Третий не лишний (Дилетанты)

Скриншот...

Виктор.

— Голубчик, ну что вы смотрите на меня, как на врага народа... — доктор, внешностью больше всего напоминающий классического Айболита, картинно всплеснул руками, а потом сунул их в карманы халата. Очевидно, вспомнил, что жесты и движения пальцев понимающему человеку скажут даже больше, чем мимика и рысканье взглядом. Взгляд, кстати, он тоже на всякий случай зацепил за письменный прибор на столе.

— Поверьте, я вас прекрасно понимаю. И тоже считаю, что сорок пять лет не тот возраст, когда можно умирать. Но я же не Господь Бог, а всего лишь врач. Я могу поставить диагноз, провести подготовительные анализы... Могу, по старой дружбе, позвонить в клинику господину Зильберману. Меня даже хватит на то, чтобы упросить его принять вашу матушку вне очереди, но оплатить ее лечение у меня нет никаких возможностей. Ни собственных, ни тем более бюджетных.

— Доктор, прекратите истерику и... — Виктор хотел сказать 'театр', но закончил вполне нейтрально: — И успокойтесь.

— Вам легко говорить! — Исаак Самуилович без сил упал в кресло и нервно забарабанил пальцами по столешнице.

Виктор не понял, почему о почти неотвратимой смерти матери сыну легче говорить, чем лечащему врачу, но уточнять не стал. Тем более что Исаак Самуилович продолжил сам:

— Я же еще при Союзе учился. Клятву Гиппократа давал!.. А сейчас вынужден лепетать не о здоровье людей, а о деньгах за их лечение.

— Да, — кивнул Виктор. — Именно этого я от вас и добиваюсь!

— Добивается он, — доктор словно обиделся. — Вы хоть представляете себе, юноша, какая это огромная сумма?!

— Исаак Самуилович, — держать себя в руках бывший старший лейтенант умел хорошо. Без этого не то что в спецназе — в обычной части долго не протянешь. Армия умеет заставить человека исполнять любые приказы, даже если приходится переступать через собственное самолюбие, — вы наверняка слышали о причудах Гарри Форда, из-за которых менеджеры престижных ресторанов дополнительно инструктировали швейцаров, если они еще не знали экстравагантного миллионера в лицо.

— Вы о его страсти к поношенной одежде? — врач явно обрадовался смене темы и проявил заинтересованность.

— Именно. И о том, что Рокфеллер свои блокноты начинал исписывать с титульного листа обложки? В целях экономии.

— Не вполне понимаю вас, голубчик...

— Это я к тому, что не судите по внешнему виду. Вы же не знаете моих финансовых возможностей. Тем более не можете знать о возможностях моих друзей. Поэтому просто назовите сумму. И, чтобы не повторяться, не оптимистический минимум, а сразу верхнюю, реальную планку. Со всеми побочными и дополнительными затратами. На уход и реабилитацию. Хорошо?

— Пятьсот... пятьдесят... тысяч... — у Исаака Самуиловича сделался такой несчастный вид, словно эти деньги только что потребовали с него самого. Он даже побоялся поднять голову, чтобы не встретиться с глазами Виктора. И очень удивился, когда услышал уточняющий вопрос, заданный ровным, совершенно спокойным голосом:

— Долларов?

Врач нервно поправил очки и уже увереннее произнес:

— Увы, голубчик. В еврозоне имеет хождение другая валюта. Пятьсот пятьдесят тысяч евро... А в долларах это будет еще как минимум сто тысяч сверху.

При этом Исаак Самуилович чуть искоса глядел на Виктора и думал: 'Черт возьми, неужели у этого парня водятся такие деньжищи? Тогда я совсем перестал что-либо понимать в людях. Пора на пенсию...'

— Спасибо, доктор. А сколько у нас времени?

— Месяца два... Максимум три. Потом начнутся необратимые процессы, и всякое вмешательство станет бессмысленным. Но прошу учесть, что из означенного срока надо еще вычесть десять дней на адаптацию, повторное проведение анализов и подготовку больной к операции. Так что на вашем месте я стал бы рассчитывать только на месяц.

