| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ефрейтором, — машинально поправил Иван.
— Чаво? — не понял солдат.
— Чаво, да чаво. Ефрейтором, говорю, сделает.
— Так, я и говорю ифрейтором, — не понял претензии Андрей.
— Говори как по уставу положено. Выслуживаться он тут собрался, балабол, — улыбаясь в густые пшеничные усы, добродушно проворчал Иван.
Андрейка обижено замолчал, но скоро отошел и принялся крутить головой, с интересом осматривая местность. Медведеву оставалось только подивиться — шел уже второй месяц марша, а пареньку все любопытно. Самому Ивану плодородные земли с тучными полями и яркими пейзажами Южной Украйны уже давно успели примелькаться.
25-ый Смоленский пехотный полк нового образца, сформированный по призыву, выдвинулся с места расположения ещё в мае. Недолгие, но очень интенсивные сборы и новый полк отправился в путь. Чернигов, Киев, Житомир и вот уже виднеется приграничный Подволочиск.
Ещё больше поднимая пыль вдоль марширующей роты, лихо проскакал вестовой.
— Тьфу, ну что ты скажешь, — зашедшись в кашле, зло сказал Андрейка.
— Да, вон уже река виднеется. Хлебни ты уже из фляги. Вот хоть из моей, — Иван протянул молодому свою воду. Тот жадно припал к горлышку.
— Теплая, — посетовал односельчанин.
— Зато не своя, — хмыкнул Иван, вызвав смешки идущих рядом солдат.
— А все равно, по-моему будет. Вот посмотрите, — насупился опять обидевшийся Андрейка, чем только подзадорил однополчан. Со всех сторон раздавался смех, сослуживцы принялись давать шутейные советы как ещё можно выслужиться. Близость скорого привала мигом подняло настроение.
— А ну цыц там все! — не сбивая шагу, рыкнул сержант.
Смешки затихли как по волшебству. Своего седого старшего сержанта, уважительно именуемого не иначе как Степаном Сергеевичем, к чьему мнению прислушивались даже офицеры, бывшие крестьяне откровенно побаивались. Среди них ходили слухи что он давал прикурить не только армии Наполеона Третьего, но и пролил немало французской кровушки во времена Наполеона Первого. Изуродовавший правую половину лица пороховой ожог, тяжелый взгляд темно-серых глаз и пудовые кулаки, не давали усомниться в том, что сержантом Степан Сергеевич стал прямо с пеленок.
Не заходя в Подволочиск рота получила приказ остановиться. Солдаты расселись вдоль дороги, с наслаждением вытягивая натруженные долгим маршем ноги. Как только пыль немного улеглась, выждав появление в зоне видимости офицера, торжествующе улыбающийся Андрейка принялся за водные процедуры. Обильно смачивая ладонь водой из фляги, он протирал лицо и громко фыркал, наблюдая за прогуливающимся вдоль расположившихся на отдых солдат прапорщиком. Наконец, усилия деревенского карьериста увенчались успехом. Офицер заметил отчаянно фыркающего солдата и устремился к нему. Сидящие на земле солдаты, было, подобрались, но Николай Волков, их взводный, жестом остановил их.
— Похвально видеть такое рвение, — важно сказал этот ещё совсем молоденький офицер. — Однако воду желательно поберечь.
— Ништо! У меня её полная фляга, — брякнул лучащийся от удовольствия Андрейка, преданно глядя на избавителя от насмешек.
— А, тогда ладно, — благодушно махнул рукой Николай и осекся. — Как это целая фляга? А ну дай сюда, — он требовательно протянул руку, но, видя, что испугавшийся солдат не спешит расставаться с водой, вырвал флягу у него прямо из рук. — Полная фляга? Ты что на марше не пил?! — ноздри прапорщика гневно раздулись. — Болван! Идиот! Кому было сказано больше пить? В роте восемь отставших! Ух, как дал бы! — офицер замахнулся, но не ударил. — А ну пей! Все, все пей. Живо!
