Там мой брат!

А когда они увидят куг — а они увидят — то опять ржать будут, савраски! Куг ведь для боевого ножа мелковат, несерьезно выглядит... смешно даже... я б на их месте тоже ржал. А так я на своем... и на своем месте мне над кугом ржать не пристало. Тем более куг моя обидчива бывает — это с бабами... с женщинами... завсегда. Особенно если гномки...

И вот тут меня осенило. Во-первых, до меня дошло, что ребята могут и не знать, что меня к ним командиром назначили. А во-вторых... куг же! Вот что... кого... я должен отдать Эдану! Это ведь и впрямь шансик! Куг моя, конечно, своевольная, Кошка же, что с нее взять... но если очень попросить, то выпендриваться много не станет. А кое-что она может, это я точно знаю. Вот и решено! Когда Эдан проснется, я ему и вручу свой нож. А не возьмет — обижусь. Я еще на него ни разу не обижался, так что это будет новое ощущение. Для него, кстати, тоже, хха!

Воодушевленный своей придумкой, я почти взлетел на позиции (ну вру, вру, степенно влез) и наткнулся на весь свой (ну надо же!) отряд. Хотя — что значит, наткнулся? Где ему и быть-то, ежели не здесь, верно? В любом случае, вид сияющего (победа разума дорогого стоит!) меня настроил ребят на чуть более тоскливый лад. В смысле, они меня чуть не побили за одухотворенно-радостную физиономию, потому как ее выражение противоречило их трауру. Только побить меня вот так вот запросто мало кому удавалось, я им тоже бока помял, заявил, что если они и дальше так будут себя вести, то снова останутся без командира, потому как мне тут не намазано и вообще...

Разрешив таким образом возникшее недоразумение и сойдясь на необходимости сделать все, чтобы накостылять оркам посильнее и продержаться подольше, мы занялись делом. То есть познакомили меня с позицией, с тройками и командирами троек, с состоянием вооружения и экипировки (боги мои, сколько я слов-то знаю, оказывается!) и пошли отдыхать. То есть это ребята пошли отдыхать, а я... я никуда не пошел. Сел у стеночки, скрутил травяной жгут и принялся жевать. Эльфы этого дела не любят, говорят, что травки эти бошку дурманят, а батя говорит, что гномам это нипочем, расслабляет только слегка и сосредоточиться помогает. Эдан поначалу тоже нервно косился, потом плюнул и перестал обращать внимание. А и правильно. Нечего.

Мысли во мне слегка улеглись, я даже и подремать успел немного, так, вполглаза... За стенами было затишье, и это, хоть и давало нам передышку, но само по себе напрягало ожиданием. Так что вопреки моему обыкновению заснуть по-настоящему у меня не вышло. Хотел пойти в казарму к Эдану — и не пошел. Словно стоит мне там появиться, как он сразу же проснется, и... Не выспится просто. Сил меньше будет. А ему надо их много-много. Хоть бы все у него получилось!

Я и сам не заметил, как начал волноваться. Вообще-то мне это не очень свойственно. Я даже когда в рабстве был, не особо так волновался. Ну продадут, ну каменоломни... ну сдохну там лет за пять... чего волноваться-то? Я, даже когда Эдан к нам подошел, волноваться не стал. Хотя сам не знаю, почему, решил, что именно это чудо природы и изменит мою судьбу (хотя что он меня попросту купит, мне бы и в голову не пришло — да и не пришло). Чудо... Я невольно ухмыльнулся, вспоминая. Не, ну ведь правда же — чудо. Я тогда в первый раз своей жизни эльфа видел. А учитывая обстоятельства, Эдан вообще показался мне жутко красивым. Даже захотелось напрячь батю, чтоб тот выгравировал портрет этого красавца — на каком-нибудь кубке. Хорошо, чтоб бати в пределах досягаемости не оказалось, кхе! А то я б вообще без волос остался на всю жизнь — повыдергали бы, даже не поморщившись...

