| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Предложение было одобрено — хотя и не без хмурых взглядов из зала и в виде законодательной инициативы, было направлено на одобрение Верховным Советом СССР.
* * *
На другой день, двадцать пятого января 1941-го года, состоялся Чрезвычайный IX Всесоюзный съезд Советов СССР.
Сперва как обычно, чуть-чуть скучной — но необходимой теории...
До 1936-го года высшим органом власти в стране по ленинской Конституции от 1924-го года, считался Всесоюзный Съезд Советов — выборы в который были многоуровневыми, а его заседания происходили раз в несколько лет.
После того, как когда Страна Советов стала жить по "Сталинской конституции-1936", высшим органом власти стал Верховный Совет СССР.
Именно так:
ВЫСШИЙ ОРГАН ВЛАСТИ.
То есть, все прочие государственные институции, так или иначе, находились в подчиненном положении по отношению к Верховному Совету, это касается и, Правительства СССР и, Верховного Суда и даже — Коммунистической партии, которая "руководящей и направляющей силой" — стала только по брежневской Конституции от 1977-го года.
Верховный Совет СССР состоял из двух палат: Совет Союза и Совет Национальностей. Согласно "Статьи 126", выборы в них были прямыми, тайными и альтернативными.
Для выборов депутатов в Совет Союза, страна делилась на примерно равные по численности избирательные округа, от каждого из которых граждане избирали по одному кандидату.
При выборах в Совет Национальностей же, каждая республика выбирала по 32 депутата от каждой союзной республики, по 11 депутатов от каждой автономной республики, по 5 депутатов от каждой автономной области и по одному депутату от каждого национального округа.
Вроде бы всё замечательно устроено, да?
Всё замечательно, кроме одного "но": всё это было на бумаге.
В действительности же, избирателям приходило голосовать за единственного — так называемого "рекомендованного" кандидата в Верховный Совет...
А кто у нас этот таинственный "рекомендатель"?
Правильно — республиканские, областные и районные комитеты ВКП(б), точнее их первые секретари — в свою очередь, кем-то "рекомендованные".
Это даже не смешно:
"Адресованная другу,
Ходит песенка по кругу".
По меньшей мере, это — ложь!
А ложь, она как ржа разъедает души и ничего удивительного нет в том, что страна сгнила на корню и развалилась, практически даже без толчка со стороны, как куча сопревшего навоза под собственным весом.
И поэтому я намереваюсь сделать так, чтобы положения Сталинской конституции выполнялись не на словах, а на деле. Условия мне благоприятствуют: партноменклатура лишилась не только "головки" — но и своего "среднего класса", а сама ВКП(б) переформатирована так, что восстановление такого порядка вещей будет практически невозможным.
* * *
Итак, я вновь стою за трибуной в зале Большого кремлёвского дворца — который признаться честно, уже слегка меня подзае...
Подзалюбил.
Мне бы "заклёпочками" заняться — танчиками там, пушечками и самолётиками...
Опять же: маршалов и генералов покошмарить, объяснить им что такое "служба" и как надо Родину любить — мать их...
Ну а кто не понимает человеческого языка — тех загеноцидить, аки Содом и Гоморру.
Милое дело!
Но надо, так сказать — нанести последний удар по "реальной истории", чтоб она стала "текущей реальностью" и больше с этого пути никуда не сворачивала.
Вопрос об моём назначении Председателем Совета Народных Комиссаров СССР — вместо павшего от удара стихии Молотова, даже не был поставлен на повестку дня Верховным Советом... Стоило только кому-то заикнуться — как тут же "лес рук" и "долгие продолжительные аплодисменты".
После официального назначения на должность, дождавшись когда в зале стихнет, стоя на трибуне твёрдо и уверенно заявляю:
— Товарищи! Жить — хорошо.
Депутаты, "бурными и продолжительными" вновь выразили полное со мной согласие.
Дождавшись тишины, не менее уверенным голосом:
— А хорошо жить — ещё лучше!
Бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овации. Все встают и...
В отличии от депутатов коммунистических съездов — партийных бонз, Верховный Совет СССР состоит из вполне себе обычных советских людей. Семнадцатый год, когда народ своеобразно своему менталитету расправлялся с попутавшей берега элитой — ещё был свеж в памяти, поэтому власть предержащие — хотя бы формально придерживались приличий, "рекомендуя" — действительно представителей рабочего класса, крестьянства и прокладки между ними...
Знавал я одного такого "там" — соседа отца по гаражу и его приятеля по рыбалке: мужик как мужик — водку пьёт как все и, причём — много.
Так что в этом зале, уверен — были даже пресловутые "ленинские кухарки", в перерывах между готовкой — управляющие государством: народовластие в действии и не надо ехидно хихикать.
Примерно так: съездил(ла) в Москву на очередную сессию и снова в цех к станку, в поле на трактор или как в случае с "ленинской кухаркой" — греметь на кухне тарелками.
Конечно, были у них и льготы: бесплатный проезд в общественном транспорте, например.
