На соседних сиденьях устроились два мужика, явно знакомые, потому что сразу начали трепаться и развивать идею о том, когда можно будет прикупить коньяка у стюардесс.

Я устроилась поудобнее, застегнула привязной ремень и выключила телефон и плеер. Двигатели выли и грохотали на холостом ходу. Небо наконец-то начало сереть — медленно, словно нехотя. Скоро, скоро быть нам уже там, среди воздушных просторов...

Динамики прокашлялись и хрипло произнесли:

— Доброе утро, уважаемые пассажиры, говорит командир корабля. Рады приветствовать вас на борту авиакомпании "Калининградавиа"...

Я зевнула. Монотонный голос успокаивал. Я только раз слышала всё это, включая инструктаж, что могла бы, кажется, уже повторить слово в слово. Тем не менее я подняла отяжелевшие веки и в очередной раз посмотрела, как нужно надевать спасательный жилет и где находятся входы и выходы из самолета.

По корпусу самолета прошла вибрация, гул двигателей стих и изменил тональность. Самолет тронулся и начал выворачивать на взлетную полосу. С этим у нас в Кениге быстро. Это в Питере приходится долго-долго ехать прежде чем доберешься, наконец, до начала взлетной полосы, а в Москве нам вообще как-то раз пришлось стоять и ждать, пока полоса освободится — самолеты приземлялись просто один за другим с максимум пятиминутным просветом. Здесь, в Кениге, три самолета в аэропорту одновременно — это уже столпотворение вавилонское.

Я приникла к окну. Это зрелище никогда не приедалось — взлетная полоса сияла тремя рядами огней, как рождественская ёлка. Самолет развернулся у стартовой черты и замер.

— Дамы и господа, мы готовы к взлету! — весело объявил командир, — просьба проверить привязные ремни, закрепить столики, привести спинки кресел в вертикальное положение...

Пока он говорил, рев двигателей нарастал, уши начало закладывать. Хорошо что стюардессы заранее обнесли всех конфетами — сглатывая, можно было хотя бы частично избавиться от противного ощущения в ушах.

Щёлк-щелк-щелк! Перед взлетом пилоты всегда опускали давление в салоне, иначе перенести быстрый подъем в заоблачные выси было бы куда труднее...

Самолет неожиданно резко рванулся вперед, словно великан дернул его за веревочку. И покатился, с каждой секундой наращивая скорость. От этого у меня всегда просто дух захватывало — неповторимое ощущение силы и мощи, которая неумолимо увлекает тебя вперед, навстречу неизведанному...ибо никто не может сказать, каким на этот раз будет твоё плавание в воздушном океане.

Я не отрываясь смотрела в окно. Скорость росла, голову прижимало назад перегрузкой. Крылья прогибались, как бумажные и весь корпус самолета вибрировал так, что казалось, вот-вот разлетится на кусочки — тем не менее впечатление это было ошибочным.

Самолет встал на дыбы, словно конь, меня откинуло назад...закрыв глаза, я ощутила всем своим существом этот захватывающий момент — взлет! Первобытный ужас и восторг. Отрыв от грешной земли. Лучшего аттракциона человечество ещё не придумало!

Я открыла глаза. Самолет круто уходил ввысь. Уши налились свинцовой тяжестью, но что это было такое по сравнению с непередаваемым ощущением полета! Каждый раз как первый. Каждый полет — особенный. Небо каждый раз новое, прежняя лишь земля, которую мы оставили далеко внизу — светлые квадратики полей и темные пятна лесов, домики — сначала игрушечные, а потом — просто пятнышки правильной формы на светлом фоне. Такое неуклюжее на земле, тяжелое тело самолета стало воздушным, невесомым. Каждое его движение ощущалось, как своё. Ощущения высоты нет. Страха нет. Только всё тот же восторг и восхищение — мы летим! Я, Ксю-Варлок — лечу!

