Надо мною "Безоблачное небо" - 1 часть

Перед тем, как мы уселись в машину, Максим Данилович откуда-то из бардачка выудил плоскую прямоугольную коробочку, протянул мне и посоветовал полностью натереться. Как примерная девочка я его послушалась: отошла за кустики, скинула одежду, натерлась, оделась...

...Всю дорогу до базы я чесалась как мартышка, а на мои возмущенные вопли, Данилыч только улыбался и отвечал, что, мол, зато теперь я не сгорю на солнце. Сам-то он, между прочим, сидел спокойно и чесоткой не мучался. (Потом уже я узнала, что усилием воли каинит может отключить эти неприятные ощущения, только я-то тогда ничего такого делать не умела). Когда солнце встало уже достаточно высоко, мы съехали с шоссе и встали в придорожной рощице на отдых. Максим Данилович задвинул специальными жалюзи стекла машины, разложил кресла и предложил подремать, пока солнце не пойдет на убыль. Ага, подремать... Попробуй-ка, если у тебя чешется тут, тут и вот тут тоже. Казалось, две армии муравьев готовились на мне к решающему сражению: подтягивали резервы, перестраивали фланги, проводили разведывательные рейды... В общем, отдыха не получилось.

Нужно ли говорить, ЧТО первым делом я спросила, когда мы добрались-таки до базы? Догадались? Конечно же: "Где тут можно помыться"?

Душевая кабина оказалась в моем новом жилье. Максим Данилович проводил меня до дверей, отдал ключи и ушел, сославшись на занятость. Я открыла дверь. По планировке это напоминало однокомнатную "хрущевку", только здесь не было окон — жилой комплекс располагался под землей. Не раздумывая ни минуты, не осматривая свое жилище — еще успею, я закрыла дверь на ключ, а потом где стояла, там и побросала всю одежду. Поеживаясь от непрерывного зуда, я прошлепала в душевую кабину и включила воду. О-о-х. Благодать! Ха! Вот так и рушатся суеверия. Исходят пшиком. По поверьям вампир не может войти в текучую воду. Фиг вам! По барабану вампиру и текучая и стоячая и всяка прочая вода. Не надо ля-ля, господа! С остервенением я стирала мочалкой последние остатки чертовой "косметики" со своей кожи. Зуд, постепенно, прошел. Ф-фух! А теперь, пожалуй, контрастный душ!

Растеревшись, жестким полотенцем, я прошла в комнату. Надо бы одеться. К лежащим у порога платью, колготкам и всему остальному даже прикасаться не хотелось — на них наверняка остался этот чудо-крем для мазохистов. Однако что-то одеть все равно надо — не ходить же голышом. Дверца шкафа-купе плавно скользнула в сторону. На полках аккуратными стопками лежала одежда — моя одежда. Сдвинув дверцу дальше, обнаружила висящие на плечиках куртки, джинсы, костюмы и все такое прочее. Внизу — обувь. Тоже полный набор. Я быстренько переоделась в шорты и футболку. Вот так-так. В моей старой квартире побывали, иначе, откуда бы все это здесь взялось? Вот теперь, пожалуй, можно посмотреть, что тут еще есть. Задвинула дверцу шкафа, повернулась... и заметила на дальней стене в знакомой простенькой деревянной рамочке... Ох, папка, как же ты так... Фото было сделано два года назад на охоте. Снимал дядя Юра — папин сослуживец. На фото мы с папой стоим рядышком на фоне лесного озера. Оба в камуфляже и берцах, у меня в руках — старая папина "Тулка". Я то, конечно, не охотилась, ружье так взяла, для большей фотогеничности, для выпендра, попросту говоря. На глаза навернулись слезы. Я сняла фото с гвоздя, взяла его с собой и брякнулась на кровать. Так и лежала, глядя на фотографию и глотая слезы.