Но была и общественная нагрузка: обязанность раз в неделю принимать избирателей с жалобами, для чего в горисполкоме у него был кабинет...
Поверьте, легче этот день — вагоны с цементом разгружать!
Как бы там не было, депутат Верховного Совета СССР мог по жалобе избирателя, обратиться с запросом даже в Президиум Верховного Совета и даже с "сигналом" на Первого секретаря местного комитета партии...
Другое дело, что в действительности он навряд ли это делал: себе выйдет дороже...
Кроме самых безбашенных, разумеется.
Но по крайней мере формально, никто ему запретить это сделать не мог.
Так вот: моя задача на этой сессии Верховного Совета СССР — проста и прямолинейно-незамысловата: всё написанное на бумаге Реципиентом — воплотить в жизнь.
И я абсолютно уверен, что с ней справлюсь.
Ибо, нет больше никаких "рекомендателей": остался я и представители народа.
— Товарищи! Жить — хорошо, жить хорошо — ещё лучше. А чтоб нам с вами мешает жить хорошо? Давайте-ка мы с вами разберёмся — в чём собака порылась...
И вот тут депутаты слушали меня — затаив дыхание, не перебивая аплодисментами, в полном молчании и, открыв рот.
* * *
Говорил я долго, простыми односложными фразами, в нужных местах — щедро пересыпаемых вполне определёнными "эпитетами"... Простому народу это ужасно нравится.
Но если сократить мою речь, оставив только саму суть, то получится вот что:
Несмотря на успехи — безусловно достигнутые в итоге выполнения первых пятилеток и, причём — успехи громадные, к концу тридцатых годов советское народное хозяйство испытывало глубочайший кризис.
По принятому на XVIII съезде ВКП(б) плану Третьей пятилетки (1938-1942год), национальный доход страны должен был возрасти на 100% (сто процентов, Карл, сто процентов!!!), объем промышленного производства намечалось удвоить, а сельскохозяйственного — увеличить в 1,5 раза.
Уровень потребления на душу населения — на 75%.
Из этого следовало, что ежегодный прирост по всем вышеприведённым показателям должен быть от десяти до двадцати процентов.
Если первые две пятилетки Советский Союз догонял капиталистические страны по валовым показателя, то после третьей — страна должна была "догнать и перегнать" Запад по производству промышленной продукции на душу населения, по которой отставали...
В пять раз!
Нет, не получилось... Увы.
И "до тех пор", насколько мне известно: воз — "и ныне там".
На деле же, за три года выполнения Третьей пятилетки, прирост промышленности составлял в среднем не выше 3-4% в год, а сельское хозяйство так вообще — топталось на месте, местами уступая позиции по основным показателям.
Среди главных причин такого положения дел, можно назвать следующие:
Органические пороки только что оформившейся — но ещё не успевшей окостенеть, централизованной бюрократической планово-распределительной системы и, главная из них — инерционность на всех уровнях.
Ведомственность: задачей каждого наркомата являлось выбивание любой ценой средств для выполнения плановых заданий и убеждение СНК, Госплана, Политбюро ЦК и лично самого товарища Сталина — в первоочередности именно своих нужд. Ну и оберегание своего наркомата от наскоков и поползновений со стороны других ведомств.
Кадровая проблема: система планового обеспечения кадрами народного хозяйства не оправдывала себя. Организованный набор рабочей силы (оргнабор) не обеспечивал и половины необходимых потребностей. Не лучше было с государственным распределением специалистов.
Огромные военные расходы, которые ложились тяжелым бременем на все народное хозяйство. Техническое перевооружение, "моторизация" Красной Армии, всеобщая воинская обязанность — введенная в сентябре 1939-го года и, увеличение численности вооруженных сил более чем вдвое, потребовали и увеличения расходов на военные нужды: с 11 % бюджета до 32,5%. Разумеется, в условиях сокращения прироста производства — "оборонка" стала "пожирать" другие отрасли и, в первую очередь — производство ширпотреба.
Отставание производства товаров широкого потребления, в свою очередь приводило к нарастанию товарного голода и хроническому дефициту в продуктах первой необходимости. Повсеместно были введены нормы отпуска товаров в одни руки, что заставляло людей обегать по несколько магазинов в день, чтобы запастись продуктами.
Борьба с дефицитом велась главным образом "нашими методами" и, в первую очередь — административно-карательными мерами против тех, кто стоит в очередях в рабочее время.
Кроме этого, по решению Политбюро ЦК ВКП(б) была создана система закрытой торговли и общественного питания для отдельных категорий граждан: военнослужащих, сотрудников правоохранительных органов, работников ВПК, железнодорожного транспорта и так далее...
Остальные типа — граждане второго сорта.
Всё это не могло не сказаться на моральном духе народа!
Всё труднее стало ставить перед обществом цели, всё труднее было "зажигая" людей энтузиазмом — поднимать их на свершения и трудовые подвиги... И хотя внешне формы активности оставались прежними: поощрение стахановского движения, лозунги на заборах, призывы в газетах и речи на бесчисленных митингах и собраниях — эффект от них, с каждым годом становился заметно всё меньше и меньше. У трудящихся наблюдалось возрастание политической апатии, уклонение от общественной активности...