— Хорошо...

— Совет хотите?

— Конечно.

— Если через три недели поймете, что не успеваете собрать всю сумму, отвезите матушку куда-нибудь к океану. В страну, где белым туристам почти легально продают наркотики. Много времени это не займет, но уйдет она без мучений и в приятном месте.

— Я вас услышал, доктор, — кивнул Лысюк. — И вот как мы поступим. Сегодня же звоните господину Зильберману, пусть выписывает счет или обозначит другие формы оплаты и готовит место в клинике. Не позже чем через три недели я буду у вас с деньгами. А чтобы вы, Исаак Самуилович, восприняли ситуацию всерьез и продолжали как следует заботиться о моей матери, часть денег я принесу лично вам. Дней через пять. Договорились?

* * *

Народная мудрость, зародившаяся еще в те времена, когда рубль имел не только хождение, но и настоящий вес, гласящая, что сто друзей дороже ста рублей, не подвела и на этот раз.

Вернее, для решения проблемы хватило двоих. Зато самых закадычных. Ребят, с которыми Виктор Лысюк дружил с самого детства.

Поговаривали соседи-старожилы, что в годы оные их матери довольно часто возили всех в одной коляске. Насчет общей коляски для троих бутузов молва, как обычно, явно преувеличивала. Вряд ли таких богатырей можно впихнуть в одноместное средство передвижения. А вот оставлять под присмотром одной из мамаш — пока остальные занимались покупками или уборкой квартиры — вполне реальная версия.

Так и росли в одном дворе Леонид Бурый, Женька Карплюк и Виктор Лысюк. Деля на троих все радости и заботы детства, отрочества и юности. Аж до наступления призывного возраста... В этой точке их пути разошлись.

Бурого предки впихнули в вуз с военной кафедрой. Евгению — купили белый билет, несмотря на то что парень к этому времени уже имел первый юношеский по авторалли. И только Виктор, несмотря на все уговоры матери, твердо решил пойти по стопам деда — полковника в отставке, и лично отнес в военкомат заявление с просьбой направить его в военное училище.

В общем, разошлись у ребят пути-дорожки. Но доверительные отношения сохранились навсегда. И нерушимость их дружбы нашла очередное подтверждение, когда Лысюк рассказал товарищами о том, что матери необходима сложная операция, которую могут сделать только в Швейцарии. Со всеми вытекающими из этого обстоятельствами... В первую очередь — финансовыми.

— Ну, положим, я покажу место, где можно поднять пару лямов зелени... — почесал Ленчик заросший стильной двухдневной щетиной подбородок. — Но, как вы понимаете, парни, у денег всегда имеется хозяин, и просто так их никто не отдаст. А я, о чем вы тоже знаете, противник... радикальных решений. Поэтому наводку дам, только если поклянешься обойтись без крови.

— Без проблем, — Виктор не лукавил. — В этой жизни я ее достаточно пролил.

— Ну, а я... — Женька покрутил на пальце связку ключей. — Как обычно. Отвезу и привезу. Можно шагом, можно — с ветерком.

План локальной экспроприации экспроприаторов был прост и вполне исполним, с одним-единственным, но очень существенным изъяном. Искать грабителей будут не только блюстители закона, но и преступники всего города. Со всем тщанием. Дабы, после показательной экзекуции, другим неповадно было рот разевать.

А значит, браться за дело, не найдя надежного способа, как покинуть город на какое-то время — чистой воды самоубийство. Причем очень неприятным и мучительным способом.

Прикинув по-быстрому, как взять деньги — там и в самом деле не должны были возникнуть затруднения, очень уж уверенно чувствовали себя новые русские буржуины, — все остальное время Лысюк потратил на изучение путей отхода и подготовку грамотного исчезновения. И почти зашел в тупик.

