— Напряженная неделя. Говорят, у границы снова чешутся ноги.
— То, что я слышал, — сказал Калтел. — Думаю, нам лучше задраить люки и завести наши часы.
Они вкатили каталку в здание. Здесь были сплошь зеленые стены, белоснежная плитка и резкий запах хлорки от промышленного чистящего средства. Лампы на потолке были приглушены почти до коричневого цвета. Большинство сотрудников разошлись по домам до следующего дня, предоставив морг ночной смене и призракам бывших клиентов. Калтел ненавидел это место, как ненавидел все морги. Как кто-то мог работать в здании, где все, что они делали, — это вскрывали тела? По крайней мере, работа в бригаде по уборке держала его на свежем воздухе.
Они поднялись на грузовом лифте на третий этаж, распахнули тяжелую решетчатую дверь и вывели каталку в коридор. Кильон ждал в дальнем конце, стряхивая окурок сигареты в настенную пепельницу. Прошло три или четыре года, но Калтел сразу узнал его. Что вовсе не означало, что Кильон не изменился за все это время.
— Когда я услышал, что пришла посылка, то понадеялся, что это новые лекарства, — сказал Кильон своим медленным, размеренным, немного чересчур глубоким голосом. — Если шкафы еще опустеют, нам пришлось бы начать отказываться от мертвецов.
— Мы принесли тебе подарок, — сказал Калтел. — Будь милым.
— Как дела на работе?
— Взлеты и падения, Кильон, взлеты и падения. Но пока есть город и трупы, думаю, нам с тобой не нужно беспокоиться о доходной работе.
Кильон всегда был худым, всегда был изможденным, но сейчас он выглядел так, словно только что открыл глаза и слез с одного из анатомических столов. Белый хирургический халат ниспадал с его худощавых плеч, как будто все еще висел на вешалке, а белая шапочка прикрывала его безволосый череп. Он носил слегка затемненные очки, хотя освещение в морге было едва ли светлым. Зеленые хирургические перчатки, из-за которых его пальцы все еще казались слишком длинными и костлявыми для удобства. Под его скулами залегли глубокие тени, а кожа выглядела бесцветной, восковой и не совсем живой.
От этого никуда не денешься, подумал Калтел. Парень выбрал идеальное место работы.
— Итак, что у вас для меня?
— Дарю тебе ангела, друг мой. Свалился на карниз.
За стеклами очков было трудно судить о реакции Кильона. Остальная часть его лица почти не двигалась, даже когда он говорил. — Весь путь вниз с Небесных уровней?
— То, что мы выяснили. Забавно, однако, что нет особых признаков того, что этот тип двигался быстро, когда он врезался.
— Это интересно. — Кильон сказал это бесстрастным тоном человека, которого трудно было бы заставить думать о чем-то менее интересном. Но Калтел не был уверен.
— На нем были какие-то приспособления, мы все это сняли. То, что осталось, по сути, просто голый труп с крыльями.
— Это то, с чем мы имеем дело.
— Ты... гм... вскрывал многие из этих штуковин, Кильон? — спросил Гербер.
— Один или два странных. Не могу сказать, что они заглядывают к нам с большой регулярностью. Мы не встречались?
— Я так не думаю. Что в них такого, что тебе так нравится?
— Не сказал бы, что "нравится" подходит к этому. Это просто специализация, вот и все. Мы здесь созданы для этого. Есть помещение с избыточным давлением, на случай, если из них выкипит что-нибудь токсичное. У меня взрывозащищенные двери. И как только вы сдадите его, бумажная волокита станет довольно рутинной.
— Снимает нагрузку с других моргов, — сказал Калтел.
Кильон изогнул свою тощую шею в кивке. — Все в выигрыше.
Был неловкий момент. Они вдвоем у каталки, Кильон все еще стоит там, опустив руки в зеленых перчатках по швам.