Проследив чтобы вся вода была выпита прапорщик поцокал языком явно кому-то подражая и отошел. Над, как в воду опущенным, Андрейкой принялись потешаться пуще прежнего.
— В ворогов не стреляй, патрон береги!
— Штыком не коли — кровью замажешь. Казенная весч!
— Што на земле расселся, курва! Штаны замажешь!
В довесок ко всему улыбающийся своей жуткой улыбкой, похожей на оскал, сержант погрозил кулаком своему втянувшему голову в плечи подопечному.
— Ну, будет вам, мужики! — Встал на защиту ставшего за сотни верст от дома таким родным односельчанина Иван. — Пошутили и хватит. Не ча парня зря стращать, чай не дурак, исправится, — расстроенный Андрейка с благодарностью закивал.
— Ладно, побалагурили и баста, — благодушно поддержал Ваню живописно развалившийся на боку сержант.
— Как скажешь, Степан Сергеич, — покладисто согласился один из весельчаков. — Не забижай парня мужики, — всего на несколько лет старшие сослуживцы Андрейки заулыбались. Иван пересел поближе к грустному Андрейке и ободряюще потрепал того по плечу.
* * *
В небольшое село Степанчиково, затерявшееся в лесах Епишевской волости Рославльского уезда, что в Смоленской губернии, воинский призыв добрался поздней осенью 1865 года. Когда был оглашен указ, вой встал по всей деревне. Крестьяне до дрожи в коленях боялись, что их всех хотят забрать в рекруты — память о Николаевских деревнях, воинских поселениях с казарменным бытом для всех крестьян, была ещё свежа. Хуже этого могла быть только казнь. Даже ссылка в Сибирь многими воспринималась легче проклятой рекрутчины.
Когда пришедшие в деревню солдаты стали уводить мужиков силой, община все же сумели собраться и, не кидая жребия, выдали солдатам двоих подходящего возраста, по их мнению, лишних — Ивана, да сельского дурачка Андрейку. Вступившийся за племяша Ивана (единственная родная кровь на село) богатырь Федор был дружно скручен и заперт в сарае. За дурачка на образовавшемся стихийном сходе родня вступилась ещё более нерешительно. Подрали глотку, конечно, пару раз махнули кулаками, не без этого, но в большую драку не полезли. Куда там со всем селом тягаться, да и без того у Овечкиных сыновей хватало. Солдаты посмотрели на озлобленных мужиков, потом на семнадцатилетнего Андрейку, покумекали и решили, что если не сильно присматриваться, то за двадцатилетнего парнишка сойдет и приняли предложенных деревней призывников.
Как по умершему голосила жена уводимого, бледного как смерть Ивана, с плачем шла за папкой, отпихиваемая солдатами детвора. Жуткими проклятьями провожало село пришедших солдат.
Дорога до волостного центра не заняла много времени. Передав призывников, солдаты снова ушли 'выдавать повестки', с мясом выдирая молодых отцов из семей. Ивана и Андрейку как преступников посадили под замок к нескольким таким же бедолагам. На следующий день вместе с остальными будущими русскими солдатами, наши герои были отправлены под Рославль. По прибытию к уездному центру Иван в первый раз удивился, хотя заявлениям, что это конечная точка службы и служить им всего три месяца, после чего их отправят домой, конечно же, никто не поверил. В этот же день Ивану пришлось удивиться ещё раз — их разместили в специально выстроенных за городом грубых деревянных казармах, а не определили на постой, как это бывало обычно.