Те варианты, которые приходили бывшему старлею в голову, лежали на поверхности, сотни раз освещались в бесконечных ментовских сериалах и, соответственно, легко просчитывались службой безопасности. Нет, чтобы провернуть такой экс и безнаказанно унести несколько миллионов евро, надо изобрести нечто нетривиальное.

Решение проблемы пришло само и почти случайно.

Бредя в раздумье по городу, Виктор свернул в арку, чтобы прикурить. Ветерок гулял по улицам не сильный, но какой-то суматошный. И прикрыть огонек зажигалки ладонью никак не получалось. Прямо как в старших классах, когда они с Леней только учились курить. И вот тут зазвонил мобильный...

— Привет, Лысый... Сто лет...

Номер не определился, зато голос в телефоне показался знакомым.

— С кем имею?.. — Виктор не любил неясностей. И, как правило, с анонимами не общался. Следуя старинной французской поговорке 'Красивое лицо и добрые дела под вуаль не прячут'.

— Серьезно, что ли? Одноклассника не узнал? Богатым буду...

— Пилюлькин? Ты?

— А то...

Сергей Пилюль, по прозвищу Пилюлькин, вообще-то одноклассником Виктора стал только в десятом классе, переехав с родителями с Дальнего Востока. Но парнем был отличным и в компанию 'трех мушкетеров' вписался с ходу. Настолько, что после возвращения 'с войны' Виктор сунулся было к нему в гости, но — по словам родителей, после окончания университета Сергей подписал долгосрочный контракт с каким-то совершенно секретным учреждением и отбыл в неизвестном направлении. И вот — звонит сам...

— Здорово. Рад тебя слышать... Ты где пропадал столько времени?

— Наука, брат, самая ревнивая из женщин... — то ли со смешком, то ли со вздохом ответил Пилюль. — Ни на шаг от себя не отпускает. Надо бы пересечься. Есть тема для поговорить.

— Извини, брат... Сейчас очень туго со временем. Давай недельки через две? Я скажу парням, что ты в городе. Они тоже обрадуются. В общем, зуб даю, в самом скором времени мы тебя найдем... Если только ты снова не слиняешь в края неведомые.

— Не слиняю. Но и ждать нет смысла. Извини, Вик, но так получилось... В общем, я в курсе, что тете Поле срочно деньги нужны.

В голове у Виктора раздался тревожный звонок, но он сейчас был слишком поглощен другими проблемами, чтобы воспринять его всерьез.

— Нужны, Серега. Только это не та сумма, которую можно собрать, пройдясь по друзьям и знакомым. Или докторам физико-математических наук зарплату сильно подняли? — решил сгладить шуткой неловкость отказа.

— Естественно. Во всяком случае, платят ровно вдвое больше, чем просто физикам или математикам по отдельности, — поддержал шутку одноклассник. — А что до суммы, то американцы говорят: 'Иметь миллион и не иметь миллиона — разница в два миллиона'. Я заносчивых янки не слишком уважаю, но в экономике они шарят. Так что имеет смысл прислушаться. Окажутся лишними — вернуть всегда успеешь.

— Уговорил. Спасибо... — Виктор вынужденно сдался под таким напором. — Когда и где?

— На углу Ломоносовской и Мечникова кафешку 'Жемчужина' знаешь?

— Найду.

— Тогда через час. Годится?

— Жди...

Глава вторая.

Есть много в мире, друг Горацио...

Строение с надписью 'Веселый поросенок' и вполне красноречивой вывеской, изображающей упитанного борова, разлегшегося в луже, надо полагать, пива — с шампуром в одном копытце и кружкой в другом, нашлось быстро. Наглое, наверное, от упомянутой веселости, рыло было видно прямо с дороги.

— Нам сюда... — быстрее всех обнаружил местный общепит Виктор. Впрочем, это и не удивительно. После происшествия на рынке Леонид впал в задумчивость и равнодушно брел, куда вели, совершенно механически передвигая ноги.