— Что ж, думаю, мы здесь закончили, — сказал Калтел. — В досье указано все, что тебе нужно знать. Обычное дело: когда закончишь с мешком, отправь его обратно в Департамент гигиены и общественных работ. Желательно промыть из шланга.
— Я позабочусь об этом.
— Что ж, до следующего раза, — сказал Калтел, пятясь во все еще открытый грузовой лифт.
— До следующего раза, — сказал Кильон, поднимая руку в знак прощания.
— Было приятно с вами познакомиться, — сказал Гербер.
Калтел закрыл двери лифта. Лифт опускался, в верхней части шахты завывал мотор.
Кильон неподвижно стоял в конце коридора, пока панель над дверью не сообщила ему, что лифт достиг первого этажа. Затем он медленно подошел к каталке, изучил документацию и положил руку в перчатке на черный мешок на молнии, в котором лежал ангел.
Затем он вкатил его в смотровую, надел хирургическую маску, перенес мешок на стол для препарирования и осторожно вынул ангела.
Кильону казалось, что он прекрасен даже после смерти. Он положил ангела на спину, его глаза были закрыты, изуродованные крылья свисали по обе стороны так, что их кончики касались выложенного плиткой пола, наклонные желоба которого предназначались для отвода телесных жидкостей. В ярком свете плафона для вскрытия он был призрачно-бледным, голым и безволосым, как зародыш крысы.
Не ожидая, что его потревожат, он снял очки.
Он пододвинул к столу скрипучую каталку и отодвинул в сторону зеленую простыню, обнажив набор медицинских инструментов. Там были скальпели, щипцы, приспособления для разрезания костей, блестящие стерильные совки и шпатели, а также множество стеклянных и нержавеющих стальных емкостей для сбора образцов препарированных тканей. Когда-то эти инструменты казались ему смехотворно грубыми, но теперь они попадали в руки с легкостью, обнадеживающей фамильярностью. С потолка свисал микрофон; Кильон подтянул его поближе к лицу и повернул тяжелую перекидную ручку сбоку. Где-то за пределами комнаты в записывающих головках начали жужжать катушки с магнитофонной лентой. Он прочистил горло и произнес четко, чтобы его было слышно сквозь искажающую лицо маску.
— Говорит доктор Кильон. Продолжение предыдущей записи. — Он взглянул на ряд часов на дальней стене. — Текущее время ... в шесть пятнадцать вечера начинается вскрытие трупа, протокол номер пять-восемь-три-три-четыре, только что доставленного в Третий окружной морг Департаментом гигиены и общественных работ. — Он сделал паузу и окинул взглядом труп, соответствующие наблюдения пришли ему на ум с минимумом сознательных усилий. — Первоначальные признаки указывают на то, что труп принадлежит ангелу, вероятно, взрослому мужчине. Ангел выглядит невредимым, за исключением поломок крыльев от удара. На конечностях есть несколько продольных ушибов и шрамов, а также выраженные субэпидермальные отеки — достаточно недавние, чтобы предположить, что они могли быть факторами, способствовавшими смерти ангела, — но в остальном конечности выглядят неповрежденными, без признаков серьезных переломов или вывихов. Имеются признаки того, что спуск ангела контролировался до последнего момента, и в этот момент он упал с достаточной силой, чтобы повредить крылья, но не понести никаких других видимых повреждений. Причина спуска неизвестна, но вероятной причиной смерти, по-видимому, является массивная неадаптивная травма из-за внезапного перехода в нашу зону, а не удар о выступ. — Он снова сделал паузу, позволяя ленте продолжать запись, а сам потянулся за шприцем. Он воткнул иглу в маленькую бутылочку с резиновой пробкой — одну из последней дюжины таких бутылочек в инвентаре морга — и наполнил шприц, стараясь не набрать больше, чем было строго необходимо.
— В соответствии с протоколом, — продолжил он, — сейчас я ввожу смертельную дозу Морфакса-55, чтобы обеспечить окончательную летальность. — Он постукивал по стеклу, пока не исчезли пузырьки, затем наклонился, чтобы воткнуть иглу в обнаженную кожу груди ангела.
