился я ему. Аж в пояс. Живым уйти очень захотелось. Если выпустит, век пить не стану. Ладно, год.

Сошёл он с кочки, показал вслед Ламне. И движение сделал, словно шею сворачивает.

Я вздохнул да руками развёл. А он головой качнул — иди, мол.

Я и пошёл. Иду, трясусь. А камыш вслед шепчет:

— Не мои они. Мёртвыми достались. Не нужна Ламне хозяйка озера. Мне не нужна. Такая.

Догнал Ламну, во рту сухо, выпить хочется — аж в глазах темно. Руки трясутся, ноги подкашиваютсся. И ни сопливников, ни мухоморов. Сел на кочку, не помню сколько просидел. Даже Ламну от себя не отдирал. Только ничего не поможет, ежели сушняк такой долбит. Хоть лягушкой квакай, хоть гадюкой извивайся. Как дальше шёл — не помню. Пока на поляну мухоморов не набрели. Может, и лишку хватанул. Зато ежели хозяин озера опять мне явится — на видения спишу. Не испугаюсь.

Болотницы

За Снопотом возвращаться не стал, в обход пошёл. Не надо Ламне знать, где Имлес живёт. Полдороги тащил тварь на плече. Устала она. Бежать туда не устала, а обратно утомилась. У меня поджилки трясутся, а она утомилась. На развилке отпустил Шамотая, Ламне сказал — пёс сбежал. Незачем ей знать, чей пёс.

Так мы и вышли к болоту. У болота сидело шестеро. Лошади паслись рядом. Они посмотрели на нас и молча встали. Крайний руку поднял — без большого пальца.

Впереди шестеро. Сзади тропа. Справа — болотные кочки. Я сжал руку Ламны, глянул на неё страстно, насколько смог. И потащил за собой по кочкам. Заметил вдалеке зелёные волосы болотницы с золотистыми проблесками. Это она вплела мои кудри в свои и щеголяет золотом на зелени. Приложил руку к губам, мотнул головой влево. Болотница заинтересованно приподнялась. Повела плечами, поколыхала грудью. Сразу полегчало. Это не мужик с сухими волосами. Болотница. С большой грудью. Мягкой. Почти родная.

Шестеро осторожно и медленно шли за нами. Им некуда было спешить. Но, чувствуется, и клюкву они здесь никогда не собирали.

Дошёл до твёрдой кочи. Остановился. Притянул Ламну к себе.

— Иди сюда, любимая.

Рывком поднял на руки и швырнул в болото. Ноги в мох по колено погрузились, но до бочага Ламна долетела. Болотница подпрыгнула в нетерпении. Шестеро помянули Ёгана. И сделали то, на что я и рассчитывал — бросились за деньгами. В болото.

— Ёган! — завопила моя знакомая.

И на её вопль из-за кочек показались ещё с десяток голов.

Куртки полетели вверх. Рубахи. Чоботы . Пояса. Штаны. Болотницы прыгали и визжали. Ламна принялась стаскивать с себя рубаху.

Ёгана помянул уже я. Залез в болото. Показал знакомой болотнице на мужиков, потом на Ламну. Терпеть соперницу болотница была не намерена, поэтому просто стукнула Ламну по голове. А я уже вытащил, усадил на лошадь и сам залез. Сводить других коней не стал. Не лиходей же. По дороге ещё мху набрал. Много. Буссе привезу. Она мох любит.

Возвращение

Бараус с размаху влепил Ламне затрещину. Я бы врезал сильнее.

— Хватит, — лицо его стало деревянным. — Последний раз ищу. Замуж.

— Вот за него, — Ламна взглянула мне в глаза. — Берёшь?

Меня передёрнуло. Думал, хуже уже некуда. Ан есть. Что теперь?

Я молча уставился за правое ухо Барауса. Глаза стеклянные. Насколько возможно.

Бараус нервно покосился на плечо.

— Пример... Брать... Скажи. Скажи.

Я постарался изобразить друг за другом ужас, интерес, недоверие, всё сразу. Вспомнил мужика на озере. Поплохело так, что должны были поверить.

— Допился, — бормчу. — Полоухие мерещатся. Пол уха, слышь, нет. И шрамы, шрамы.

— С какой стороны пол уха? — напрягся Бараус.

Хатаёганлор его знает, с какой. Имлес не уточняла.

— С разных. Он, как повернётся, словно в воде отражается. То слева, то справа пол уха нет.

Бараус нахмурился. Чего б ещё ему залить?

— И волосы... меняет. Светлые, седые, переливаются. Чисто дождь.

— А руках есть чего?

Хотел про верёвку в руках наплести, да ну её. А то Бараус истолкует ещё, что повесить меня надо. По той же причине отбросил меч, плеть и палку.

— Золото. Или локон. Длинный, вьётся. С зеленью перевит. — Меня понесло. Золото всегда золото, лишним не будет. Что жёлтое, что зелёное. Чего б ещё добавить? Чтоб не так откровенно. — А... это плесень похоже. Из кабака поныхарева. Или не плесень...

Хватит уже, заболтался. Потёр лоб, помотал головой.

— Выпить дайте. Ну!

Отхлебнул, руки трясутся. Полегчало. Ещё хлебнул. Мало принесли. Мало.

— Никакой из меня муж. Волхв-отшельник ещё куда ни шло... а с бабами всё. Отжеребился.

— Ага, — поблекла Ламна. — Так и есть. Допился.

— Пример брать, говоришь, — нахмурился Бараус. — Пол уха нет. Золото с плесенью... стар я. Золото с плесенью... Стар... Изъяр, ты звёзды видел когда?

— Нет. Да и зачем они мне? Ты заплати лучше. Обещал.

Не обделил. Хватило б на целые хоромы, да зачем мне хоромы?

Эпилог

Стук дождя выдернул из забытья. Поёжился — промозгло. Лежанка холодит бок — с вечера не топил. Только ли с вечера?

Глянул вниз — мох затянул пол. Зелёный. Яркий. Для Буссе вёз.

В кабаке все та же хмарь. Всё та же плесень. Мокро.

— Ных! Буссе где? Я мху ей привёз да... — про деньги умолчал. Поныхарь и отнять может, с него станется.

— Ты сколько пил, Изъяр? Год не просыхал? Нету Буссе.

Стало зябко, стыло. Невзрачная вроде Буссе, никакая, а стыло.

— Утопилась? Али зарезал кто?

— Замуж пошла. Год как. Родила два месяца тому.

— Кого?

— Наследника. Бараус пир зактил! Весь народ гулял. Даже облака разошлись. Мы Солнце видели. Чуть не ослепли. И жарко стало. И звёзды были. Три ночи целых. А ты так и пил всё?

Вот оно, золото с плесенью аукнулось.

Поеду к Имлес. У неё пить буду. Нахрен мне звёзды.