Если кто-то посчитает меня сентиментальной дурой, то пошел он куда подальше. У меня не стало самого близкого человека, единственного близкого... Мама умерла при родах — меня рожала. Всех родственников у нее — сестра где-то в Москве, но со слов папы, отношения у них были не очень, а когда мама умерла, связи и вовсе оборвались. Ну, а у папы, как он рассказывал, родственников не осталось. Воспитывал меня он сам. Когда уезжал в командировки, за мной приглядывала тетя Маша — соседка по лестничной площадке. Она меня, кстати, и выкормила. У нее тогда дочка родилась, и молока хватило на двух детей. Тетушка померла пять лет назад — инфаркт. Да будет ей, как говорится, земля пухом. А пять дней назад мне позвонил дядя Юра и сообщил, что папа разбился в авиакатастрофе. С его слов я поняла, что самолет, на котором папа возвращался из командировки, попал в грозовой фронт и не смог долететь до места, пилот повел самолет по запасному маршруту, но при подлете к аэродрому загорелся двигатель, нормально самолет посадить не удалось. При ударе о землю произошел взрыв, пожар... В общем не спасся никто. Дядя Юра еще что-то говорил, обещал приехать, что-то рассказать о папе, но что теперь рассказывать, если его больше нет. Я поблагодарила и повесила трубку. Все эти дни мне было хреново: апатия, тоска хоть вой, во сне — папка живой, а утром проснешься и еще хреновее... Делать ничего не хотелось — ни книжку почитать, ни телик посмотреть, ни за компьютер сесть. Все эти дни с утра до вечера я бродила по городу. Пока ходишь по улицам, хоть тоска не так заедает. Вот так и ходила, пока не случилось со мной то, что случилось.

...В дверь постучали. Ох, черт, кто-то пришел, а я тут вся в слезах и соплях. Все, хватит, пора с этим завязывать. Папу не вернешь, и он бы меня точно не одобрил, если б увидел в таком состоянии. Надо жить дальше, даже если ты, хм, не совсем живая.

— Подождите минутку, сейчас открою!

Я заскочила в ванную комнату, умылась, кое-как расчесалась и тогда уже открыла дверь. На пороге стоял молодой мужчина 25-27 лет. Дверь-то я открыла и только тут сообразила, что у порога на самом виду по-прежнему валяется мое платье и прочие дамские атрибуты. М-да, конфуз, однако. Элегантным пинком я отправила все это барахло под кровать. Мой гость сделал вид, что ничего не заметил. Люблю тактичных!

— Доброй ночи, Кира, позволите мне пройти?

— Конечно, — я посторонилась и указала на кресло, — Садитесь.

Мужчина сел.

— Меня зовут Георгий, можно просто Гор, — представился он, — Видите ли, Кира, я

вообще-то ваш брат.

— ???

...Всегда мечтала о старшем брате. Чтобы сильный, чтобы добрый и умный, чтобы в любой ситуации мог за меня вписаться, ни о чем не спрашивая, и чтобы при случае ему можно было поплакаться в "жилетку" — все это так, есть только одно но — не было у моих мамы с папой никаких других детей кроме меня.

Заметив мое недоумение, Гор стал объяснять. Оказывается, хотя каиниты бесплодны, и размножаться естественным путем, как люди, не могут, у них есть понятия родства и семьи. Новообращенный каинит считается ребенком того, кто его обратил; в свою очередь каинит, обративший человека, несет за него такую же ответственность перед каинитами, как и человеческий родитель перед людьми. Меня обратил Максим Данилович и теперь, по закону каинитов, он — мой отец. Он же в свое время обратил и Гора, вот и получается, что мы с Гором — сестра и брат. Не знаю, смогу ли когда-нибудь назвать Максима Даниловича отцом, но то, что Гор — мой брат, мне это как-то сразу понравилось. Только вот...

— Скажите, Гор, вы, в самом деле, воспринимаете меня как свою сестру? Вы же

видите меня в первый раз!

Мой названный брат как-то странно взглянул на меня — в голове, словно ветерком подуло.

— Я кажется понял, что вы, Кира, имели ввиду... А можно мы будем на ты?

— Конечно.