За те шесть лет, что он работал патологоанатомом, Кильон вскрыл многие сотни человеческих тел — жертв несчастных случаев, убийств, врачебной халатности, — но только одиннадцать ангелов. Это все еще было больше, чем большинство патологоанатомов видели за свою карьеру.
Он прижал кончик шприца к коже.
— Начинаю инъекцию... — начал он.
Левая рука ангела метнулась вперед, чтобы схватить его за кисть.
— Остановись, — сказал он.
Кильон остановился, но это было скорее рефлекторно, чем обдуманной реакцией на действия ангела. Он был так поражен, что чуть не выронил шприц.
— Ангел все еще жив, — сказал он в микрофон. — Он продемонстрировал понимание, визуальную осведомленность и контроль мелкой моторики. Теперь я попытаюсь облегчить страдания субъекта с помощью... — Он заколебался и посмотрел в глаза умирающего существа, которые теперь были полностью бдительными, полностью и пугающе сосредоточенными на его собственных. Ангел все еще держал руку на запястье Кильона, шприц, похожий на кинжал, парил над грудиной ангела.
— Позволь мне сделать это, — сказал он. — Это снимет боль.
— Ты имеешь в виду, убьет меня, — сказал ангел, говоря медленно и с усилием, как будто в его легких едва оставалось достаточно воздуха, чтобы издавать звуки. Его глаза были большими и голубыми, и что характерно, без видимых структур. Его голова слегка повернулась на столе для препарирования, пока ангел осматривался вокруг.
— Ты все равно умрешь, — сказал Кильон.
— Объясни мне это по-хорошему, почему бы не сделать так?
— В объяснении не будет ничего хорошего. Ты упал с Небесных уровней в Неоновые Выси. Тебе здесь не место, и твои клетки этого не выдержат. Даже если бы мы смогли вернуть тебя домой, им уже нанесен слишком большой ущерб.
— Думаешь, я этого не знаю? — Пронзительный, детский голос ангела был достаточно глубоким, чтобы подтвердить, что он мужчина. — Я полностью отдаю себе отчет в том, что должно произойти. Но мне не нужно твое лекарство. Пока нет. — Ангел отпустил его руку, позволяя Кильону положить шприц обратно на тележку. — Мне нужно тебя кое о чем спросить.
— Конечно.
Ангел смотрел на него, голубые глаза заглядывали в чужую душу. Его голова была лишь немного меньше, чем у взрослого человека, но почти полностью безволосая, красивая и неземная, как будто она была сделана из фарфора и цветного стекла, а не из живой материи и машин. — Ты должен ответить мне правдиво.
— Я так и сделаю.
— Ты Кильон?
Несколько секунд он молчал. Он часто задавался вопросом, как это произойдет, когда преследователи наконец настигнут его. Странно, но он никогда не предполагал, что эта встреча произойдет в морге. Он всегда считал, что это время наступит в каком-нибудь темном переулке, битком набитом пригородном поезде или даже в его собственной квартире, когда он включит свет после возвращения домой. В поле зрения появилась бы движущаяся тень, блеск металла. Не было никакой причины спрашивать его здешнее имя. Если удалось выследить его так эффективно, его настоящая личность не вызывала бы сомнений.
Другими словами, единственная причина для того, чтобы спросить, состояла бы в том, чтобы подразнить его уверенным знанием того, что он потерпел неудачу.
— Конечно, — сказал он со всем достоинством и спокойствием, на какие был способен.
— Это хорошо. Они сказали, что меня привезут к тебе.
Беспокойство зародилось глубоко в его животе и теперь медленно поднималось вверх по позвоночнику.
— Кто это сказал?
— Конечно, люди, которые послали меня сюда. Ты же не думаешь, что все это произошло случайно, не так ли?