Первым делом новоявленных солдат накормили. Многие призывники не ели к этому времени уже пару дней. О такой малости как кормить будущего солдата в период его следования к месту службы в суматохе первого призыва как-то совсем забылось. Сразу после сытного обеда всем выдали зимнюю форму, разрешив оставить себе на хранение старую одежду. Подпоясав широким ремнем штаны из добротной ткани и заправив их в черные кожаные сапоги, застегнув грубую, но крепкую шинель из серого сукна, поверх серой шерстяной гимнастерки и наудивлявшись на чудную шапку-ушанку, согревшийся Иван затосковал по дому. Но долго предаваться грустным мыслям Медведеву не пришлось, злые как цепные кобели сержанты выгнали всех из казарм. С немалым трудом бывших крестьян выстроили на плацу с помощью кулаков и такой-то матери. Под присмотром офицеров, срывающие голоса и отбивающие кулаки сержанты распихали призывников по ротам и взводам второго батальона Смоленского полка. Тут Ивану повезло, Андрейка, следовавший за ним как привязанный, тоже был захвачен в то же отделение страшнолицым, уже поседевшим от старости, сержантом — Степаном Сергеевичем.
Первое время призыв занимался исключительно хозяйственными работами, приводя военную часть к должному, по мнению офицеров, виду. Благодаря сержантским заботам, не забывали и про личный быт, про утепление казарм, бани, сушилки, караулки, различные мелкие, но важные пристройки. Даже для хранения личных вещей построили отдельный склад, запиравшийся на большой амбарный замок. Когда солдатский быт боле менее наладился, а часть преобразилась к угодному господам офицерам виду, началась муштра. Дотошное изучение кажущихся бесконечными уставов и многочисленные физические упражнения. Многокилометровые марши по глубокому снегу, пробежки вокруг воинской части, переноска бревен из какого-нибудь медвежьего угла в лесу в часть на дрова. Лишь одно оставалось неизменным — утренняя побудка, приемы пищи, отбой и проклятый сержант.
За изнуряющей работой и учебой совершенно потерялся счет дней, поэтому, когда на вечернем построении было объявлено, что завтра, после благодарственного молебна, всех распустят по домам, солдаты ни разу не державшие в руках оружия поначалу не поняли о чем речь. Однако нежданную новость тугоухим быстро растолковали более чуткие товарищи и строй радостно всколыхнулся. Не меньше обрадовала солдат и оставленная им добротная одежда, в которой они должны будут прибыть на службу в следующем году. Подарком одежды Иван восхитился едва ли не больше чем окончанем службы. Тулупчик старый совсем прохудился, а деньжат справить не накопил — так бы и мерз все оставшиеся холода, если б не подаренная шинель.
Утренний молебен прошел как никогда торжественно, солдаты истово крестились, громко повторяя слова службы. Потом, получив положенное за три месяца жалование в три рубля, солдаты как-то неожиданно оказались предоставлены сами себе.
— Благодарю за службу! — Гаркнул перед строем майор, перед тем как отправиться по своим делам и только.
— Ну что встали остолопами? Живо марш за ворота! — рыкнул на недоумевающих подчиненных Степан Сергеевич.
Солдаты, тайком оглядываясь и стараясь казаться незаметнее, набирая ход, направились к выходу. До самого выхода из части, до тех самых пор пока она не скрылась за поворотом, едва не бегущий Иван не мог поверить, что его и вправду отпустили домой...
* * *
Местечко, расположенное на левом берегу притока Днестра реки Збруч, было буквально заполонено войсками. Раскинувшийся на несколько верст, вытянутый вдоль реки огромный лагерь с центром в Подволочинске, казался одним огромным муравейником. Стучали топоры, с треском валились деревья, возводились полевые укрепления, собирались секции и запасались материалы для будущих понтонных переправ. Третья армия, вобравшая в себя все полки нового строя, готовилась к вторжению в Австрию.
— Черт-те что, а не подготовка к войне! — сидя за столом, ни к кому не обращаясь, в сердцах бросил генерал-майор. — Сидим и ждем у моря погоды, позволяя австрийцам принять все необходимые меры. Не дураки же они. Давно догадались, что вводить в польские и западно-русские губернии незачем. Какие волнения могут здесь сейчас происходить? — Лорис-Меликов помолчал, задумчиво оглядывая собравшихся полковников, ненадолго задержав взгляд на прикомандированном из генштаба разведчике. — Однако, оставим вопросы политики, господа офицеры. Наше дело вопросы тактики. Как идет подготовка к переправе?