— Так вот, ты представляешь себя кем-то вроде приемной дочери. Ну, как у

людей: жили бездетные супруги, взяли и усыновили мальчика, а через какое-то

время еще и девочку удочерили. Юридически мальчик и девочка — брат и

сестра, но по крови — чужие люди. Ты ведь так нас с тобой воспринимаешь?

Я кивнула в знак согласия. А как иначе?

— Это не совсем верно. Обращение — очень непростой ритуал.

Изменения происходят и на мистическом, и на физическом планах. Это все

равно, что передать часть себя другому. У каинита с выдающимися

способностями и дети будут способными, а у посредственности — такими же

посредственностями. По крайней мере, так происходит в большинстве случаев.

Между прочим, наш с тобой отец — один из самых сильных мастеров клана.

Вместе с Поцелуем Каина передается также и какая-то часть генетического

материала. Ты, кстати, не заметила, как мы с тобой похожи?

Похожи? Я вгляделась в Гора: точеное лицо с узким подбородком, высокие скулы, тонкий прямой нос, иссиня черные, коротко подстриженные волосы, черные глаза с чуть удлиненным миндалевидным разрезом...

— Все рассмотрела?— улыбаясь, спросил Гор,— А теперь внимательно посмотри на

себя, убедишься — я тебя не обманываю.

Зеркало подтвердило — мы и впрямь похожи как сестра и брат: тот же овал лица, те же скулы, каре иссиня черных волос (раньше они были русыми), такой же как у Гора нос и те же самые черные глаза с характерным разрезом. Странно — вроде бы это я и в то же время масса мелких отличий... Удивительно, что только сейчас я на все это обратила внимание.

— Ну, что, сестренка, убедилась?

— Убедилась, братец!

— Ну, раз убедилась и признала братом, пора приступать к делам. Тут вот какая

штука: отец, поскольку он тебя обратил, по правилам должен был сам стать

твоим наставником, но он постоянно занят и попросил об этом меня. Ты как?

Я пожала плечами.

— Я не против.

— Ну вот и отлично, тогда взгляни, — на ладони Гора лежал дисковидный медальон

на цепочке, по поверхности диска вились замысловатые колючие узоры.

— Что это?

— Это знак твоей принадлежности к клану Тремер. Сейчас ты послушница и

только этот медальон подтверждает твою принадлежность к нашему клану.

Потом, после обучения и посвящения ты станешь ученицей и медальон

будет не нужен — знак, изображенный на нем, появится у тебя на запястьях рук.

Не волнуйся, он виден только истинным зрением. И не спрашивай, откуда он

появляется, — заметив мое движение, продолжил Гор. — Много всяких предпо—

ложений, но толком никто нечего не знает. Это что-то вроде родимого пятна.

Братец надел медальон мне на шею, подмигнул и торжественно возгласил:

— А теперь пошли в бар, отметим твое рождение и вступление в клан!

— Но ведь я родилась 13 марта, а сейчас конец мая...

Гор захихикал:

— Я имел в виду твое обращение. Ты же только сегодня восстала! И вот еще что:

наши операторы сняли твои похороны. Многие из новообращенных любят

посмотреть для смеха. Не хочешь потом взглянуть?

— Похороны? Для смеха? Бр-р. Нет уж, спасибо. Лучше пошли в этот твой бар.

* * *

Не знаю, чего я ожидала от бара? Залитых кровью полов? Или еще какой мрачной экзотики? Он оказался самым обычным: небольшой ярко освещенный зал (хотя, может быть, людям свет показался бы слишком тусклым), негромкая ненавязчивая музыка, несколько круглых столиков на 3-4 места, стойка с высокими табуретами возле нее, за стойкой — пожилой полный дядечка-бармен в распахнутом белом халате, у него за спиной на полке — ряд контейнеров, таких же как тот, из которого я пила на кладбище.