Кильон подумал о том, чтобы убить ангела прямо тут. У него все еще был под рукой готовый к инъекции Морфакс-55. Но ангел знал, что он способен на это, и продолжал говорить. Его разум лихорадочно работал. Возможно, попытка убить ангела стала бы тем самым спусковым крючком, который заставил бы его убить Кильона.
Он сохранил самообладание. — Тогда почему ты упал?
— Потому что я так решил. Это был самый быстрый — если не наименее рискованный — способ. — Ангел с трудом сглотнул, выгибаясь всем телом над столом. — У меня не было никаких иллюзий. Я знал, что это была самоубийственная миссия; что я не вернусь на Небесные уровни. Но все же сделал это. Я упал и оставался жив достаточно долго, чтобы меня привезли к тебе. Они сказали, что когда ангел падает в Неоновые Выси, его почти всегда забирают для вскрытия к Кильону. Это правда?
— По большей части.
— Понимаю, почему это работало бы для тебя.
Магнитофонные катушки все еще крутились, записывая каждую деталь разговора. Кильон протянул руку и выключил микрофон, чего бы это ни стоило.
— Понимаешь?
— Когда-то ты был одним из нас. Потом что-то произошло и... теперь ты живешь здесь, внизу, среди дочеловеков, с их вонючими фабриками, гудящими машинами и тусклым электрическим освещением.
— Я похож на ангела?
— Я знаю, что с тобой случилось. Тебя переделали, чтобы ты выглядел дочеловеком, тебе удалили крылья, изменили форму твоего тела, очистили твою кровь от машин. Тебя послали жить среди дочеловеческих существ, изучать их обычаи, доказывать, что это возможно. Были и другие. — Ангел испустил измученный, хриплый вздох. — Потом что-то пошло не так, и теперь есть только ты, и ты никогда не сможешь вернуться назад. Ты работаешь здесь, потому что тебе нужно быть начеку, на случай, если Небесные уровни пошлют агентов вниз, чтобы найти тебя. Обычные ангелы не могут связаться с тобой, поэтому ты знаешь, что все, что они пошлют, должно быть необычным или готовым умереть очень скоро после того, как найдет тебя.
— В этой комнате только ты и я, — медленно произнес Кильон. — Почему ты до сих пор не убил меня?
— Потому что это не то, для чего послали меня. — Ангел снова вдохнул, дыхание было прерывистым и влажным. — Я пришел предупредить тебя. На уровнях все меняется. Ты снова в повестке дня.
— Что значит "все меняется"?
— Знаки и предзнаменования. Признаки необычной нестабильности в Трясине. Или в Оке Божьем, если ты религиозен. Ты ведь не религиозен, не так ли, Кильон?
— Не совсем.
— Если бы это было так, ты бы сказал, что Бог снова стал беспокойным. Ты, наверное, заметил здесь предварительные толчки. Толчки на границах, предупреждения о проскальзывании зон. Внутри Копья есть что-то такое, чего никто по-настоящему не понимает, даже ангелы, и это многих из нас выводит из себя. Людей, которые отправили тебя сюда, тех, от кого ты прячешься? Они хотят, чтобы ты вернулся.
— Теперь я для них бесполезен.
— К сожалению, это не то, во что они верят. В твоей голове есть информация, которую они очень хотели бы высосать. А если они не смогут, то все равно убьют тебя, чтобы убедиться, что это больше никому не попадет в руки.
— А кого еще это волнует?
— Людей, которые послали меня. Нам тоже нужна эта информация. Разница в том, что мы бы предпочли, чтобы ты остался жив.
— Остальные здесь?
— Да. В какой-то степени они похожи на тебя: модифицированы для работы здесь, внизу. Но без опыта, который ты привнес в первую программу внедрения, модификации будут не столь эффективны. Они не могут оставаться здесь так долго и не так хорошо вписываются в общество. — Ангел изучал его. — Поскольку ты сливаешься с толпой, Кильон.
— Как близко они находятся?