Мда... Вот чего я тот день вспомнил, а? Я ж вроде о будущем подумать хотел. А вишь ты... получается, что на самом деле... не хотел. Боюсь я, что ли? И чего? Смерти? Раньше не боялся, а сейчас-то с чего? Или опасаюсь не справиться с должностью? Тьфу... ну и враль же я... До чего же правду-то не хочется осознавать... За Эдана я боюсь, за эльфа моего родимого... за красавца Эдана, умеющего напустить на себя такое высокомерие, что куда там его предкам... за брата моего названного, четырех львов за меня недрогнувшей рукой уплатившего и меня же потом еще кормившего, одевавшего... спасавшего...

Ну точно, за него и боюсь. И признаться в этом — тоже боюсь. Причем не потому что стыдно, а чтобы не вышло чего...

В сотый раз издав тяжелый вздох, я спрятал травяной жгут за пазуху и с прискорбием отметил, что он уже кончается. А остался всего один, и тот маленький. Вот же ж...

Так. А не поговорить ли мне с Кошкой? А то потом недосуг будет, ведь заманаюсь же с вылазкой с этой и прочим всяким... Опять же надо что-то с ребятами делать... один черт знает, что именно. Ну, Залтан тоже знает... знал. Не, ну удружил Комол, нечего сказать! Старый хрыч!

Сообразив наконец, что нужно распределить дежурства хотя бы и выбрать тех, кто пойдет со мной наружу, я вовсе даже не пошел это исполнять, а вытащил куг и начал общаться. А как это еще назвать-то? А черт знает, как это называть... Главное не название. Тем более что и в самом же деле общаемся, Доори меня даже материть иногда пытается. И шипит не хуже Эдана. И цапается. Одно слово — Кошка. Главное — это то, что куг в конце концов согласилась перекочевать к эльфу, ворча, плюясь и сокрушаясь — где ж это видано, чтоб честный куг эльфу служил?! Ну да ладно. Согласилась же. Уж как-нибудь да поладят, чай оба-то не прынцы какие... Опять же... ну... Эдан женщинам нравится. Я вот не нравлюсь, и Кошка меня терпит только из-за того, что я ее хоть в таком виде к жизни вернул. А может, и нет... потому что иной раз кажется мне, что она со мной как с братом младшеньким... присматривает, тудыть ее налево... Хотя... не скрою, приятно, что под присмотром. Вот пусть теперь Эдан будет под присмотром, ха!

Ну что? можно и ребятами заняться. Дежурства, назначения и прочая муть, коей мне теперь предстоит заниматься.

Я подумал, что если Эдан сумеет привести нам помощь, и осаду снимут, то я всеми правдами и неправдами уломаю его свалить отсюда и податься туда, где меня никто командиром делать не станет.

Распределил и назначил. Наверное, меня кто-то проклял, а Комол просто реализовал это проклятие таким образом. Иначе как вообще объяснить это безобразие? Дать командование пусть и небольшим отрядом тому, кто в этом ни ухом, ни рылом... А, ладно! Пусть об этом у него голова болит. У меня других поводов хватает.

Разобравшись с теми делами, что пришли в мою не очень сообразительную башку, я снова сгорбился под стеной. Добровольцев что-то многовато. Застоялись парни. Все наружу хотят, чтоб, значит, руке было где размахнуться. Забывают только, что у орков ручки-то длиннее, и орудовать саблями в чистом поле им привычнее, чем нам. Только поэтому, подозреваю я, нас еще не раскатали по камушку — не умеют орки крепостей брать, не дано. Да только их там жуть как много, не уменьем, так числом задавят. Опять же осаду ведут очень ожесточенно, если б у нас источника воды внутри не было, давно б уже загнулись тут все... Зато порадовало меня мрачное, но согласное бурчание тех, кого я своим приказом (жутко звучит, на самом деле — мой приказ...) оставил на стенах. И ведь даже объяснять не понадобилось, что тут самое чреватое неприятностями место... что когда участники вылазки будут отходить под защиту стен, на этих стенах должны быть самые надежные мужики... что им самим и так достанется повышенное внимание орков, когда они, разгоряченные неожиданной схваткой, полезут наверх.

Шагов я не услышал. Я не эльф, у меня слух ниже среднего. Зато дрожь камня завсегда мне подскажет, кто ко мне подбирается. Даже если эти камни не в скальном гнезде сидят, а ровными рядочками в стенах держатся.

