| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А может, ну её — водку? Я бы лучше чай…
Сразу видно: человек самого Ленина знал!
И нахватался от него дурных привычек, как собака блох.
— Никаких чаёв! Разговор сегодня предстоит такой, что без пузыря не разберёшься.
* * *
В Большом зале, мы с Владимиром Дмитриевичем буквально минут десять поболтали об том об сём — в частности проехались по марксовой теории ценообразования и прибавочной стоимости…
Затем, Бонч-Бруевич-старший прочно перехватив инициативу начал мне жалиться:
— Чем до сих занимался Генеральный штаб, Иосиф Виссарионович, я не понимаю… В архивах завалы информации ещё с Испании, которые никто даже ещё и не думал читать и анализировать…
Перебиваю причитания и с нетерпением спрашиваю:
— Хрен с ней, с информацией! Какие планы разрабатывались на случай войны с Германией? Оборонительные? Наступательные? А то мы там «в будущем», уж все копия друг об друга сломали…
— Кроме разработанных Борисом Михайловичем и утверждённых 14 октября прошлого года «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г.г.», я больше никаких «планов» не нашёл.
Ну вот, а кто-то говорил, что у Красной Армии никаких планов на случай войны не было…
Брехня!
Потирая руки:
— Это уже хорошо! Так какой характер эти «Соображения» носят?
— Сугубо оборонительный. Во главу угла была поставлена задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания противника в нашу оборону — выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось и рассматривалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление всеми силами1.
Невольно подумалось:
«Ну и пиз…дун Вы, мистер Резун! А ещё Суворовым прикинулся, гнида продажная».
Ещё не маловажный вопрос:
— А какое направление по этим «Соображениям» считается решающим?
— Главным направлением удара вероятного противника считается Минск-Москва в полосе Западного особого военного округа. Кстати, после снятия Вами с должности Павлова — должность его командующего вакантна…
Я отмахнулся:
— Не горит! Лучше скажите мне, почему же на не так давно происходивших командно-штабных учениях — на которых я имел честь попасть в товарища Сталина, об обороне (даже активной!) речь не шла, а в случае нападения — наносились какие-то дурацкие «встречные контрудары»? И почему после них главным направлением стало считаться юго-западное?
Бонч-Бруевич-старший, в общих чертах уже знал от меня ход будущей войны, особенно её начальный период — так называемое «Приграничное сражение»…
Недолго подумав, он ответил так:
— Тимашенко и Жуков — кавалеристы. Причём, отнюдь не казаки — а именно кавалеристы старой, ещё дореволюционной школы. А до Империалистической войны тактикой регулярной конницы в бою, традиционно считался «конный шок»: опрокидывание противника во встречной яростной атаке, преследование и последующее уничтожение.
Затем разведя руками, с обескураженной улыбкой:
— Они просто по-другому не умеют воевать, Иосиф Виссарионович!
Затем:
— Насчёт же второго вопроса: почему главным стало юго-западное направление… Думаю, Командующий Киевским особым военным округом генерал армии Жуков, не знал (или не был уверен) что его назначат Начальником Генерального штаба РККА и просто-напросто грёб под себя. Затем же «переигрывать» стало поздно, да и как-то неудобно.
Напряжение меня несколько отпустило и я откинувшись на спинку дивана, с облегчением:
— Спасибо, Михаил Дмитриевич! Теперь для меня всё встало по своим местам. Ну или если точнее сказать — почти всё.
* * *
Помолчав, чувствуя нутром, что здесь что-то не так, спрашиваю:
— Так получается, что план обороны СССР у нас есть?
Тот кивнул:
— Даже два плана, если считать и «Мобплан № 22» — мобилизационный план Красной Армии, содержащий перечень крупных мероприятий по реорганизации и передислокации войск в случае войны.
Немаловажный вопрос:
— И как они, оба эти плана, вводятся в действие?
— План прикрытия предусматривалось вводить в действие автоматически при объявлении мобилизации, а в других случаях только распоряжением наркома обороны СССР шифрованной телеграммой: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года».
— А кем объявляется мобилизация?
— Естественно Верховным Советом СССР, после объявления войны.
Пораскинув мозгами, я:
— Если в угрожаемый период объявить в стране чрезвычайное положение, то мобилизацию может объявить и Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами СССР.
— Если перед этим соответствующий закон будет принят, то почему бы и нет?
Помолчав, задаю следующий вопрос:
— Имеются ли у этих планов обороны страны недостатки?
— Как же без них! «Мобплан № 22» разрабатывался ещё в 1938—1939 годы и, на сегодняшний день в значительной степени устарел и требует срочной замены…
Это-то как раз, я очень хорошо знал.