Один за другим командиры пехотных полков заверили его, что понтонные мосты через реку могут быть возведены в считанные часы, как только поступит приказ. Водная преграда на этом участке границы составляла сомнительное препятствие для русских войск, но Австрийцы решили попробовать разыграть эту карту, не догадываясь, что именно этого и добивается неприятель. Штурмовать города с засевшими в нем войсками сомнительное удовольствие. Генштаба рассчитывал на выманивание противника в поле питая его иллюзию о возможности создания крупных проблем нашей армии.
— Вот только наша заминка позволила неприятелю сконцентрировать под Волочиском несколько полков и артиллерию...
— Всего два полка и десять пушек, — перебил начальник армейской разведки.
— Но сколько прибудет, если наше стояние на реке затянется? — тут же спросил прерванный. — Это делает возведение понтонной переправы здесь опрометчивым, — не дождавшись от разведчика ответа, продолжил Андрей Васильевич Шульман, командир Тамбовского полка. — Таким образом, нам следует рассчитывать, что сооружать понтоны и форсировать реку придется под огнем неприятеля. Если австрийцы не глупцы, то они прижмут первые переправившиеся войска к реке.
— Не стоит утруждать себя, озвучивая очевидные вещи, Андрей Васильевич, — раздраженно бросил генерал. — У вас есть какие-то соображения по этому поводу? — выдержав паузу, спросил командующий третьей армией.
На полковника с интересом воззрилась пара десятков глаз. Мнение Шульмана разделяли все собравшиеся, однако не будет ли сомневающийся в необходимости форсирование реки под огнем неприятеля обвинен в трусости? Такого обвинения большинство собравшихся боялось больше смерти и уж тем более переправы под артиллерийским и винтовочным огнем.
— Я предлагаю скрытно совершить ночной марш на двадцать верст... эээ километров, — поправился полковник, — вниз по реке силами своего и казачьего полков, — Шульман поклонился в сторону казачьего офицера сидевшего на стуле, положив руку на саблю. — Не мешало бы усилить наш отряд несколькими саперными ротами для более быстрого возведения переправы и всеми тремя скорострельными пушками системы Барановского. Остальные полки, выдвинутся к месту переправы немедленно, как только она будет готова. Мой полк, при поддержке казаков и артиллерии, удержит переправу в случае подхода к ней неприятеля, столько сколько потребуется.
— Смею вас спросить, почему на обходной маневр пойдет только Смоленский пехотный полк? Почему бы не усилить обходной маневр силами Псковского полка?
— А чем Орловский полк хуже Псковского?
— Господа, я прошу у вас тишины! — поднял руку генерал.
Дождавшись пока жаждавшие ранних медалей офицеры угомонятся, Михаил Тариэлович продолжил.
— Хм, мысль весьма неплоха. А если... Господа, а сколько у нас саперных рот?
— Двенадцать. По одной в каждом полку нового строя и по одной дивизионной, — с готовностью ответил командир Орловского полка. — Старые полки таковых не имеют, — уточнил он.
— Недостаточно... — ответил своим мыслям генерал. Нахмурив брови Лорис-Мельников думал, время от времени шевеля губами. Внезапно его лицо просветлело.
— Раз война у нас ожидается такая странная, сделаем вот как. Соберем весь шанцевый инструмент из новых полков для усиления саперных рот. Сколько топоров хватит столько солдат и возьмем, — на ходу отметая вопрос, отмахнулся он. — После чего начнем готовить бревна для возведения переправ на удобных местах на протяжении сорока километров вниз и вверх по течению пограничной реки. К тому же, имея практически десятикратное превосходство в числе, мы можем имитировать переправу несколькими полками в одном месте, в то время как переправим бОльшую часть армии в другом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
