Хелена. Общий

Мне, хвала Эву, предмет магистра Ленроя сдавать придётся только через два месяца. Есть ещё время не только подготовиться, но и помечтать о том, как будешь готовиться.

Линь говорит, я слишком мечтательна. Хозяйством не занимаюсь, романы читаю, учусь только во время сессии. А что делать? Такая уж природа волшебницы Хелены.

— Запишите следующий текст логической формулой: "Если мне попадётся плохой билет, то я сдам экзамен, только если мне повезёт. Я вытащил очень плохой билет. Везение покинуло меня. Поэтому экзамен я не сдам".

Неужели он прочитал мои мысли? Хотя нет, такой талант за магистром Ленроем не числится. Остаётся только одно — изощрённое издевательство. В прошлый раз было что-то вроде: "Никогда не стоит недооценивать глупость вашей аудитории", сегодня это упражнение. Забавно, но все, включая и меня, старательно законспектировали шуточку магистра. Да, кажется, я начинаю его понимать...

— Мастер Ленрой! — дверь широко распахнулась, и в аудиторию шагнул Идель, подмастерье-инженер. Выглядел он очень взволнованным.

— Что случилось? У меня лекция, — раздражённо бросил маглогик.

— Мастер Генрион собирает срочное совещание преподавателей в Алом Зале. Все учащиеся должны собраться в амфитеатре.

Судя по синей ленте, перекинутой через плечо молодого человека, случилось действительно нечто из ряда вон выходящее. Идель почти никогда не надевает отличительный знак аристократов, хотя по праву рождения принадлежит к одному из старейших благородных домов. Магистр Ленрой, например, дворянин в первом поколении, но демонстрирует символику высшего сословия по любому мало-мальски подходящему поводу.

— Что же, на сегодня занятие окончено, — наш любимый маглогик был как всегда сдержанно-ироничен. — У кого-нибудь есть вопросы?

Его слова потонули в радостном гуле сорвавшихся с места студиозусов.

— Что случилось?

— Да какая разница! Нас отпустили с лекций, и это главное!

— Вовремя. Ещё бы немного, я бы заснул.

— Не ты один, друг, не ты один...

Убийственно однообразные разговоры плавно перетекали с одного яруса амфитеатра на другой. Я в них не участвовала, да и Линь тоже. У нас было занятие гораздо важнее. Мы ели.

О, как вкусен бутерброд на пустой желудок! Как ароматен сыр и хрусток поджаренный хлеб! Вот только...

— Пить хочется, — заявила я, дожевав последний кусочек нежданно-негаданно перепавшей пищи.

— Сходи к фонтану, — посоветовала подруга. — А я посторожу. Если что начнётся, мигом позову.

Я вяло кивнула. Мы сидели в амфитеатре почти час, но ничего не происходило. Линь успела раздобыть у знакомых немного еды, я — съесть свою долю, а к нам никто из магистров так и не вышел. Видимо, совещание созвали действительно по значительному поводу, раз они так долго не могут договориться.

"До фонтана идти всего ничего. Никто и не заметит моего отсутствия".

Так я себя успокаивала, совершая восхождение по мраморным ступеням.

Говорят, один из первых ректоров Университета был травником и страстным любителем театра. Именно при нём появилась Большая оранжерея, а в самом её сердце — чаша амфитеатра. Как показало время, среди магов как действительных, так и будущих, доля приличных актёров устрашающе мала, из-за чего традиция театральных постановок постепенно отмерла. Хотели и амфитеатр убрать, но вовремя одумались — больно акустика у него хорошая. С тех пор учащихся по важным поводам собирают в нём, а не во дворе.

И хорошо, ведь снаружи так хо-о-олодно!

