8..

Но слишком рано — зря забыла про последнего долговязого мужчину, который весь бой простоял в стороне, держась за живот. Теперь, когда он разогнулся, я вижу, что по его клетчатой рубашке расплывается кровавое пятно. Но не смотря на это его движения достаточно ловкие, и пистолет, в отличие от перепуганного паренька, он держит твердо. Расстояние не позволит Реохею увернутся и в этот раз.

Миг до выстрела для меня длился вечность. Пламя взбунтовалось, энергия мощной волной заполняла мою ауру — смывала лишнее и обновляла нужное, усиливала. В это мгновение я чувствовала себя не меньше чем богом. Будто открылось второе дыхание. Мне было все равно, что это за чувство. Я знала, что могу предотвратить выстрел. Видела это.

Время замерло.

Я сама не до конца понимала, что делаю, но моя рука метнулась вперед, выбивая оружие из рук. При этом действии, сама я оставалась полулежать на том же месте. Следующим касанием к голове долговязого, я заставила его тело осесть на паркет. Рухнул и парень, что стрелял чаще всех. Брат окинул все вокруг пустым взглядом и пошел в мою сторону, смотря прямо, но без ярко выраженных эмоций. Его лицо и тело были в крови, а футболка порвана, но ран не было — все они затянулись. Он подошел ближе и рухнул рядом со мной, будто кукловод обрезал нити. Реохей лежал рядом, постепенно скручиваясь и обхватив согнутые в коленях ноги, своими ручками. Его взгляд был направлен на мамино тело. Я же не могла встать. Обе руки потеряли свою материальность и я чувствовала себя инвалидом, не зная как мне избавится от этого эффекта. Хотелось подойти и обнять брата, сказать, что все наладится, что он не виноват... но я не могла. И информация. Она поступала отовсюду, на что бы я не перевела свой взгляд, она заползала в мою голову, мешая думать и чувствовать.

— Реохей, — позвала я, но реакции не последовало, — Реохей, повернись ко мне, пожалуйста...

Из глаз лились слезы.

Неприятно. Мы лежим здесь вдвоем, но он сжался спиной ко мне. Я не могу пошевелится, не могу думать, а брат не хочет этого делать. Он замер. Но моя просьба, что-то сдвинуло в его сознании и он сел, положив мою голову к себе на колени, стал заторможенно и, как-то механически, поглаживать и перебирать мои пряди. Это пугало. Его пустой взгляд, наполненный слезами, моя беспомощность и трупы — вокруг нас пять бездушных тел. Пять потому, что я еще не проверяла жив ли тот бугай со сломанным хребтом. Мне хотелось обнять его, но что если мои прикосновения также выбьют душу и из брата?

Я просто зарыдала. Со всхлипами, причитанием и обращениями к маме, папе, братику... Моя истерика вывела из этого странного состояния Реохея. Он обнял меня очень крепко, прижал к себе руками, обхватывая мое тельце. Его руки проходили сквозь мои и это сново пугало. Мамы больше нет. Куда мы? Телефоны отца постоянно меняются, так что и с ним мы не можем связаться. Мои мысли прервал осипший голос Реохея:

— Я захожу, и вижу как тебя тащат, и мама на стуле, и рана эта на голове... — его спонтанная речь настораживала. Руки перебирали мои пряди, а взгляд глаза-в-глаза, казался изучающим. — Меня вздернули за волосы, а я ему зубами разорвал горло... — я слушала достаточно внимательно, но старалась не вникать. Из его слов можно было подумать, будто он низачто разорвал всех без веской на то причины... будто проверяет, не испугаюсь ли я? А я боялась, но не его самого, а за его состояние. Мама говорила, что носители солнца — люди принципиально открытые, даже во вред себе, много чего говорила... но больше никогда не скажет. Он рассказывал, о том, что не чувствует себя виноватым, что ощущает некий душевный подъем из-за их смерти, не корил себя, а выставлял на показ, при этом раняя слезы. А я слушала и думала о том, как его лицо мне напоминает о маме... особенно цвет глаз.

Его исповедь прервал возникший посреди кухни страж Виндиче. Повеяло холодом и болезненный поток уже привычной информации от мира прервался. Зачем он появился я поняла не сразу, только спустя полминуты тишины я вспомнила, что братец все-еще считается гражданским, со всеми вытекающими последствиями.

— Здравствуйте, юные носители силы... — прозвучало тягуче и неприятно, более отстраненно, чем в прошлую встречу с этим самым, так и не названным мистером. Он осматривался вокруг и не выглядел ни удивленным ни каким-либо еще. Конечно, не всем же везет так, как повезло мне, при пробуждении пламени. — Я здесь для того, чтобы оповестить Вас, сэр, о новых правах и обязанностях, полученных вами, в связи с силами открывшимися вашими.

