Свет туманной души

— Стоп-стоп-стоп, малышка, притормози. Мы ничего не поняли, так что давай опять сначала...

Я говорила, а эпитеты сами вырывались из меня, просто на эмоциях. Так странно, но в то же время привычно. Я говорила, а родители натянуто улыбались. Они спрашивали, а я говорила, говорила и говорила... говорила про хранителей, про Рокудо Мукуро, про замороженного Занзаса, про Кольца, про десятилетнее будущее, про Шимон и Аркобалено... отдельно описывала разных людей, на фамилии Кеи они нахмурились но промолчали, описывала прошлое и разные моменты, на которые я сама не обращала внимание... много чего.

После рассказа папа хмурился, а мама быстро отвела меня в комнату спать. Быстро уложила и сбежала, не рассказав мне сказку... На следующий день папа уехал, и целый день отсутствовал, только вечером показался, попрощался и пропал. Меня же водили на площадку "искать друзей", как выразилась мама. Зашли в садик за документами, и посмотреть, как гуляют дети и мой брат. Всю неделю он не ходил сюда, но когда услышал, что папа ушел по делам, сразу же убежал к друзьям. Я же сидела и лепила пасочки из песка. Ко мне никто не подходил просто потому, что я была такая одна — маленькая и никому незнакомая. А пасочки такие увлекательные... завораживает. Именно в этой песочнице я повстречала милую девочку Хану-тян. Слишком серьезную и несколько грубоватую для такой малышки, но тихую и спокойную. Приятная. Она такая странная, в самый раз, чтобы выдергивать меня из мира фантазий... А я ей показалась "нормальной". Мы подружились.

Глава 2.

Зомби на побегушках.

Шестое апреля. Это как у нас первое сентября. Учебный год всегда начинается именно с этой даты, но я так и не поняла почему... не суть.

Узенькие улочки с однотипными домиками, приветливые и не очень люди, машины, вроде бы такие же как и в том мире, но все же чем то отличаются, небольшая площадь и серые ленты дорог, мамина смуглая и изящная ладонь, держащая мою бледную ручку, братик, смешной и забавный, высокие деревья, только начинающие зеленеть... мы идем в садик. С моего дня рождения прошел месяц. Папа уехал, и мы больше не видели его, хотя я слышала, как мама общается с ним по телефону. Реохей ходил в садик и общался со своими друзьями. Но, вот и я начала ходить туда. Хана оказалась забавной. Она много знала и любила делиться своими знаниями. Она считала, что опекает меня, и это в какой-то степени было правдой. Но со стороны ситуация выглядела нелепо — будто Хана просто таскается за мной. И я искренне была рада, что у меня есть такая умная и тактичная, для своего возраста, подруга. Ее странная необъяснимая неприязнь к мальчишкам и вообще к своим ровесникам искренне забавляла. Может у нее тоже проснулась память о прошлой жизни..?

В садике мы продолжили общаться также как и весь прошедший месяц — только вдвоем. Одногруппники боялись нелюдимую Хану. Она всегда очень резко реагировала на детские игры, на шум, на прикосновения, на песок, на глупость, на все. Разве что на тишину и собственный голос — нормально. Ей нравилось быть нужной и важной, нравилось разговаривать и поучать меня, но при этом ее опека не казалась мне слишком навязчивой. Мы везде ходили вдвоем еще и потому, что я совершенно не интересовалась детскими развлечениями вроде игр в дочки-матери-кошечки-собачки. Все эти странные разговоры, непонятный юмор, придирки и все остальное, столь естественное малышам. Я тоже ребенок, но опыт не пропьешь... И когда меня пытались втянуть в свои игры, я залипала в одну точку, не зная как правильно реагировать. Почему собачки всегда мальчики? Немного бред. Группу пытались объединить, давая разные задания и уча нас алфавиту, первому в списке... Все было интересно, мне нравилось. Раз в неделю мы гуляли по городу, каждый день учили хирагану, нам читали японские сказки перед дневным сном и показывали разные игры.