С фонтаном же связана отдельная история. То ли шестым, то ли седьмым ректором Университета — я точно не упомню — была Ларна Хитроумная, одна из первых женщин-инженеров. Она не только собирала сложнейшие устройства, но и питала слабость к романтическим парковым украшением. Магистрам удалось уговорить её отказаться от склепа и живописных руин, но Плачущую Деву Ларна сумела отвоевать. Ректор сама её спроектировала, взяв за модель статуи себя, а внутреннюю механику артефакта почерпнув из старинного трактата о вечном двигателе. Прошло больше четырёх веков, но дева не прекращала ронять слёзы ни на мгновение. Даже теперь это впечатляло.

Нагнувшись зачерпнуть воды, я не упустила возможность рассмотреть себя. Причёска немного растрепалась, сосуд лопнул в левом глазу, на щеке выскочил крохотный прыщик. В остальном — очень милая зеленоокая блондиночка, только неухоженная слегка.

Ну и ладно.

С недавних пор я исповедую предельно простой подход к жизни — никогда не иди против своей натуры и беды минуют тебя. Проще говоря, плыви по течению и надейся на лучшее. Придёт день — изменюсь, а пока меня и так всё устраивает. Забавно, в стенах Университета, где люди каждый день всеми силами стремятся приблизить таинственно-прекрасное завтра, я веду жизнь серой мыши.

Ничего страшного.

Как гласит народная мудрость, красивая обёртка лишь раздражает, если под ней не скрывается алмаз. Простолюдины бывают обнадёживающе-логичными.

"Хел, ты скоро?" — вопрос Линь вывел меня из задумчивости. Мы с первого дня в Университете знаем друг друга, и потому можем общаться ментально. Недолго, правда, и на небольшом расстоянии. Но всё равно это полезное умение.

"Я у Плачущей Девы. О жизни думаю, на себя любуюсь. Началось?"

"Нет. Но я слышала, как Эльвин рассказывал своим приятелям о вспышках в башне Порталов. Десять, и все, кроме последней, ярко-синие!"

Ого! По цвету можно определить расстояние, на которое телепортируются. Бледно-голубой соответствует столице, индиго — Дикому Северу. "Синяя" область включает в себя половину цивилизованного мира, а также две трети земель варваров. У последних магическое знание в зачаточном состоянии, и в Университете их представителям делать нечего. К тому же они поедают сердца поверженных врагов, упиваются в гостях до медвежьего рыка и не одобряют женское образование.

Дикари, что с них возьмёшь.

"А что ещё..."

Слабая ниточка нашей ментальной связи оборвалась буквально на полумысли. Мы не были способны поддерживать общение подобным способом долго — особого таланта ни у меня, ни у Линь к Безмолвной речи не оказалось. Честно говоря, нас это нисколько не расстраивало. Даже между хорошими подругами должны быть маленькие секреты.

Например, я бы не хотела раскрывать Элинь своё близкое знакомство с Высоким языком, созданном для разговоров о божественном. Это вызовет массу нездоровых вопросов и может значительно подпортить нашу дружбу. К тому же я не желаю воскрешать однажды похороненные воспоминания — боль остаётся болью. С годами она лишь притупляется, но не исчезает.

И о тех, кто беседует на Высоком под сенью древовидных роз — гордости университетской оранжереи, Линь лучше не знать. Я услышала обрывок их разговора совершенно случайно, но он сразу же заинтересовал меня. В стенах далёкого от церкви Университета редко звучат слова священного языка, и используют их не для теологических рассуждений. Всякий знает: королевской печатью орехи не колют, хотя она и неплохо для этого служит.

Естественно, о немедленном возвращении в амфитеатр уже и речи идти не могло. У меня появилась возможность потратить время не на бессмысленное ожидание, а на нечто более... полезное. Я с лёгким сердцем сделала выбор. Это была дань не мне настоящей (право, студиозус Хелена вряд ли заслуживала хоть каких-то даров), но прошлой.

