| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Первое, что лично меня поразило в путешествии Вартемы, — это странное описание предмета, который случайно побудил меня открыть его путевые заметки. Поскольку это был сборник самых старых сведений о мускатном орехе, я, естественно, обратился к вопросу об открытии Молуккских островов, и, поскольку он не мог быть однозначно решен, я более внимательно изучил то, что рассказал о мускатных орехах Вартема. Он говорит: "Ствол мускатного дерева похож на стол персика, и листья распускаются на нем подобным же образом; но ветви более густые, и прежде, чем орех достигнет полной зрелости, вокруг него распускается мускатный цвет, подобно распустившейся розе, и когда орех созреет, мускатный цвет осыпается, и поэтому они собирают его в сентябре месяце". Мы полностью оставим без внимания сходство с персиковым деревом. Очень трудно понять, как тот, кто видел высокие, тенистые мускатные деревья Банды, может проводить такое сравнение (9); тем не менее, [12/13] авторитет Вартемы в этом сравнении сохранялся веками даже в ботанических трудах, и он привел к появлению самых странных иллюстраций (с зубчатыми листьями и т. д.). Но они показывают, что мускатный цвет стоит вокруг незрелых орехов, как раскрытая роза. Это настолько искаженное описание реального факта, что кажется немыслимым, чтобы человек, посетивший острова именно для того, чтобы увидеть, как растет мускатный орех, мог написать такое. Таким образом, Вартема, по-видимому, ничего не знал о внешней кожуре, которая соответствует зеленой оболочке лесных орехов, в то время как путешественники Барбоза и Пигафетта, которые жили почти в одно время с ним и ни один из которых даже не посещал острова Банда, правильно описали орехи. То, что орехи собирают в сентябре, тоже не совсем правильно. Они созревают почти круглый год и поэтому их собирают также почти круглый год или, по крайней мере, в более длительные периоды, как в наши дни, так и согласно старым источникам, и поскольку Вартема, согласно его собственным утверждениям, побывал на Банде в сентябре, он тоже должен был это знать.
Так же неправильно, когда он говорит о гвоздичном дереве, что оно в точности похоже на самшит, то есть толстое, а лист у него такой же, как у корицы, но несколько более округлый и почти такого же цвета, как лавровый лист. У гвоздичного дерева нет никакого сходства с самшитом, а его лист определенно не более округлый, чем листья цейлонской корицы; сравнение его цвета с корицей и лавром скорее соответствует истине. Барбоза, с другой стороны, описывает гвоздичные деревья гораздо правильнее, как лавр с листьями, похожими на листья земляничного дерева. То, что спелую гвоздику сбивают тростниковыми (бамбуковыми) палками и раскладывают на циновках, возможно, правильно; но и здесь столь надежный автор, как Барбоза, почти современный Вартеме, говорит, наоборот (Hakluyt Soc. ed. p. 201), что ее собирают вручную (10). Он также описывает сушку гвоздики на солнце или в дыму, изменение ее цвета и опрыскивание соленой водой — все это, должно быть, ускользнуло от Вартемы.
Это уже вызвало у нас определенные подозрения, так что давайте теперь внимательно присмотримся к географической информации. Что мы находим об островах Банда? По словам Вартемы, Банда — очень мрачный и унылый остров, около 100 миль в окружности и очень низкий и плоский, а времена года там такие же, как и у нас. [13/14]
Мы не верим своим глазам; эта очаровательная группа небольших высокогорных вулканических островов, которые принадлежат к наиболее привлекательным регионам Малайского архипелага, должна быть единым плоским и низким (11), унылым (12), очень большим островом, и времена года в 4® от экватора должны соответствовать нашим? Все островки (6 больших и 5 очень маленьких) занимают в общей сложности 44 квадратных километра, то есть меньше одной квадратной мили (с тех пор крупные тектонические потрясения были полностью исключены), и, кроме того, почти все они одновременно видны с моря (13). Вулкан Гунунг Апи, который все еще активен и сразу же приковывает к себе взгляд каждого посетителя, имеет высоту 600 м, а средняя высота хребта полностью гористого, обрывистого главного острова Лонтор, на который часто можно подняться только по лестнице, составляет 100-200 м, с отдельными пиками высотой 250-460 м. Как же можно называть остров плоским и низким? (14) Здесь также почти одновременное описание Барбозы (Hakluyt Soc. Ed. P. 199) является гораздо более правильным: он говорит о пяти островах, лежащих очень близко друг к другу и разделенных проливом, в который корабли заходят с двух сторон (15).
Об "острове гвоздики" Монох (Молукко), нашем Тернате [14/15] или Тидоре соответственно (16), он говорит, что он намного меньше (17) чем Банда, и воздух там немного холоднее (18), земля очень низкая и Полярная звезда отсюда больше не видна. Таким образом, Вартема, очевидно, придерживается мнения, что он расположен к югу от Банды, в то время как, напротив, (если не имеется в виду остров Батиан), он все же находится несколько севернее экватора, так что Полярная звезда там еще видна; и земля не низменная, а, скорее, высокая и вулканически-гористая (19). Он говорит, что гвоздика растет и на многих других соседних островах, но они маленькие и необитаемые; но как раз наоборот. Непосредственно перед различными небольшими островами, которые в то время уже были густо заселены и постоянно вели войны друг с другом, простирается большой, богатый гвоздикой остров Хальмахера, который также населен и который нельзя не заметить ни с Тернате, ни с Тидоре.