Народу в баре почти не было и все столики, за исключением трех, пустовали. Столик у стены оккупировала компания то ли байкеров, то ли металлистов. Мордатые крепыши в черных косухах, усыпанных заклепками, шипами и цепями о чем-то оживленно беседовали между собой, при этом, не забывая с завидной регулярностью поглощать красную жидкость из стоящего посреди стола стеклянного узкогорлого графина. Вокруг графина стояли маленькие "пятидесятиграмовки", куда периодически и перекочевывало содержимое центральной емкости. Чем было это самое содержимое — сомнений не вызывало. Время от времени за столом раздавался хохот, надо отдать должное не слишком громкий. За столиком в углу расположилась еще более удивительная компания. Их было двое и один из них напоминал бомжа, самого неприятного бомжа, которого я когда-либо видела: ассиметричное бугристое, словно побитое оспой лицо, свернутый на бок нос картошкой и большие оттопыренные уши; на голове этого типа волосы отсутствовали как данность, зато нижняя часть лица, похоже, компенсировала отсутствие волос на голове — там росла неопределенного цвета клочковатая козлиная бородка. Доступная обозрению одежда бомжа представляла собой старую, лишившуюся половины пуговиц затертую ветровку, вымазанную по вороту бурой краской, а может быть грязью. Увидев это чудо-юдо валяющимся где-нибудь на улице в обнимку с бутылкой, или роющимся в мусорном баке, я бы ничуть не удивилась, но он сидел за столиком, на котором стоял раскрытый ноутбук. Бомж работал, его корявые лапищи так и порхали по клавиатуре. Рядом с ним стоял мужчина в модном и наверно дорогом спортивном костюме. По возрасту, он был ровесником Гора и даже чем-то его напоминал. Он стоял, уставившись в экран ноутбука, одной рукой он опирался на плечо бомжа, в другой — держал высокий наполовину пустой фужер, из которого прихлебывал. Еще один, точно такой же фужер стоял на столе. Время от времени "модный" подавал его бомжу, тот отпивал несколько глотков, отдавал фужер и снова склонялся над ноутбуком.

Парочка была такая несуразная, настолько они не вязались друг с другом, что любопытство просто заело:

— Гор! Там, в углу, кто это?

— За ноутбуком — носферату Федор. Обращение этих ребят здорово уродует.

Обитают они в основном в коллекторах — под бомжей рядятся. У них и база где—

то там. Но ты на внешность не смотри, они лучшие специалисты по информа—

ционным технологиям. Если где-то что-то нужно взломать, или наоборот,

поставить защиту, чтоб никто не взломал, то это к носферату. А рядом с ним —

наш Стас, раздолбай и трепло, но хороший специалист по рукопашному бою.

Он, между прочим, твой племянник — сын нашей старшей сестры...

— Эй, крошка! Бросай своего парня, идем к нам, у нас весело! — раздалось из-за

столика байкеров-металлистов.

Я сделала вид, что не обратила внимания, Гор показал кулак компании, а Стас,

как мне показалось, весь подобрался. Впрочем, байкеры расхохотались и вернулись к

своим делам.

— Достали, бруйяне, — прошипел сквозь зубы Гор.

Лавируя между столами, мы двинулись к стойке. Прямо по курсу сидела одинокая дама бизнесвуменского вида — строгий светло-фиолетовый костюм, красивая укладка, ухоженные руки и неброский, но чувствовалось — дорогой макияж. Дама делала какие-то пометки в разложенных на столе бумагах, временами потягивая из фужера через соломинку красную жидкость. Мы поравнялись со столиком, дама подняла голову и улыбнулась.

— Доброй ночи, Георгий. У Максима, я гляжу, появилась новая дочка? Очень

милая девочка.

— Доброй ночи, Маргарита, — ответил мой брат и слегка поклонился.

На всякий случай я тоже изобразила улыбку и наклонила голову. Не знаю, как у них тут принято, но вежливость, мне кажется, не повредит. Дама удовлетворенно кивнула и снова погрузилась в бумаги.

— Гор, кто это? — я оглянулась на бизнесвумен, та продолжала заниматься своими

бумагами.

— Одна из руководителей клана Вентру. Сильный мастер и весьма состоятельный

каинит. У нее в руках чуть ли не все масс-медиа нашей области. Серьезная дама.