Новый мобилизационный план «Мобплан № 23» будет представлен Генштабом 12 февраля 1941-го года. В исторических документах он чаще именуется «МП-1941», или «МП-41». В соответствии с ним, предполагалось проведение мобилизации по двум вариантам — скрытым и открытым порядком. В первом случае мобилизация отдельных военных округов, частей и соединений проводилась по специальному решению Правительства СССР в рамках так называемых «Больших учебных сборов».
Последние то и были проведены в апреле — мае 1941-го года, когда из запаса было призвано восемьсот тысяч бойцов и командиров, а из Уральского, Приволжского и Забайкальского военных округов — к западной границе двинулись три общевойсковые армии — 22-я, 21-я и 16-я.
«Открытым же порядком», мобилизация была объявлена 22 июня, после нападения Гитлеровской Германии.
Меж тем Бонч-Бруевич старший продолжал:
— …Недостатком обоих планов является то, что исходят они из того, что мы и Германия начнём мобилизацию одновременно, а боевые действия начнутся со стычек пограничников и патрулей передовых отрядов, для чего от каждой дивизии приграничных округов выделялось по батальону. Но ведь, Вермахту мобилизация была не нужна… Он уже с 31 августа 1939-го отмобилизован!
Охотно соглашаюсь:
— Не, я понимаю телевидение у вас в зачаточном состоянии и по «ящику» ничего не узнаешь… Но такое ощущение, что составители «Плана прикрытия», не читают газет, не слушают радио! Что они вообще из дома не выходят и не знают, что в Европе уже два года идет война. Дикость какая-то необъяснимая!
Коварно улыбнувшись, тот вдруг:
— Но главный недостаток даже не в этом, Иосиф Виссарионович…
— Как? В этом «Плане прикрытия» ещё недостатки есть? «Бомбите, чего уж там…
«Главный недостаток» был настолько сногшибателен — хорошо что на мягком сидел, а не на жёстком полу стоял:
— «План прикрытия» разработанный Генштабом РККА в 40-м году имел общий характер. Рабочие же планы поручили разработать соединениям и объединениям Особых военных округов, со сроком завершения… Первого июля(!) этого года.
Непроизвольно вырвалось:
— Ёб, твою мать…
— Вот и я про то же.
* * *
Придя в себя:
— «Ф.И.О» этой «аварии» известны?
Бонч-Бруевич довольно уклончиво:
— Вообще-то начальником Генерального штаба в тот период был Мерецков… Кстати, что с ним?
Не даваясь в подробности:
— Он приказал нам с вами долго жить. А «в частности»?
Тот, довольно неохотно:
— Думаю, ему помогал составлять «План прикрытия» Борис Михайлович Шапошников…
Ну, что я говорил?
«Старый конь глубоко не пашет»».
Махнув рукой, переменил тему:
— Маркс с ним, с «Планом прикрытия»… А что интересного обнаружилось в «завалах информации» у разведки?
— Много чего, в том числе и про как-то упомянутый вами при генералах «Блицкриг»…
— А по плану «Барбаросса»?
— Совсем немножко, но ясную картинку составить можно… Если захотеть, конечно. Например, в архивах ГРУ имеются донесения от «источника» — работника Министерства железнодорожного транспорта, в которых Германский генштаб уже назначил начальников товарно-узловых станций на территории СССР вплоть до Волги.
У меня аж челюсть отвисла:
— Вот, как? И тоже — «никто не читал и не анализировал» до Вас?
— Почему же? На донесении есть резолюция генерала Голикова, бывшего Начальника Главного разведывательного Управления РККА: «Дезинформация. Источник вычеркнуть из списка, куратора отозвать в Москву».
«Всё же эту сволочь надо расстрелять».
Вскочив, обоим братьям:
— Товарищи! Поскучайте минуточку, я счас…
Звоню в «Главное управление безопасности СССР», самому Начальнику «кровавой гэбни» и вкратце обрисовав в общих чертах ситуацию, приказываю:
— Товарищ Влодзимирский! Арестуйте генерала Голикова и выясните что это: глупость или измена? …Да, разрешаю бить. …Да, даже ногами. Затем, в независимости от результатов, однозначно оформите «по восьмой категории».
Возвращаюсь к гостям, а маршал СССР на меня с ходу наехал:
— Иосиф Виссарионович! Вы мне обещали двух сатрапов… Где они?
«Чёрт, опять про Тимошенко с Жуковым забыл! Ладно, пусть ещё немножко посидят…».
— Да погодите со своими сатрапами! Здесь, такое…
Рассказав ему довольно пространно про свои ночные «воспоминания и размышления» — после которых слёг на неделю, я в отчаянии возопил:
— Что делать, Михаил Дмитриевич? Где нам взять Гинденбургов?
Тот, посмотрев на меня поверх очков:
— Действительно, здесь без водки не разберёшься.