Я была тихим ребенком: делала все, что от меня требовали, никуда не убегала, тихо делала свои дела, не отвлекала воспитателей, играла с Ханой, не дралась и вела себя примерно. Я могла долго смотреть в одну точку и думать о чем-то своем. Взрослые говорили, что я мечтаю и что-то о творческой натуре. Хана говорила, что я задумчивая и выгляжу странно. Дети, что пытались со мной общаться видели, что я где-то не здесь и не рвались приставать ко мне. В прошлой жизни я была такой же.

Дети были разными и напоминали головастых чибиков. Они выглядели глазастыми и ненормально милыми. Да, были исключения, но в большинстве своем малыши имели забавный вид. Я же на фоне всех их не слишком выделялась. Были и красноглазые, и смуглые, и кучерявые, имели разные оттенки волос от светло персикового до темно зеленого, но все оттенки воспринимались естественно. Хоть мы и жили в Японии но это было не заметно — откровенно говоря, черноволосых малышей в группе всего лишь трое, учитывая что нас пятнадцать, узкоглазость никто не проявлял, и только четверо имели некий характерный только японцам прищур. Так что из-за внешности никого не травили. Было бы интересно сравнить историю этого и того миров, узнать как так получилось, что сохранились традиции, а внешние особенности — нет? Прошла весна, ознаменовав себя спортивными и другими фестивалями, прошло и лето, закончившись на творческой ноте и дне рождения Реохея, прошла и осень, и зима... Каждый сезон имел свои праздники, свои конкурсы и разные заморочки, этот год мне показался невероятно длинным, но он прошел мимо меня.

Реохей сбегал присмотреть за мной, мама забирала нас из садика и пекла вкусные булочки, Хана вместе со мной училась читать, папа приезжал на пару дней и уезжал, никого не предупреждая. С Тсунаеши я не пересекалась, хотя видела его на фестивалях в составе другой группы, и он не показался мне ни чрезмерно неуклюжим, ни зажатым ребенком. Тсунаеши вообще производил двоякое впечатление — вроде отзывчивый, щедрый на ласку и послушный малыш, звезд с неба не хватает и глупым назвать его нельзя, но в то же время он очень обидчивый. Из такого возмущенно-непонимающе-обиженного взгляда вскоре уйдет вся обида, оставляя мстительность. Это видно уже сейчас из его неловких движений и некоторых действий. Из него не мог вырасти тот мальчик из мультика. Хотя это все мои мысли, основанные всего на паре встреч. Необъективные мысли.

Надо сказать, что в садике мне понравилось. Воспитатели пытались сдружить нас, но не слишком навязчиво: совместные игры и несложные задания занимали не слишком много моего внимания, так что большая часть времени оставалась свободной. У меня была Хана, а у нее была я. Мы не отходили друг от друга и нас не дергали. Хотя реакция на нашу дружбу у всех была неоднозначной, вроде: "Ах, милая Киоко-тян не знает, что этот злобный цербер Хана-тян всего лишь прикидывается ее подружкой, а сама наверняка насильно не дает бедной и доверчивой Киоко-тян общатся с нами..." Мне, откровенно говоря, было стыдно перед ней. Но что с этим делать я не знаю! Когда я пыталась поговорить с Ханой на эту тему, мол, не надо обзывать мальчишек безмозглыми неандертальцами. Она всегда хлопала глазами и спрашивала, почему нельзя называть вещи своими именами, а я не могла придумать контраргумент на такую реакцию. Нет, я бы даже, наверное, смогла логически все обосновать, но... Черт, почему ей нельзя этого делать, если даже мне иногда хочется высказать что-нибудь эдакое. Глупые неандертальцы даже слова такого не знали, а от того еще больше злились, наверное чувствовали, что мы обзываемся. Дети — одним словом. Но тут нас спасал мой брат супергерой! Он часто сбегал меня навестить и проверить как мои дела, я тоже иногда прибегала к нему, но Реохей имел непререкаемый авторитет в моей группе. Он приходил и допрашивал каждого на предмет лояльности к его милой и замечательной младшей сестренке. Брат носился надо мной как курица-наседка, до тех пор, пока его неисчерпаемая энергия не была приложена в мирное русло. Он нас учил новым иероглифам и помогал читать. Были и маленькие завистницы, они откровенно не понимали, почему брат так трепетно ко мне относится. Но видя, что в этом вопросе, я с ними солидарна они не начинали выступать с истериками. Да и не грозило мне ничего — дети слишком подвержены влиянию извне. Было немного жаль, что с Тсунаеши я не познакомилась. Но я не видела смысла специально искать с ним встречи. Получится — хорошо, не получится — ну и ладно, невелика потеря. Только жаль, что папа приезжает редко — всего дня на два в месяц. Он все также не знает, что следует делать с детьми — глупо улыбается и просительно косится на маму. Иногда мне кажется, что он боится нас. А мама лишь смеется. Но с каждым его приездом дом будто насыщался теплым уютом. Тему моих предсказаний никто не поднимал. На новый год папа не остался, но зато день рождения братика отмечали вместе. Пару раз видела отца Тсунаеши в городе и даже возле садика. Интересно, какое его имя настоящее?