Самолет плавно наращивал высоту. Облака мелькнули и пропали, небо светлело с каждым мигом. И вдруг среди синих угрюмых масс облаков сверкнуло солнце! Мы поднимались навстречу друг другу. Красные лучи придавали облакам нежные, розово-фиолетовые оттенки. Мы обгоняли отдельные клочья облаков, мы были быстрее их. Внизу промелькнула береговая линия, заблестела вода залива. Кушская коса, словно черный самурайский меч, вонзилась в грудь континента. Пилоты торопились набрать нужную высоту — десять тысяч метров. Оттуда уже не будет видно земли — только бесконечное облачное море — и весь мир станет для нас дорогой...

Внезапный резкий удар слева чуть не выбил меня из кресла. Такое ощущение можно было бы получить, наверное, сидя в мяче для гольфа в момент удара. Самолет покачнулся, завалился набок. Люди вокруг завопили на разные голоса. Удар был так силен, что на какое-то мгновение я потеряла ориентацию. Самолет начал как-то странно колебаться, словно лодка на волнах.

"Бортовая качка", всплыло в голове. Шум вокруг стоял просто невероятный. Каждый порывался вскочить и сделать что-нибудь — неважно что. Крепко держась за спинку переднего кресла, я выглянула в иллюминатор. Его застилали клубы сизого дыма. Мне показалось, что мы пробиваем облако, но это было не так. Порыв ветра отнес дым в сторону и на мгновение я увидела причину удара.

Это был взрыв. Левого двигателя нашего самолета больше не существовало.

Вспоминая всё это сейчас, я понимаю, что сделать тут ничего уже было нельзя — вся катастрофа не заняла и пяти минут. Мы не успели набрать нужную высоту, но это было неважно. Ещё секунду самолет держался в горизонтальном положении, потом его начало кружить — всё быстрее и быстрее. Как карусель.

"Вертикальный штопор!", только и успела подумать я. Страха не было — я просто не успела испугаться. Всё было настолько нереально, что я просто никак не могла поверить в происходящее. От ускоряющегося кружения сознание начало мутиться. В иллюминаторе, казалось, далеко, а на самом деле пугающе близко мелькнула блестящая пленка воды. По заливу бежали мелкие волны...скоро нам предстояло это исправить. Эта мысль показалась мне настолько забавной, что я чуть не рассмеялась прямо среди орущих, потерявших голову от страха людей.

Внезапно какая-то мысль мелькнула в голове. Жилет! Мы падаем на воду...надеть спасательный жилет...

Морщась, я запустила руку под кресло и выволокла нечто желтое...не выпускать...не выпускать...а может, мы приводнимся нормально? К чертям...с такой скоростью и массой...разметает по всему заливу...никаких шансов...

"Шанс есть всегда", прошептал насмешливый голос внутри меня, "каждому дается второй шанс, цыпа".

— Что? — я даже не осознала, что произнесла это вслух.

— ГОТОВЬТЕСЬ К УДАРУ! — проорали динамики голосом, в котором лишь отдаленно можно было узнать того, кто желал нам несколько минут назад приятного полета...

Сверкнувшая в памяти картинка заставила меня сжаться, прижать голову к коленям. Но...черт возьми, не хотелось умирать в такой приниженной позе! И я выпрямилась. И посмотрела в иллюминатор самолета. В последний раз.

Вода приближалась к нам с сумасшедшей скоростью. Я смотрела на неё, как завороженная. Лишь в голове словно стукал холодный метроном. Я уже слышала его однажды и сейчас без труда узнала этот звук. Так билось сердце моей умирающей собаки, когда я лежала на постели, ночью, приложив руку к её груди. Удары становились всё реже...и наконец прекратились.

И сейчас они прекратятся тоже. Закрыв глаза, как тогда, я считала.

Тук...тук...тук...

ХОП!

Ударом меня буквально сложило пополам, лоб ударился в колени. Будь у меня растяжка похуже, дело кончилось бы переломом позвоночника. Страшный хруст, скрежет разрываемого металла. Чей-то дикий, нечеловеческий крик совсем рядом. Стекло иллюминатора выдержало. Не выдержал корпус. На моих глазах потолок салона с отвратительным скрипом разошелся, точно бумажный. Внутрь хлынули потоки воды, совсем не теплой в это время года. Рядом орали и метались. Салон быстро заполнялся. Вскочив, я оттолкнулась от чего-то ещё живого и, отчаянно работая руками и ногами, не глядя по сторонам, начала пробиваться к щели в потолке. Разум больше не управлял телом и оно защищалось автоматически.