Мы молчали. Он пришел не в тот момент, когда мы готовы были его принять. Нельзя обвинять его в том, что если бы он пришел раньше... Это точно не входит в его обязанности. Но некая струна в душе трещит, хочет найти виноватого, того, на чьи плечи можно свалить всю вину, горечь потери и выплеснуть гнев.

— Так-как здесь присутствует недавняя моя подопечная, повторять сказанное вам ранее, леди, я не стану. Самое необходимое находится в этом пакете. Захочешь — прочтешь. А сейчас разберемся с формальностями. — Моему брату в руки передали листок, не обращая внимание на наше с ним положение Мистер продолжал свою работу. — Ознакомьтесь, будьте добры.

Брат без возражений прочел текст. И кивнул, не проронив ни слова.

— Вашу руку, — попросил он и проделал ту же процедуру, что и со мной. Спрятал, уже "подписанный", документ. — Итак, Вы, юный мистер, являетесь гражданским до тех пор, пока не совершите уголовно наказуемый проступок. Данный статус дает вам... — он повторил все то же самое, что и при нашей прошлой встрече. — Здесь все. Непонятное вам разъяснит сестра.

И исчез. Не хотелось думать об этой ситуации. Слезы высохли, а проблемы и горечь на сердце остались на месте.

Брат достаточно знал о пламени, только совершенно ничего — о теневом мире. Он обнял меня крепче и, подхватив под плечами, поставил на ноги. Но они меня не держали, после долгого лежания в одной позе. Я заваливалась на брата, уткнулась в его плечо своим носом. Мы так стояли и не двигались.

— Реохей, что нам делать? — спрашиваю, не выдержав паузы.

— Ка-чан хранила все номера в своей голове, не где не записывая. В полицию можно обратится, но что из этого выйдет — мы не знаем. — И замолчал.

— Пойдем к Ямамото-сану? Он был знакомым мамы.

— Если ты уверена. Ты в этих делах разбираешься лучше.

Разговор затих. Мы оба знали, что в подобных случаях я становлюсь главной. Это не обсуждалось вслух и не выставлялось на показ, просто мы понимали друг-друга без слов.

— Надо умыться и переодеться. — снова сказала я и мы побрели в ванную комнату.

Умывались мы отдельно, потому что себя я могла касаться. Брат просто смыл с себя кровь и тщательно вычистил зубы — они тоже были в крови. А мне пришлось опускать голову под кран и смывать все, что там было лишнего. Тогда то я и заметила, что вокруг моей головы парит круглый обруч, сняв его с изначального места, я почувствовала отсутствие уже привычной информации, как при визите Виндиче. Странная штука. В итоге оставила ее как была. Переодевались уже с натяжкой. Брату пришлось стаскивать с меня футболку и надевать другую. Не сложно, но немного смущает. Я уверена, что эта их призрачность должна отключатся. И я знаю, что из гипер-режима можно выйти, но не знаю как. Раздражает. Еще и нимб этот.

О месте, где Ямамото Тсуеши продает свои суши знали все жители Намимори. Знали и мы. На улице было еще светло, а значит он обязан находится в баре. Мама водила нас туда несколько раз поесть суши и поболтать со своим другом. Но идти далеко. Около часа, да и редко мы бывали в том районе. Пришлось поплутать. Поэтому в здание мы зашли только в половине седьмого. Мы вошли в зал, наполненный людьми. Их было не слишком много, все же середина недели, но и не мало, — я не рассматривала их. Ямамото-сан стоял за стойкой-мини кухней, странным приспособлением, объединяющим элементы витрины и стола, и болтал с одним из клиентов, попутно что-то делая. Ямамото-сан не был ни молод ни стар, что, впрочем очевидно, если вспомнить, что они с мамой были одноклассниками, он имел прямую спину и, при при общих исконно японских чертах, нетипичную форму носа. Его движения и пластика всегда завораживали. Улыбчивый, и этим сильно похож на Такеши, производит вид безобидного просточка и явно этим наслаждается. Его манера подавать себя, меня не раздражает так, как манера Такеши, хотя, в общем-то подход одинаковый. Странный.

Зайти то мы зашли, но как начать разговор мы не знали. А может я вообще что-то не так поняла из мимолетных оговорок родителей. Проверила его на наличие метки Виндиче — да, действительно, не гражданский. Я сжала руку брата, подбадривая себя, а Ямамото-сан вдруг посмотрел на нас.

— О, ребятишки! — расплылся в еще более доброжелательной улыбке он — точной копии Такеши. — А мамочка знает что вы здесь? — Мы замялись, не зная с чего начать, а он, не дождавшись ответа, продолжил: — Или Кушина-чан послала вас за чем-то?

— Нет, мы сами к вам пришли, — решила начать разговор я. Мы вплотную подошли к стойке и брат продолжил:

— Можно поговорить с вами наедине?

— Хмм..? — Он явно почувствовал запах крови, идущий от братика, а поэтому закончил разговор, вытер руки и повел нас наверх — в гостинную на втором этаже.