Оренбургское казачество до и после Октябрьской революции

На ст. Челябинск ходили вооружённые красногвардейцы. У Народного дома в городе на лужайке сидело около роты вооружённых красногвардейцев с 2-мя пулемётами системы "Максим". В кофейне на большой улице, куда я зашёл позавтракать, сидели весьма подозрительные лица. То тут, то там шло шушуканье. Это были, очевидно, офицеры, нашедшие себе легальное убежище для контрреволюционных своих замыслов. Рядом с этими лицами сидели хорошо одетые дамы. Вопрос был ясен, что контрреволюция работает во всю.

Я немедленно отправился в Исполком и доложил об этом т. Беляеву для принятия соответствующих мер. Через несколько минут кофейня была окружена группой в морской форме, то были красногвардейцы, посланные для проверки документов.

В тот же день я решил выехать в г. Троицк. Доехав до ст. Полетаево, получено было извещение о том, что Чехи выступили против Красной Гвардии, и что в самом городе идёт бой. На ст. Полетаево получилась паника. Поезда на Троицк не было.

Пользуясь выданным с широкими полномочиями мандатом, я решил ехать через посёлки на перекладных. При моём приезде в посёлок меня окружила толпа местных казаков и расспрашивала о положении дел в Челябинске. Исчерпывающих сведений я не имел, а поэтому давал уклончивые ответы.

Находясь в неведении, я, не задерживаясь, [81] продолжал путь дальнейшего следования. Приехав в станицу Нижнеувельская, я решил немедленно отправиться к председателю станичного совета. Председатель информировал меня о том, что в Челябинске выступили военнопленные чехи, которые имеют намерение захватить наши города и сдать их немцам. Председатель ещё не имел исчерпывающей информации из Троицка. Я решил немедленно двинуться дальше, т.к. лошади были уже поданы.

В Нижнеувельском выселке Половинка я застал по приезде сход. На сходе выступил рыжий дородный мужчина лет 45 и не говорил, а кричал, что большевикам наступила крышка, что Чехи эти наши братья, которые хотят нам помочь восстановить порядок в России. Выступив, я заявил, что мы не должны итти с чехами, и что чехи раз выступили против советов, то они наши враги, они хотят с контрреволюционным офицерством снова создать монархию.

Собрание шло бурно. В это время подъехал к поселковому совету, где шло собрание, всадник, вооружённый винтовкой и шашкой. Это был послан из Троицка гонец с пакетами и воззваниями к населению о происходящих событиях. Прибывший доложил, что Красная гвардия из Троицка выехала в Челябинск для ликвидации восстания.

Шум умолк. Наступила временная тишина. У говорившего о братьях-чехах выступил пот. Публика в нерешительности стала было расходиться по домам, но председатель остановил и огласил полученные сведения из Исполкома о происшедших событиях в Челябинске. В информации был указан истинный замысел Чехословаков.

По приезде в г. Троицк я был [81об] информирован о текущих событиях. Под председательством Свешникова в зале Исполкома шло экстренное заседание пленума совета. Я застал лишь выборы Революционного военного совета. Доклад делал т. Апельбаум. Председателем революционного военного совета были избраны: т. Апельбаум председателем, членами Иванов, Томин, Свешников, Суханов, я и др.

На этом же заседании было решено немедленно сформировать из казаков-фронтовиков 3 кавполка. Начальником группы вновь формируемых казачьих частей был назначен Томин Н.Д., он же командиром 1-го Социалистического Стеньки Разина полка, 2-го Карташёв, 3-го ещё не было определено. Начальником Штаба группы был назначен б. сотник Полгодов. Н-ком снабжения был назначен т. Ловчиков. На меня же было возложено комплектование частей и политическое обеспечение.

Немедленно же после решения РВС посланы были гонцы по станицам с обращениями и приказами о призыве. Целыми взводами в полном снаряжении стали прибывать красные казаки. 2 полка, т.е. 1-й и 2-й были быстро укомплектованы и были уже готовы к отправлению на фронт.