Внезапно раздался протяжный треск. Стены поползли по швам и самолет развалился надвое. Я еле успела захватить ртом воздуха и оказалась под водой.

Мелькнула лишь одна-единственная мысль:

"Линзы!", и я инстинктивно зажмурила глаза, как всегда делала, когда ныряла. И начала отчаянно работать руками и ногами, стремясь вверх...только вверх. Сколько я смогла бы так проплыть? В ушах зазвенело, запело, ледяная вода бурлила вокруг, сковывая движения, мысли...

"Нет-нет! Не так быстро, Дейви Джонс!", промелькнула последняя мысль и пропала...вместе с ощущением тела, рук и ног...я уже не чувствовала, двигаюсь или нет...

Тьма сомкнулась надо мной и полет стал вечным.

___________________________

* Уильям Теккерей, "В благородном семействе"

II.

"Ну давай, давай, сколько можно валяться здесь! Так и совсем умереть недолго!"

Капитан Джек Воробей, "Глаз Бога"

Первое ощущение — голова. Она раскалывается от боли. Она словно разбухший, налившийся кровью пузырь, который тянет вниз всё тело. Хотя куда уж ниже...

Следующее ощущение — руки, пальцы. Скребут по чему-то шершавому...песок?

В ушах словно шумят водопады. Воздуха, воздуха!

Хватаю его ртом и не могу насытиться. Нет, лучше лежать...лежать, тело само сделает всё, что нужно.

Внезапно мне показалось, что сквозь шум пробились голоса. Они словно плавали вокруг меня, в желто-сером тумане. Потом кто-то потянул меня за руку и как будто перевернул. Голоса приблизились, но не стали от этого понятнее. И всё же — это люди! Люди, они помогут мне...

— Помогите... — не знаю, сказала я это или только подумала.

А потом всё поглотил мрак.

Следующее моё пробуждение было более плодотворным — бессознательность сменилась видениями. Мне почудилось, будто я лежу в глубокой яме в песке, а сверху на меня смотрят Джек, Норрингтон и Элизабет. Я так хорошо помнила этот кадр по фильму, что мне показалось, будто я в сундуке Дейви Джонса и мне нечем дышать...

"Нечем дышать!", так обычно Элизабет решала все свои проблемы. Эта мысль заставила меня улыбнуться во мраке. Ощущение, будто я в сундуке, исчезло. Было так хорошо ничего не чувствовать и просто перепархивать от мысли к мысли...

— Бредит, — отчетливо произнес чей-то голос почти над самым ухом.

— Выкарабкается, — заметил другой голос после минутной паузы, — если до сих пор живая, значит, оклемается. Ничего, кроме воды, не давай, слышишь?

-Да слышу, слышу...не к добру всё это, — пробурчал обладатель первого голоса.

Ничего, кроме воды...кроме воды...вода!

— Пить! — прошептала я в темноте своего разума.

Кто-то словно коснулся меня...издалека. Точнее, моё тело казалось мне таким далеким — никогда мне до него не добраться...и тут же что-то влажное прижалось к моим губам, и на них и мимо пролился прохладный поток. Я напряглась и сделала глоток...ещё глоток...

— Будет, будет, — проворчал голос, но тем не менее вода не убывала. Чудесная, вкусная вода. Я готова была пить её вечность...

— Ты была недалека от исполнения своего желания, цыпа, — произнес насмешливый голос в темноте, певуче растягивая слова.

Что-то словно толкнуло меня при этих словах. И я открыла глаза.

Мрак, казалось, ничуть не рассеялся, только стал чуть желтоватым. Зрение медленно фокусировалось. Глаза немилосердно жгло.

Блин, да я же ещё в линзах!

— Охх, зараза! — невольно простонала я, поднося руку к глазам. Ощущение было такое, будто они смотрели в разные стороны.