Так и прошел мой третий год. Он принес мне немало новых впечатлений и знаний.

Аналогично прошел и следующий год. Садик, дом, мама, садик, дом, мама, подружка, садик, дом, мама, папа, братик, садик... обыденность. Нас научили цифрам и следующей азбуке — катакане. Мы ставили сценку из сказки, где мне досталась второстепенная роль, побывали на море, где все вместе пытались не потонуть, гуляли по городу и учились проводить чайную церемонию, занимались рукоделием и обычными играми, рисовали и учили традиции с этикетом... Мне нравилось в садике. Мне нравилось жить.

И только на третьем году садика к нам с Ханой в группу попал Тсунаеши. Одного поля ягоды — вишня. Я, как и решила годы назад, не пошла с ним знакомиться, и относилась так же, как и к остальным, наблюдая со стороны. Любое действие происходит в результате совокупности многих причин и у меня, смотря объективно, не было ни одной, кроме собственного любопытства. Но такой интерес к простому мальчишке, коим и является Тсунаеши, просто подозрителен, а за ним возможно наблюдают. Да и мои, не пойми откуда взявшиеся, поклонники его бы загрызли. Но сама я наблюдала за ним: садилась чуть ближе, но вроде как случайно, старалась не выпускать из своего поля зрения, когда нам случалось оказаться поблизости. Ненавязчиво, даже Хана ничего не заподозрила. Хотя, может и заметила, просто уже привыкла к моим заморочкам. Бывало, я приносила разные книги в садик. Это случалось часто. Меня интересовала история, мироустройство с географией, биология, психология, этикет, мифы, состав красок и астрономия, законодательство и все, что отличает этот мир от того. Был момент когда я хотела выучить английский, итальянский и китайский вместе и, ой, забыла латынь. Помню, хотела научиться махать палкой, как настоящий самурай, и прыгать, как китайцы в фильмах, помню, как училась лазать по деревьям и пыталась готовить компот. Хана всегда была вовлечена в мои изыскания, и нельзя сказать, что она была слишком против. Мы вместе ныряли с головой в новое увлечение. Хана просто замечательная!