События развёртывались с молниеносной быстротой. Фронт был уже на ст. Еманжелинская. Шли бои. Чехи подтягивали свои резервы из Челябинска. Местное контрреволюционное казачество также организовывалось в отряды и шло на присоединение к чехам. Станицы окончательно разбились на 2 враждебных лагеря. Дети пошли с нами, а старики во враждебный лагерь.

Я был вызван срочно по телефону к Апельбауму, который приказал мне немедленно на паровозе отправиться на фронт для допроса пленных казаков и выяснения личностей некоторых из них. [82]

По прибытии на боевой участок я застал совещание Начсостава. Тов. [Семаков], Шванский и др. к-ры сидели у полевой карты и обсуждали вопрос дальнейшей операции. Была тихая летняя ночь.

На рассвете противник повёл наступление на наш левый фланг, завязалась сильная ружейная и пулемётная стрельба. Бой продолжался около часа. Противник был отбит и отступил. После выполнения своего задания я выехал в Троицк.

Чехи вместе с русскими белогвардейцами решили сделать нашим частям обход и этим самым отрезать Троицк от фронта. После решения военсовета наши части были оттянуты к станции Нижнеувельская, а затем к городу Троицку.

Опасность нам грозила с тыла. В Ключевской посёлок прибыл небольшой отряд белых и мобилизовал казаков, а затем повёл наступление на Троицк, но впоследствии был вынужден отступить под напором высланного против него отряда. Угроза Троицку была очевидна. Принято было решение подготовить эвакуацию города.

15 июля чехи повели решительное наступление на город с 2-х сторон, т.е. с юго-западной стороны от Аушевской Мельницы и широким фронтом со стороны Клястицкого посёлка при поддержке наспех сделанного броневика по жел. дороге.

Был сильный бой, продолжавшийся около 8 часов. Один из боевых и храбрых батальонов с нашей стороны отражал целые полчища чехословаков, это созданный из [крестьян] Екатерининской волости под командой т. Семикишева, т. [Сажина], офицер германской войны из села Ни[...]ка. Ряды его редели, но он стойко держался.

2-я решающая группа — это 1-й Социалистический кавполк под командой т. Томина решительным ударом [82об] по левому флангу противника сбил его и обратил в бегство. Противник стал отступать к Клястицкой.

Это первое большое сражение за город Троицк. Отлично выполнила свою роль и наша артиллерия под командой т. Ершова Евгения. Наша артиллерия была расположена вблизи городской больницы на левом фланге около ветряных мельниц так, что своим ураганным огнём нанесла большие потери чешской пехоте вследствие удачно выбранной позиции. Белые отошли к станции Нижнеувельская.

1-й день после боя мы заняты были перевозкой раненых и убитых с поля сражения. На следующий день нам стало известно, что чехи получили значительное подкрепление, и их командование приняло решение возобновить наступление на г. Троицк.

Мы снова приготовились к обороне города. Резервы наши были чрезвычайно скудны. Пополнение мы черпали исключительно из местных казаков. После 1-го боя, т.е. 15 июля, прибывающее пополнение не внушало большого доверия. Фактически мы располагали 2-мя-3-мя боеспособными батальонами пехоты и 2 кавполками, и то сильно пострадавшими во время 1-го наступления чехов на Троицк. Начавшийся формироваться 3 кавполк не внушал нам большого доверия, а по этому его было решено не создавать, а использовать на пополнение 1-х двух.

На 3-й день после 1-го наступления на Троицк белые повели на рассвете новые атаки. Это было последним и решительным боем за Троицк в 18 году. Белые наступали на город с 3-х сторон. Центральная линия фронта — западная сторона города, где чехи сосредоточили большие силы. 2 участок северо-восточная часть города, [83] 3-я юго-западная часть.