И тут голосом моей Валентины Васильевны, нас наконец позвали в Малую столовую:
— Мужики! Ужинать собираетесь, или так и будете лясы точить?
Стол был сервирован грузинской кухней, а среди блюд красовались три запотевшие «злодейки» с зелёной наклейкой. Посмотрев на них, я удовлетворённо сказал:
— Проси в два раза больше — получишь именно столько, сколько надо.
Мои собутыльники согласились с этой мудростью от потомков…
* * *
Когда выпили по первой и закусили, отдав должно качеству напитка и искусству работников кухни, Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич вдруг заявляет:
— Сказать по правде, Иосиф Виссарионович, я не понимаю вашего беспокойства. И заверяю Вас: в нём нет ни малейшего повода…
Я аж растерялся:
— Вот, как? Как это «нет повода для беспокойства»?
Привстав в волнении:
— Будет выбито практически целое поколение, а Вы не понимаете моего беспокойства?!
«А на того ли маршала, я поставил? Может, он тоже из этих же? Из «синештанников»? Да, нет: Михаил Дмитриевич — просто слегка туповатый… Счас объясню всё «на пальцах» и он всё поймёт».
Кулаком по столу:
— Вы не понимаете всей важности проблемы!
Дверь открывается и на издаваемый мной шум, в узкую щель тревожно заглядывают «обеспокоенные лица»… Сразу три: моя благоверная, дочь Реципиента и один из «прикреплённых» по имени Слава:
— Всё в порядке?
Не сумев сдержать раздражения:
— Буяним по-пьяне… Нельзя что ли?
«Прикреплённый» дематериализовался молча, Светка предварительно прыснув со смеху, Валентина Васильевна недовольно буркнув:
— Буяньте на здоровье, но чтоб посуда осталась целой!
Ценой достаточно значительных усилий взяв себя в руки, я уселся на место и стараясь быть спокойным:
— Объясняю ещё раз: всем достижениям, что мы имеем за годы Первых пятилеток — мы обязаны людям, получившим образование ещё в годы Империи. Любого советского наркома, учёного или конструктора копни, хотя бы церковно-приходская школа за плечами — но у него есть!
Действительно, взять хотя бы известнейших советских оружейников, не считая таких «патриархов», как Фёдоров или Дегтярёв:
Сергей Гаврилович Симонов: Окончил 3 класса сельской школы. С 16 лет работал в кузнице. В 1915 году пошёл работать слесарем на небольшом заводе, окончил технические курсы. В 1917 году приступил к работе на Ковровском заводе слесарем.
Георгий Семёнович Шпагин: Закончив 3 класса церковно-приходской школы, вынужден был зарабатывать на жизнь, был мальчиком у торговца, пастухом, возчиком песка и топлива на стекольном заводе. В 1916 г был направлен в оружейные мастерские.
Пётр Максимович Горюнов: Закончив три класса начальной церковно-приходской сельской школы, начал работать слесарем на Коломенском паровозостроительном заводе.
Михаил Владимирович Марголин: 3 класса гимназии…
— Все двадцатые годы в стране проводился один сплошной педагогический эксперимент. Объявленная цитаделью «казенщины» и «казарменного воспитания», старая классическая школа — была разрушена до основания. Было отменено буквально всё: от школьных оценок и экзаменов — до традиционной классно-урочной системы. Вместо них детишками были предоставлены: школьные комитеты, выборность учителей самими учащимися и увольнение «нелояльных» к Советской Власти педагогов, общественная супер-активность — типа борьбы с «церковным мракобесием», социальная сегрегация — когда в школах «второй ступени» не могли учится дети «лишенцев» — священников, бывших власть имущих и нэпманов… Запрет таких детских книг, как «Конёк-Горбунёк», или даже народных сказок, где встречаются слова «царь», «Бог», «рай», «ад» и даже «чёрт»…
Восклицаю с удивлением:
— Чёрт то им, марксистам-ортодоксам, чем не угодил? Ведь тот, классово близок к самой угнетаемой части пролетариата — к шахтёрам! В общем, стремились получить на выходе не специалиста, а «правильного» строителя коммунизма2.
Про прекрасную и ужасную эпоху НЭПа можно говорить вечно!
Впрочем, наверное, как и про любую другую….
— Что хорошего с этого могло получиться? Да ничего! В конце-концов, даже Крупская поняла, что советские школы гонят брак, сказав: «Мне стыдно оттого, что за 10 лет Советской власти — грамотность в стране значительно убавилась».
— Но поздно пить «боржоми»: целое поколение граждан уже потеряно! Нормальное образование получили лишь те из учеников 20-х годов, чьи родители — или сами были высокообразованными людьми, или имели средства нанимать репетиторов. Остальные — это человеческий хлам! Ни на что не способный генетический мусор, с тем не менее — гипертрофированным инстинктом самосохранения и размножения…
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