Внутрь заходить не хотелось. Помещений и интерьеров в большом городе хватает, а приличные пейзажи, достойные кисти Айвазовского или Куинджи — только в картинных галереях. Ну, еще на обоях рабочего стола. Так что расположиться решили на свежем воздухе. Даже специально не сговариваясь.

Место для харчевни хозяева выбрали весьма живописное. Прямо на берегу врезавшейся в сушу бухточки. Красиво и удобно... Помои далеко носить не надо.

Здоровенный, однако, водоем. Только какой-то необитаемый. Кроме кораблей на рейде и у причала — ни единой посудины, даже рыбацкой лодки. Странно? А то... Не верится, чтобы при таком скоплении народа ни у кого не возникло банальное желание порыбачить.

Обещавших закатить пир горой краснолицых здоровяков в харчевне не обнаружилось. Либо решили сэкономить, либо опять куда-то вляпались. Ну, и черт с ними. Отступные получены, так что потерпевшие претензий не имеют.

Столик в дальнем левом углу открытой веранды облюбовал бородатый детина, точь-в-точь как тот, что позировал Васнецову. Даже кольчугу не снял. Он с явным удовольствием сосал пиво из литровой кружки и рассеянно слушал, что говорила ему короткостриженая девица, затянутая в лайку и с 'ремингтоном' в руке. Ружье она держала на коленях с такой непринужденностью, словно это был самый обычный дамский аксессуар.

Виктор, привычно занявший место спиною к природе и лицом к входу, тут же беспокойно оглянулся. До самого горизонта было пусто, как в дни акта Творения, но ощущение чужого взгляда не пропало. Лысюк поелозил чуток и передвинулся вместе с креслом так, чтоб и водоем краем глаза 'держать'.

— Что изволите? — подошедшая официантка словно только что перенеслась сюда из какого-то германского паба. Белокурая, в традиционной одежде кельнеров и такая пышная, будто взошла на дрожжах. Похоже, брожение в юном организме еще продолжалось, поэтому грудь девицы так и норовила вывалиться из низко вырезанного корсета.

Стильно. А с другой стороны, какие варианты? Не анемичным же моделькам в таком заведении работать.

— Рыбка свежая найдется? — Лысюк подбородком указал на озеро, желая убедиться в том, что его подозрения не надуманные. При этом показалось, что под неподвижной поверхностью вод промелькнула какая-то тень. Силуэт кита или подводной лодки.

Девушка дернулась, словно укололась седалищем об угол соседнего столика. Внимательно оглядела непрезентабельную одежду мужчин и насупилась, но вид Ольги и особенно размер кошелька, который та держала на коленях, официантку успокоил.

— Шутки у вас...

— Мы сами не местные, — жалобно начал Леонид, ожидая ответной улыбки или смешка, но девушка вообще не отреагировала. Просто ждала, держа перед собою блокнот и карандаш.

— Мы действительно впервые здесь, — перенял бразды разговора Виктор.

— Да вижу я, — снизошла девица. — Не слепая. Заказывать будете?

— Обязательно. Но нам бы с ценами сперва ознакомиться. Обед, к примеру, во что обойдется?

— На троих?

— Ну, да... — удивился Виктор. — Вы почему уточняете?

— А откуда мне знать? — повела полным плечиком официантка, от чего сдоба в пазухе пришла в поступательное движение и тяжело заколыхалась. — Может, ваша хозяйка на диете, или на вас сэкономить решила? Без пива — три медных монеты. С пивом — шесть. Будете брать?

— Да.

— Вот вы где! — с таким радостным возгласом, словно он совершенно неожиданно наткнулся на старых друзей, коих уже и не числил среди живущих, в пустое кресло плюхнулся Писклявый.

Второй здоровяк задержался, чтобы хлопнуть официантку по крутому бедру.

Та посмотрела на него сочувствующим взглядом, которым взрослые одаривают убогих детишек. Мол, пусть себе потешится. Не так много у бедолаги в жизни радости...

— Чего замерла, крошка? — он подтащил стул от соседнего столика. — Мы с братом голодны, как волки. Неси все самое лучшее. Этим господам тоже...