Еще хуже то, что Вартема ошибся, изображая население Островов Пряностей. О Банде он говорит:
"Дома на этом острове построены из дерева, они очень мрачные и низкие. Здесь нет ни короля, ни даже губернатора, но живут некоторые крестьяне, похожие на зверей, не наделенных [людским] разумом. Их одежда состоит из рубашки; они ходят босиком и не носят головных уборов; волосы у них длинные, лицо — широкое и круглое; цвет кожи — белый, рост невысокий. Они язычники, и относятся к тому же [15/16] наиболее достойному жалости классу, который в Каликуте называется "полиар" и "хирава" (20); это очень темные и невежественные люди, они не обладают физической силой, но живут подобно зверям. Здесь нет необходимости в отправлении правосудия, поскольку люди столь глупы, что даже если бы они и захотели причинить кому-то зло, то не додумались бы, как это сделать. Каждый человек собирает столько мускатных орехов, сколько сможет, потому что здесь всё — общее, и они вовсе не заботятся о том, чтобы ухаживать за вышеупомянутыми деревьями, но предоставляют заботу об этом самой природе. Эти орехи продают на меру, которая весит 26 фунтов, по цене в половину карлино. Деньги, находящиеся здесь в обращении, такие же, как и в Каликуте". — Здесь нельзя не увидеть противоречия: люди представлены как животные, но у них уже есть меры веса и фиксированные цены, а также южноиндийские деньги! На самом деле ситуация была прямо противоположной, как мы знаем из многих отчетов. Банданцы были хитрыми, энергичными, очень проницательными торговыми людьми, (21) склонными к спорам (22) и обману (23) и хорошо разбирались в военном деле (24); по большей части они уже были обращены в [16/17] ислам (25), и имели тщательно отрегулированную судебную систему. В то время как около 1500 г. на Банде все еще было четыре короля, территориями которых были Лабетакка, Селам, Вайер и Розенгейн, и чьи потомки были еще живы в 1610 г., вскоре после этого их место занял совет старейшин; но короли сохранили за собой почетное место в собраниях (26). Общая собственность на мускатные деревья не была анархической, но основывалась на очень жестких нормах (27). С другой стороны, у них не было фиксированных цен, как и мало, конечно, денег, и даже через 100 лет торговля представляла собой простой товарообмен (28); с другой стороны, были важные участки хранения товаров с регулярными органами власти (29). [17/18] Взимались портовые сборы, и орехи продавались не по мерке, а по весу (30). Цена, указанная Вартемой за мускатные орехи, также не соответствует действительности, согласно свидетельству Барбозы (31), и информация о постройке домов определенно неверна (32).
Вартема также говорит о жителях собственно Молуккских островов [18/19], что они живут так же, как банданцы, но еще более скотские, худшие и никчёмные, чем последние. Так что он, очевидно, забыл, что незадолго до того заявил, что банданцы вообще не могут причинить никому вреда. То, что Молуккские острова находились под властью могущественных царей и уже тогда были полностью исламизированы (33), также, должно быть, полностью ускользнуло от его внимания. Странно умиляет и утверждение о том, что цвет их кожи даже белее, чем у банданцев (которых он уже описал как белых) (34). Кроме того, совершенно неверно и то, что гвоздика продается по мерке, потому что эти люди не знают веса, и что она стоит в два раза дороже (35), чем мускатный орех.
То немногое, что Вартема говорит о Борнео, острове, по его словам, лишь немногим больше, чем Молуккский остров, тоже неверно (36) [19/20], но при отсутствии хороших отчетов это нельзя объяснить так четко и резко (37). Однако наиболее роковым для Вартемы является его представление о Яве. Даже Кроуфорд, который, кстати, не подвергает сомнению путешествие Вартемы как таковое, считает сказанное о Яве совершенно неправильным и бесполезным (38). Вартема говорит: "На Яве есть много царств, цари которых — язычники; одни поклоняются идолам, как в Каликуте, другие — солнцу или луне, волу, дьяволу или первому, что они видят в течение дня. Здесь обитатели примерно нашего роста, но у них гораздо более широкие лица, чем у нас, глаза — большие и зеленые, нос очень плоский, а волосы длинные. Одежда состоит из тканей из шелка, камлота и хлопка. Оружие у них редкость, потому что сражаются только те [из них], кто ходит по морю; они носят луки и, по большей части, дротики, сделанные из тростника, но не имеют никакого представления об артиллерии. Они выращивают много зерна, как у нас, и едят хлеб из зерна, некоторые также баранину, мясо оленя, кабана, а другие также фрукты и рыбу. Разница в температуре там и здесь невелика. Здесь находят лучшие изумруды в мире, а также большое количество меди и золота".