После 2-х часового боя наша пехота стала отходить от вокзала к городу вследствии прорыва [фронта]. Я находился всё время в Штабе и следил за донесениями, передаваемыми по телефону с того или иного боевого участка. Накануне боя на совещании начсостава было принято решение 3-й неукомплектованный кавполк использовать в качестве резерва под моим командованием.

Тов. Томин доложил, что он будет вынужден отступить через ½ часа за р. Уй к Меновому двору, т.к. пехота начинает отступать, и просил меня бросить 3-й резервный полк к нему на помощь. Когда я начал звонить врид [комполка], то связь уже была прервана.

Оставив Н-ка Штаба Полюдова во дворе с 2-мя ординарцами, я с 2-мя всадниками галопом поскакал в полк. Прибыв на постоялый двор Балчук, где расквартирован был полк, обнаружил, что рядовой состав ходил по двору, а кони были рассёдланы. Было приказано: "По коням". Успел оседлать лошадей лишь 1-й эскадрон, а остальные, видимо, не торопились. К-рам остальных 2 эскадронов было приказано немедленно следовать за головным.

Лишь только эскадрон выстроился около [гостиницы], как по нему был открыт ружейный огонь. Пришлось немедленно спешиться и, отбиваясь, отходить по направлению отступающих наших частей мимо своего штаба к мосту через р. Уй. Со стороны вокзала бежали кучки красногвардейцев, разрозненных строевых единиц, которые мной задерживались и строились в боевой порядок. [83об]

С северной стороны Оренбургской улицы мчится наша артиллерия под сильным пулемётным огнём. Ещё момент, и артиллерия была бы перехвачена, но рассыпавшаяся пехота, задерживаемая мной, открыла огонь по наседавшему противнику. Артиллерия проскочила через Уйский мост и направилась по направлению Менового двора. Ещё минут через 5 открыт был пулемётный огонь с улицы Имени Льва Толстого. Мы стали отходить к мосту через р. Уй.

Подойдя ближе к мосту, по нам был открыт огонь уже с противоположного берега с одной стороны и на расстоянии 100 шагов слева от казачьей больницы с другой стороны. Нас отрезали. Мы бились до последнего патрона. Из 100 человек нас чудом осталось в живых лишь 15 человек.

Мы попали в плен чехам. Нас отвели к собору, стоящему у берега, и стали нас раздевать. Сняв с нас всё до белья включительно, чехи решили нас расстрелять у церковной ограды. Чехи уже приготовились к зверской расправе, как вдруг неожиданно появилась кавалерийская казачья сотня, мчавшаяся к мосту. Выделившиеся 3 офицеров подъехали к нам. Чешский офицер на ломаном русском языке сообщим подъехавшим казачьим офицерам о захвате большевиков. Офицеры слезли с коней и подошли к нам. Прежде чем спрашивать нас, казачьи офицеры стали подходить к каждому из нас и бить по лицу.

Вытирая залитое лицо кровью, я увидел перед собой б. помощника к-ра 11 Оренб. Казачьего полка полковника Овчинникова, в котором я служил в Германскую [84] войну. Овчинников оторопел, сказав:

— Ах, и ты здесь. Значит, твою шатию всю захватили?

Офицеры заинтересовались, и один из них спросил:

— Полковник, это кто такой, с кем Вы говорите?

Он назвал мою фамилию. Спрашивающий офицер выхватил из кобуры наган, а Овчинников знаком руки остановил его:

— Мелерина и его "общество" немедленно отправить в тюрьму. Мы сами поговорим с ними после того, как переловим всех, а сейчас некогда.

Сказав это, овчинников дал распоряжение 5 стоявшим казакам отвести нас в тюрьму, а сам двинулся дальше.

Тюремное начальство из б. белых разбежалось ещё раньше, а охранявшая стража из наших отступила, поэтому в тюрьме было безвластие. Нас отправили в казармы б. воинского начальника, в коих был организован временный изолятор. Охрана воинских казарм была поручена местным гимназистам и б. кадетам.