Я начертала на воде слово "око", но не на родном или древнеэйанском, а на одном из искусственных языков, специально созданных для работы с артефактами. Ларна Хитроумная, создательница фонтана, считалась уже при жизни гениальным инженером. Она оставила после себя несколько удивительных по красоте конструкторских решений, и хоть её творения не дотягивали до легендарных чудес Древнего Эйана, даже в наше время их повсеместно использовали.

Кроме выдающего таланта магесса имела несколько слабостей, которым нещадно потакала. Одна из них — любопытство — мне и помогла.

"В крошечной капле отражается целый мир", — сказал поэт и был совершенно прав. Я попросила воду на доступном ей языке показать скрытых розами беседующих, и моими глазами стала росинка в чашечке нежного, едва распустившегося цветка, отозвавшаяся на переданную артефактом-фонтаном просьбу.

Я — лексимик. Природа моей магии тесно связано со словом; в этом её и мощь, и слабость — к сожалению, не всему в нашем мире дано имя.

На поверхности воды проявилось изображение: в естественной беседке из переплетённых ветвей и стволов древовидных роз сидели двое мужчин. Они вели неторопливую беседу, не опасаясь лишних ушей — владеющие священным языком могут позволить себе подобную роскошь.

Один из них был высоким черноволосым эльфелингом, облачённым в синие свободные одежды. Заострённые уши, мраморно-белая кожа, удлиненные раскосые глаза и символ бога Тэа на груди с головой выдавали его не вполне человеческое происхождение. Судя по эмблеме на вычурном поясном украшении, он прибыл из Оэрры, самого маленького из трёх эльфелингских королевств.

Вторым знатаком Высокого оказался человек — светловолосый мужчина в чёрном. Он был очень красив, но на мой вкус слишком зрел. Тонкая корона из алхимического золота указывала на его принадлежность к высшей аристократии Тейглана, возможно даже к правящему дому.

Я внимательно вслушивалась в певучие слова, но насмешница-память отказывалась обращаться к жалким крупицам знаний, чудом сохранившимся у меня от прежней, немирской жизни.

С досады я ударила по воде ладонью. Картинка тут же распалась на сотню дрожащих осколков, в каждом из которых кривилось от бессилия моё лицо.

Единственным разобранным мной словом оказалось "свадьба". Но зачем эльфелингу сочетаться браком с человеком? Давно известно — дети от подобных союзов особенно уязвимы для обитателей Бездны.

Может, дипломатические игры? Но между Оэррой и Тейгланом и так хорошие отношения. Им нет причин сближаться ещё больше.

"Есть ещё Тэа. Нельзя сбрасывать его со счётов".

Я тряхнула головой, прогоняя незваные мысли.

"Меня больше не касаются дела богов. Пора возвращаться".

-2-

До поры кажись той, кого в тебе видят. Полностью отдавайся игре.

Второе правило, поведанное маленькой Хелене человеком с золотыми глазами.

"Плохо. Определённо, всё очень и очень плохо".

Что же они затевают? Ещё и устроили встречу под розами — символами неразглашения тайны. Шутка, конечно, изящная. Очень эльфелингская, я бы сказала. Вот только меня что-то не тянуло улыбаться.

— Что с тобой? — встревожено спросила Элинь.

— Устала немного, не выспалась. Не бери в голову.

Я обманывала лучшую подругу и не чувствовала, будто совершают нечто неправильное.

"Что дальше? Распространение богохульных анекдотов или сожительство с порочным красавцем?"

— Эй-эй! Да ты будто призрака повстречала. Расскажи, что случилось, не мучь себя, — в голосе Линь было столько участия, что я не смогла полностью утаить от неё увиденное.

Какой стыд. Жизнь среди простецов сделала меня мягче любимой перины купеческой дочери.

— В оранжерее я увидела эльфелинга.

— Ух ты!

Лицо Элинь порозовело, а глаза лихорадочно заблестели. Увы, она совсем не умела сдерживать эмоции. Нелюди представлялись ей идеальными — во всех смыслах. Я, сколько не пыталась, так и не смогла её разубедить.