— Ну и чего ты вскочил? — проворчал я Эдану, молча усевшемуся рядом со мной. — Ворота откроют только через пару часов, мог бы еще поспать...

— Я не вскочил, — улыбнулся он мне. — Я проснулся, сам. Меня и не будил никто.

— Именно это меня и огорчает, — вздохнул я. — Так бы я просто пошел и набил морду тому, у кого поднялась рука тебя будить. А вот когда ты сам... не стану же я бить морду тебе, Эдан.

— А хочется, да? — с сочувствием произнес этот остроухий вредина.

— Хочется. Не тебе, конечно, а вообще, — спокойно признался я, невольно глянув за стену. — Ничего, через пару часов я свое мордобитие получу. В полном объеме, как выражается наш господин комендант.

Улыбка Эдана погасла — похоже, он хотел что-то сострить, но у него не вышло. — Не лезь на рожон, Борь, — сказал он мне вдруг. — Сверх меры — не лезь. Прошу тебя!

— Это уж как пойдет, — я поглядел на него и попытался успокоить, — ты же подарил мне этот свой... висюльник, значит, ничего со мной не случится. Нельзя так вот просто взять и убить полуорка, которого защищает эльфячий амулет. Верно, Эдан?

А сам подумал — вдруг и впрямь эта штукенция меня прикроет?

— Верно, — ответил он и вроде даже взбодрился. — Это ж я всё время с тобой буду.

— Ну, так-то... Только надо, чтобы и наоборот тоже, а то неправильно выходит.

Я вынул куг, настойчиво погладил вырезанную на рукояти кошку, напоминая ей о нашем недавнем... эээ... разговоре, и протянул эльфу.

— Вот, держи-ка. Я с ней уже договорился, так что пусть тоже тебя хранит... заместо меня.

— С ней?! С ножом?! — вскинулся Эдан, широко разинув свои и без того немаленькие синие глазищи.

— С ней. С ножом. Чего ты так удивляешься? Я ж говорил уже тебе, что там... душа. Просто не уточнял, чья именно.

— Но Борь! Это же... Она же... как друг. Как любимый конь, а может, и больше... Я не могу!

— Так ведь ежели она мой друг, то неужто я не могу ее попросить еще одного моего друга поберечь? Собаке всегда можно приказать охранять тебя от бед, а коня я тебе и так любого заседлаю, сам знаешь — хоть бы он и упрямее тебя был.

Лошади меня побаивались. Но, к счастью, не настолько, чтобы впадать в панику. А ровно в самый раз, чтобы беспрекословно слушаться — словно знают, гривастые, что я любому жеребцу черепушку расквасить могу за самодурство под седлом.

— Но это же душа... Человеческая... то есть гномья, да? А если она обидится на тебя?

— Ну, Эдан, я же сказал, что уже договорился!

Я внимательно посмотрел на него. Ножа он даже не коснулся... не возьмет? Эх, надо было так же, как он со мной — сначала обещание с него получить... Дурак я, дурак...

— Не возьмешь? — помедлив, спросил я, позволяя кугу соскользнуть с ладони и звякнуть о камень.

— Я этого не сказал, — не сразу ответил Эдан, осторожно касаясь ножа. — Давай я попробую у него... то есть у нее спросить.

Спросить... ха! Ну... может, и получится. У меня же получается как-то... иногда. Чем Эдан хуже? Тем более, что Кошка уже ведь согласилась с ним пойти... В любом случае я точно знаю, что Доори Эдану не враг. Еще, конечно, не друг и все еще на нас обоих обижена, что так ею распоряжаемся, но никакого вреда эльфу она не причинит. А ведь могла бы — если б тот, скажем, вором оказался...

— Попробуй. Хотя я к твоему подарку так не присматривался, — я усмехнулся, представив себе допрос с пристрастием, учиненный мной медальону. Да уж, эпично-батальное полотно, как говорится...

— Мой... не такой живой. А тут — душа... Правда, медальон тоже не совсем мертвая безделушка, — как бы оправдываясь, сказал Эдан. — Он сейчас вроде как спит. А куг... Сейчас мы поздороваемся!

Положив куг на ладонь, эльф принялся вглядываться в него, словно хотел одной только своей волей заставить упрямую железку говорить.