В этой обыденной суматохе я и вовсе забыла о пламени. Но летом третьего года в садике — вспомнила. Так началась наша эпопея с поиском внутреннего ока, скрытого резерва и духовной энергии вместе с душевным равновесием одновременно. Я принесла много распечатанных мамой статей про все эти практики. Какая-то буддистская школа, йога и другие упражнения. Это все было невероятно забавно и смешно. Мы выкручивались в разные узлы и занимались медитациями. Мне было все равно, что подумают о нас люди. Помню было такое: я сижу, сложив ноги в странную загогулину пятками вверх, и ищу, на этот раз, покой в мыслях, смотрю вдаль и старательно ни о чем не думаю. Не думать о белой обезьяне... Сижу значит, и тут мой взгляд привлекает торчащая пятка. Розовенькая и маленькая, такая смешная, и пальцы крохотулечки... сижу и пытаюсь шевелить пальчиками отдельно, но они так странно реагируют — то поджимаются, то движутся все вместе, только мизинчик шевелится как положено. Надо им помочь! И вот я уже руками помогаю пальцам на ноге. Дергаю большой палец, шевелю им и тут же пытаюсь повторить без рук... и вдруг слышу сдавленные смешки Ханы. Поднимаю на нее удивленный взгляд, а она смотрит на меня и уже просто хохочет. Тут я понимаю, как смотрюсь со стороны и тоже заливаюсь смехом.

Надо сказать, что многие пытались повторять за нами. Но эти попытки выглядели невероятно комично, особенно когда мы начали искать внутренние резервы в йоге. Мне все это нравилось, даже если учесть, что пламя я так и не нашла. Просто к середине осени мы стали выполнять определенные упражнения на растяжку и несколько на поиск "того-не-знаю-чего" внутри себя. Я особо и не рассчитывала на моментальный успех, ведь не одна я такая умная. Мама, как обычно посмеивалась и помогала с упражнениями на растяжку и концентрацию внимания, но в поиски пламени не вмешивалась. Мы с ней знали, что если я действительно буду нуждаться в совете, то просто спрошу у нее. Я пыталась привлечь к занятиям и братика, который уже тогда ходил в школу, но он не оценил всю прелесть самодисциплины и особенно растяжки. А вот Тсунаеши старался повторять упражнения за нами, наверное, пытался исправить не пойми откуда взявшуюся после лета неуклюжесть. Наверное, его пламя запечатали.

Он тоже смышленый ребенок. Особенно выделялся его взгляд — цепкий и грустный одновременно. Было видно, что внезапная неуклюжесть и явная неусидчивость сильно расстраивают малыша. Он был одиночкой и точно не желал менять этот факт. Но когда Тсунаеши стал спотыкаться на каждом шагу, подолгу думать над простыми вопросами и вообще всячески тормозить на резких поворотах, его начали задирать. Сначала не злые, по меркам детей, смешки, потом обидные подставы, а дальше и явное высмеивание. Я не вмешивалась. Это ему было не нужно. Только один раз показала, что не против его компании. Просто я видела, каким взглядом милый ребенок провожает своих обидчиков, будто запомнил и занес в черный список. Один этот взгляд показал многое. К концу осени он начал почесывать затылок — жест, означающий, что он признает свою вину, мол, да, сам дурак. Был такой случай, когда Хана отчитала его, вроде за дело, тогда злобные взгляды в спину он не кидал. Он мне понравился — будущий Дечимо. Милый ребенок, он не пакостит и даже не мстит из-под тишка, будто ждет возможности вызвать на дуэль. Благородство ли это? Он виновато улыбается, прищуривая злые глаза, и молчит на оскорбления, ведь он самый маленький в группе — в случае драки не отобьется. Приспособленец, но точно не подхалим. Наверное, поэтому его и начнут задирать, точнее уже начали. Тихий не приставучий, самостоятельный ребенок. Но после первых неудач старается сбежать, нет, не от проблемы, а от свидетелей. Чтобы продолжать делать все в одиночку. Индивидуалист и гордец. Тихоня, но, как говорится, в тихом омуте черти водятся.

Ах, отвлеклась. Начинала я говорить о пламени посмертной воли. Силу я никакую не чувствовала, но после полугода всех этих практик обрела некий внутренний стержень или опорную точку. Мне нравилось отрешаться от мира, я находилась будто здесь и не здесь одновременно, чувствовала пространство и летала в своих мечтах.