Прогрессировал всеобщий пофигизм, короче.
Видя такое и отчётливо понимая, что на "энтузизизме" теперь далеко не уедешь, руководство страны решило что "гегемон подраспустился" и крепко "подтянуло гайки".
Для борьбы с "летунами", на всех предприятиях и учреждениях были введены обязательные трудовые книжки, в которых отмечались все перемещения работников. Следом был запрещен самовольный уход с предприятий и одностороннее расторжение трудового договора. Нарушителей ждал судебный приговор, хотя и не шибко суровый — как про то жертвы ЕГЭ глаголят спустя семь с лишним десятков лет: исправительные работы на рабочем месте сроком до шести месяцев с удержанием четверти заработка, либо тюремное заключение на срок до четырёх месяцев.
Затем взялись за ужесточение наказаний за нарушения дисциплины.
Любое опоздание на работу на двадцать минут приравнивалось к прогулу, а повторное опоздание вело к увольнению работника.
Назначались уголовные наказания за брак на производстве, в Уголовном кодексе — были увеличены сроки заключения за экономические преступления, мелкие хищения, пьянство и хулиганство. Особенно решительно взялись за оборонные заводы, на которых уже существовал порядок изъятия паспортов у вновь принятых рабочих и служащих.
Осенью 1940-го года было образовано "Главное управление трудовых резервов при СНК" и следом был объявлен массовый "добровольно-принудительный" призыв рабоче-крестьянской молодежи в ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения (ФЗО). До войны в систему трудовых резервов успели мобилизовать порядка миллиона молодых обоего пола, которые после обучения были направлены на военные заводы.
Конечно, все эти меры жизненно необходимы, я не спорю... Особенно в преддверии войны.
Но народ должен увидеть и "свет в окошке"!
Хотя бы перед тем — как увидеть его "в конце тоннеля": ибо без надежды на светлое будущее — очень тяжело жить в мрачном настоящем.
* * *
Объяснив всё это простыми, понятными народу словами, я продолжил:
— Товарищи! Конечно, устранение большинства из этих недостатков — мешающих нам с вами хорошо жить, потребует длительного времени и значительных усилий — о чём я честно и открыто заявляю... Но почему бы не сделать то, что вполне в наших с вами силах?
Затем в не менее чем получасовой речи, я предложил с целью уменьшения нагрузки на экономику — "слегка" скорректировать "планов громадьё", подведя промышленные предприятия на реальные темпы роста (те же самые три-четыре процента), а не сказочные — которые всё равно не будут выполнены, а лишь способствовать всеобщей нервозности, откровенной халтуре и поголовному очковтирательству на всех уровнях.
— Товарищи! Я твёрдо считаю и вы уверен, меня поддержите: некоторые грандиозные стройки можно отложить до лучших времён. В первую очередь имеется в виду Дворец Советов.
Сперва не поверив своим ушам, зал затаил дыхание...
Затем — взорвался бурей аплодисментов.
Народ наш хоть и, аполитичен по сравнению с западноевропейскими — но тем не менее далеко не дурак и, очень хорошо понимает что к чему.
Точно так же, можно вполне обойтись без строящегося БАМа — перебросив рабсилу на другие, более актуальные стройки — Карагандинский угольный бассейн, Уральский алюминиевый комбинат, Норильский горно-металлургический комбинат и так далее.
Кстати в "реальной истории" тоже, поняв что строительство полудюжины крупных металлургических производств — из которых три гиганта, три гигантских металлургических завода — "Запорожсталь", "Азовсталь" и "Криворожсталь", не потянут и заморозили...
Что вы думали?
...Находящиеся на востоке Ново-Тагильский комбинаты, Амурский, Петрово-Забайкальский заводы и главное — "Орско-Халиловский металлургический комбинат", работающий на карагандинском угле и местной руде — природно легированной никелем...
Почему "и главное"?
Потому что с никелем — без которого нет и, не будет нормальной танковой и прочей брони и вообще — высококачественной стали, в СССР была...
Полная жоппа!
Хватились лишь после того, когда все "гиганты металлургии" на Украине — строящиеся или уже действующие — без особой разницы, оказались под пятой оккупанта в рогатой каске.
И вот тогда забегали, как ошпаренные тараканы...
Летом 1942-го года началось сооружение первых цехов металлургического комбината, с привлечением труда множества заключённых и "бойцов" "Трудовой армии" — в основном состоящей из депортированных немцев Поволжья... Таких же граждан СССР (как и положим украинцы), виновных лишь в том, что одна лысая блядь в вывшиванке (ныне покойная) во главе одной из братских республик — перед войной тянула бюджетное союзное одеяло на себя. А затем, с визгом сдрыстнула из Киева — возглавив грандиозный драп генералов в синих штанах, отдав треть всей советской промышленности врагу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