К вечеру прибыло несколько человек офицеров и б. товарищ прокурора Троицкого окружного суда. Арестованных было очень много. Белые после занятия города производили повальные обыски и аресты за малейшее подозрение в большевизме.

Тов. прокурора, одев свои "реликвии", явился в качестве опознавателя личностей как местный горожанин, т.к. офицеры были, очевидно, из др. мест. Наводящие вопросы задавал "судейский".

Подойдя к т. Померанцэ Семёну "судейский", скривив губы, сказал:

— Ага, и совдепия здесь. (т. Померанцэ был секретарём Исполкома).

Подойдя ко мне, сказал так:

— Вот это другое дело, сам Атаман шайки воров и грабителей здесь и титулярный жидовский ставленник.

Записывал офицер высокого роста с чёрными большими закрученными усами с бело-зелёной ленточкой на кокарде. [84об]

К вечеру перепись всех арестованных была окончена. В переполненном здании было чрезвычайно душно вследствие жаркого июльского дня. Безумно хотелось пить. Люди, перенёсшие несколько бессонных ночей в боевой обстановке, изнемогали от усталости, да плюс к тому ещё невозможная духота.

Только успела уйти "комиссия", как появилось в помещении человек десять чехов. Чехи осматривали арестованных и как только заметят на ком либо приличную одежду, сейчас же приказывали снимать, а взамен её давали свои засаленные, провонявшие потом гимнастёрки и рубашки, а также и нижнее бельё. На этот раз пока этим закончился день.

Утром на следующий день т. Померанцэ взяли и увели неизвестно куда, а часа через 2 полуживого привели обратно. Оказалось, что его отвели в подвальное помещение этой же казармы и учинили ему пытку. Лицо всё его было разбито и запеклось кровью, рука была вывернута, по всему телу были видны раны и подтёки крови.

Как потом выяснилось со слов т. Померанцэ, особо издевался над ним гимназист, у отца которого была взята лошадь в артиллерию по распоряжению Совета. Лицо этого зверёныша запечатлело в моей памяти, когда нас вели, т. Померанцэ указал на него. Будучи на Д. Востоке, я этого гимназиста увидел на Светланской улице в г. Владивостоке в 1920 г. после занятия нами городов Приморья, но задержать не удалось, сбежал за границу.

В 2 часа того же дня меня вызвали в Штаб Н-ка гарнизона казачьего полковника Смирнова. Двое казаков по бокам стояли с обнажёнными шашками. Я был введён в кабинет Смирнова, из подлобья посмотрев на меня, спросил:

— Ты организовал молодое храброе казачество против отцов своих и дедов? [85] Ты допускал и покровительствовал грабежи мирных граждан это антихристову войску?

Я молчал.

— Ты знаешь, какую ты предательскую роль сыграл своему родному войску? — продолжал Смирнов.

Выйдя за пределы границ раздражения, Смирнов, затопав ногами, закричал:

— Расстрелять! Материала достаточно.

Рядом со Смирновым сидели 3 офицера. Впоследствии выяснилось, что это были судьи военно-полевого суда. Меня под усиленным конвоем отправили в тюрьму.

Просидев всего сутки, из одиночной камеры меня перевели в общую. Я ждал своей участи, т.к. она была предрешена. Но мне с переводом в общую камеру было объявлено, что я буду сидеть следственно до выработки законов учредительным собранием.

Через 2 дня мы узнали, что захваченные во время отступления в плен т. Апельбаум зверски изрублен шашками, а т.т. Иванов, Ильина (жена зарубленного казаками в Клястицкой станице председ.делегации) и др. расстреляны.

Из тюрьмы нас перевели всех заключённых на Меновой двор. Через несколько дней к нам привели председателя Кустанайского совета Панова, комиссара народного просвещения Троицкого совета Волкова Георгия, 2 молодых врачей братьев Троицкого военного госпиталя. Через 2 недели их отправили в Челябинск и зверски убили на перегоне между ст. Нижнеувельской и Еманжелинской.