Медленно, словно дряхлая старуха, я поднатужилась и села. Обнаружив при этом, что до этого лежала на спине, причем крестец и плечи уже основательно затекли. Руками я отчаянно терла лицо, чтобы хоть немного прояснить зрение. Наконец мне это удалось.

Первое, что я увидела, было настолько странным, что я решила, что у меня всё ещё бред.

Я лежала на чем-то жестком, по ощущениям похожем на шерстяное одеяло. Желтый свет, который лишь слабо освещал мрак, оказался ничем иным, как огнем множества свечей.

А в двух шагах от меня, опираясь локтем о стол, а подбородком на руку сидел человек...и его лицо показалось мне знакомым. Просто пугающе знакомым.

— Добро пожаловать обратно на этот свет, цыпа! — весело произнес он, — как настроение?

Однако этот вопрос, оказался, пожалуй, для меня слишком сложным. Всё, что я могла, это молча таращить на него глаза. Темная грива спутанных волос, перехваченная бордовой в смутном свете банданой, смуглое лицо; в глубине черных глаз за показной веселостью — настороженность, недоверие и...любопытство. Да, я его узнала. Любой бы его узнал, даже не открывая глаз — по одной только неповторимой манере.

— Привет, Джек, — произнесла я, хриплым, не своим голосом.

— Я польщен — меня узнали! — любопытство в глубине его глаз перешло в откровенный интерес, — могу осведомиться, кому обязан такой честью?

Какой-то бес потянул меня за язык.

— Краснорукая Джил*, — буркнула я, делая попытки спустить ноги со своего ложа. Ноги слушались плоховато.

Одновременно я обнаружила, что одета только в длинную белую рубашку не первой свежести, а вся моя одежда исчезла.

— Что, правда? — восхитился Джек.

— Да нет, Джек...слушай...можно тебя спросить?

— Я весь в твоем распоряжении, цыпа. Спроси, но потом я тоже хочу спросить...кое-что, — его глаза снова насторожено шарили по моему лицу.

— Я...я умерла?

Секунду Джек Воробей изумленно смотрел на меня, потом откинулся назад и захохотал. Я ни разу до этого не слышала, чтобы он так весело, так искренне смеялся.

— Умерла? Клянусь сердцем Дейви Джонса, нет, цыпа! Ты такая же мертвая, как и я. Хотя ты была весьма, весьма недалека от этого. Мои ребятки нашли тебя, загорающей на песочке на острове, куда мы пристали, чтобы набрать воды. А рядом...нашли вот это, — и Джек указал куда-то в темный угол, где я с трудом рассмотрела...свой рюкзак!

"Линзы! Снять линзы!"

Под веками жгло, словно огнем.

— Ээээ...Джек...можно ещё вопрос?

— Валяй, если он будет таким же забавным, как предыдущий.

"Да уж, он будет забавен. И главное, оригинален!"

— Джек...где я?

Темные глаза смеялись.

— На борту самого быстроходного корабля в Карибском море, цыпа. А может быть и во всем мире. Это...

— ..."Чёрная Жемчужина" — закончила я.

Происходящее всё больше смахивало на горячечный бред.

— Да ты не хуже Тиа Далмы отгадчица, — задумчиво произнес Джек, — может, всё-таки скажешь своё имя? Неудобно, знаешь ли, общаться с человеком, к которому надо обращаться исключительно местоимениями.

— Я Ксю Варлок. Я из... — я хотела сказать — из Кенига и запнулась.

Где теперь Кениг и где я? Тут вариантов мало...либо в больнице с проломанной черепушкой и в коме, либо...либо Джек мне всё-таки соврал. "Ты такая же мертвая, как и я" — а сам-то что? Его ж кракен съел!

— Не помню...больше ничего не помню, — я бросила быстрый взгляд на своего импозантного собеседника и отвела глаза.

— А ведь ты врешь! — спокойно констатировал Джек, — ну да не суть! Честно говоря, мне абсолютно всё равно откуда ты, цыпа. Гораздо больше меня интересует, откуда — и главное почему — у тебя это... — и он, наклонившись вперед, откинул рукав рубашки на моей левой руке.