Мы даже не знаем, с чего начать опровержение. Несомненно, что Вартема высадился в каком-то крупном прибрежном поселении [20/21]; ведь ни в одной рыбацкой деревне нельзя продать дорогие изумруды и евнухов за 14 000 марок, а, согласно путевым заметкам, там были и яванские купцы. В то время, однако, в прибрежных городах уже был широко распространен ислам, и даже если там могли быть индуисты или буддисты, не могло быть и речи о том, чтобы человек, который сам странствовал под видом мусульманина и годами общался только с мусульманами, не заметил бы присутствия предполагаемых единоверцев, которые уж точно нигде не скрывали свои религиозные обряды и отличались также своей одеждой. Но меньше всего у них были причины скрывать свою религиозную принадлежность на Яве, поскольку в то время весь остров фактически уже находился под властью мусульман; ибо, как говорит Кроуфорд, все источники согласны с тем, что в 1478 году Маджапахит, столица главного индуистского государства на острове, была захвачена (39). То, что в то время было еще достаточно индуистов и буддистов, доказывает Барбоза, который говорит, что Ява населена многими язычниками и мусульманами; но он добавляет: "В морских портах есть много городов, деревень и больших поселений мусульман с мусульманскими царями". Даже в 1522 году все еще существовали языческие (то есть индуистские) храмы, монастыри и обычай кремации, точно так же, как, по словам Гамильтона, язычники жили на Яве еще в начале XVIII века, даже в наши дни. В некоторых горных районах все еще есть небольшие остатки населения, исповедующего индуистскую религию; но что существовала также первоначальная малайская религия, поклонение природе и демонам, в богатой литературе нет и намека на это. Обычай поклоняться первому предмету, увиденному в течение дня, широко распространен только в языческих религиях Малайского архипелага, но не в индуизме или буддизме, и определенно в то время уже не был распространен на Яве. Очевидно, Вартема приводит только реминисценцию Марко Поло, говорившего о Фелехе на Малой Яве: "Молятся они разным вещам; как встанет утром, первое, что увидел, тому и молится". Под Малой Явой Марко Поло понимает то, что сейчас является Суматрой, а Фелех, согласно Марсдену, — это то, что сейчас является Перлаком на дальней восточной оконечности северного побережья острова.
Что жители Явы белые и нашего роста, как [21/22] указывает Вартема, неверно; они коричневато-желтые и немного ниже итальянцев. Поэтому Барбоза также описывает их как невысоких и коренастых. Кроме того, у них темно-карие глаза, а не зеленые; с другой стороны, лица на самом деле широкие, а нос плоский. Однако в то время яванцы, по словам Барбозы, выбривали волосы на макушке, а ниже — завивали; поэтому они не носили длинных волос, как указывает Вартема. Об одежде можно сказать немногое. Вполне вероятно, что шелк и верблюжья шерсть поступали на Яву так же, как и хлопок, поскольку торговля ими из Индии и Китая была значительной. Барбоза также упоминает, что некоторые яванцы носили шелка; но то, что они ходили a la apostolica (по-апостольски) в длинных одеждах, определенно неверно. — Духовые ружья сохранились на Яве по сей день, правда, больше как игрушки; но не исключено, хотя нигде не упоминается, что яванцы стреляли из них отравленными стрелами — обычай, сохранившийся на других островах архипелага. Точно так же луки и стрелы, должно быть, были тогда оружием туземцев. Но то, что они якобы не знали огнестрельного оружия, полностью противоречит фактам; Барбоза (40) всего несколько лет спустя говорит, что они делают артиллерийские орудия, длинноствольные мушкеты и всякое другое огнестрельное оружие, и пользуются уважением в других странах за это, а также как артиллеристы. Неправда и то, что большинству из них не нужно было оружие. Мало того, что между различными княжествами Явы велись постоянные войны, но и, по общему обычаю, свободные носили крис; даже дурная привычка впадать в боевую ярость была уже известна в то время, как показано в относящемся к XV веку описании Никколо Конти (41), а также в замечаниях Барбозы (42) по этому поводу. Что изумруды, золото и медь не являются национальными продуктами Явы, Вартеме мог бы сказать любой яванский купец.
Также очень маловероятно, что Ява производила огромное количество шелка, частично по нашему способу, частично дикорастущего; ибо даже если некоторые из больших тутовых шелкопрядов встречаются в дикой природе на Яве, нигде нет никаких упоминаний о том, что этот дикорастущий шелк обрабатывался в то время, равно как и упоминаний о какой-либо настоящей культуре шелкоткачества, как также говорит Кроуфорд (Descriptive Dictionary of [22/23] the Malay Archipelago, стр. 178): "Искусство выращивания тутового шелкопряда никогда не было введено на Яве со сколько-нибудь эффективным результатом". С другой стороны, по крайней мере, в более поздние времена яванцы умели делать ткани из импортного шелка-сырца.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