— И какой он? — с возмутительно-откровенным интересом спросила подруга. Её нисколько не волновало, услышит нас кто-нибудь или нет.

— Черноволосый. Светлокожий. Ушастый.

— Хелена, опять ты за своё, — обиженно протянула подруга. — Рассказывай нормально!

— Ладно. Его ланиты взяли цвет от лепестков бледной королевской розы, а облачён он был в шелка, синие, как морские волны. Так лучше?

— Бесполезно, — отмахнулась Элинь. — Ты хоть и читаешь рыцарские романы, а куртуазности в тебе как не было, так и нет. Спрошу напрямую: он красивый?

— Да, — "как эльфелинг", так и хотелось добавить, но мне хватило самообладания смолчать. Ни к чему больше упражняться в остроумии.

— Ах, Хел, как же тебе повезло!

"Ага. Улыбнулась сомнительная удача, нечего сказать. Как будто мне не хватало своих проблем".

Мои невесёлые размышления прервали первые аккорды национального гимна. Как и полагается законопослушной гражданке славного королевства Вейларния, я поспешила встать. А вот петь не стала — настроение у меня было не торжественное.

Между тем на арене амфитеатра собралась интересная компания. Само собой, там присутствовали ректор и десяток магистров, но не они привлекли моё внимание. Кажется, Линь говорила о десяти вспышках в башне Порталов? Загадка решилась сама собой — их виновники стояли на белом песке.

Первыми я отметила эльфелинга-оэрринца и золотоволосого тейгланца, однако среди "гостей" Университета Вейларнии были и более примечательные личности. У леди в зелёном, например, на плече сидел маленький дух-кот, да и в том, как она щурилась, глядя на студиозусов, чувствовалось нечто кошачье. Рядом с ней стоял большеглазый юноша в венке из васильков и ромашек. Травницы, сидящие в первых рядах, бросали на него пылкие взгляды — я сама этого не видела, но знала — они без ума от подобных парней.

Был там и ещё один эльфелинг. Весь в белом, утончённый, болезненно-красивый, он заставил вздыхать не одну романтически настроенную девицу, да и у некоторых юношей сердце забилось чаще. Впрочем, часть из них наверняка приняла нелюдя за девушку — наш Университет всё-таки приличное учебное заведение. Противоестественные наклонности здесь не в чести.

Забавно, но соседом томного красавца был молодой воин-маг в накидке, отделанной мехом снежного тигра. Женственности в нём и в помине не было. Хотя какая из него могла бы получиться женщина? Мускулистая, высоченная и с раздвоенным подбородком — бой-баба, одним словом. Хорошо, что ему довелось родиться мужчиной. Жениха искать куда сложнее, чем махать мечом.

Красивая, совсем ещё юная девушка в коротком бархатном платье — мне такое стыд никогда не позволит надеть — прибыла из Доранлиса, древнего королевства людей. Оно известно мрачной поэзией, вечно туманной столицей Олар и нездоровым отношением к смерти. Тамошняя земля богата на медиумов и некромантов, но при настолько долгой истории королевства в этом нет ничего удивительного. Говорят, могилы попадаются в Доранлисе на каждом шагу, а Старый город Олара вообще одна большая гробница.

Гостья из Ведионна, другого древнего людского государства, оделась для визита в Университет не столь легкомысленно. Впрочем, даже в наглухо застёгнутом платье она казалась полураздетой.

Длиннокосый витязь определённо принадлежал к знати Кемингрии — королевства, признанного цивилизованным лишь недавно. Ещё столетие назад его жители были варварами, грабящими богатые прибрежные города, но ныне они вхожи в лучшие дома Старого и Нового Света, образованы и куртуазны. Правда, кемингрийки по-прежнему бреют головы и носят разноцветные парики, а их мужчины отращивают косы. Не так-то просто полностью избавиться привычек, унаследованных от тёмных предков.