— Кошку погладь, — буркнул я, отворачиваясь. Мне казалось, будто я подглядываю за чем-то, что мне видеть нельзя. И когда это я стал таким деликатным, а? А еще полуорк... тоже мне...

— Обязательно, — заявил Эдан, — как же не погладить...

Ну вот... наверное, уже гладит. Я затаил вздох облегчения, опасаясь спугнуть друга... Ну... а вдруг все-таки откажется сейчас? скажет, что нож разобиделся весь, и не возьмет.

— Ну что? — спросил я, в конце концов не выдержав. — Договорились вы там?

— Кажется, договорились, — Эдан задумчиво посмотрел на меня и продолжал с лукавой улыбкой:

— Она немного обижена на тебя и даже немного рычала вначале. Но потом смирилась, и говорит, что будет служить — только ради тебя, уж если ты так решил... постарается подладиться под мои неумелые руки.

Я довольно осклабился:

— Вот пусть она теперь на тебя ворчит. Зато я буду спокоен... хоть немного.

— Конечно, пусть ворчит, — кротко ответил мой друг, — а что женщине ещё делать?

И рассмеялся.

Я наконец-то расслабился.

— Значит, возьмешь? Честно? Вдруг польза будет?

— Ну конечно возьму... Она же твоя... А значит, принесет мне удачу. И мне с ней теплее будет, — сказал Эдан и пристроил куг на пояс.

"Хоть бы она тебе не пригодилась ни разу", — вдруг подумалось мне. — "Хоть бы все обошлось в этом твоем походе... и нужды бы не было ни в куге, ни в удаче особенной... И отчего я в богов не верую?"

— Я очень на это надеюсь, — очень тихо пробормотал я. — Очень-очень...

— И я очень-очень! — улыбнулся эльф. Весело так улыбнулся. Слишком весело.

Глава 2

У меня устали глаза. Ну и что же, что эльф? Вы думаете, у эльфов глаза не устают? Ещё как устают... Потому что приходится всю ночь вглядываться в темноту этим своим эльфийским зрением и стрелять.

И днем тоже. И накануне всю ночь. И до этого...

И вообще — я же полукровка. Наверное, из-за этого мне труднее. Чистокровному эльфу было бы легче.

Нет, спасибо, конечно, мамочке за зоркие глаза. Я и в темноте из лука куда хочешь попаду. И отдельное спасибо за меткость. За сегодняшнюю ночь я один застрелил... не знаю сколько. Много. Раньше я считал, а вчера перестал... Зачем? Хвастаться перед другими бойцами, скольких я убил? Но ведь тут никакого мужества не надо. Это вам не схватка врукопашную, а почти как вышивание — прицелился... задержал дыхание... спустил тетиву. То ли дело — умелый мечник! Как же я всегда восхищался теми, кто владел мечом!

Но этому меня обучать было некому. Отец и сам прекрасно стрелял, не хуже эльфа, на мой взгляд, ну а тут сами Пресветлые велели — раз эльф-полукровка, то быть ему лучником... зачем ещё меч?! Вон парнишка тощий какой...

Ох и устал я объяснять добрым людям, что тощий я от рождения. И сколько бы я ни съел, таким и останусь. Тоже, вроде как, эльфийская кровь... Бегать легко, это да.

А больше вроде бы благодарить маму и не за что — ну разве что за жизнь. Могла бы, наверное, и придушить... Хотя это я зря... Злой я сегодня. Родила, молоком разочек-другой покормила (так говорят), и, в эльфийские тряпки завернув, отцу и отправила... Красивая была, наверное. По-моему, отец до сих пор ее любит. И вот этого я ей простить и не могу!

Ну ладно я... Что я! Мне с отцом хорошо. Такого счастливого детства, как у меня с ним, поискать! Он же, мой отец, лучший лесничий графства — и в лесу как дома, никаких эльфов не надо... А вот по матери он тосковал. Долго. Я-то знаю... Может быть, теперь, когда я уж несколько лет как в армии, он женится наконец? Я ж видел, как на папу родственница графини смотрит... та, которая вдова... хорошая вроде женщина. Папа же дворянин, хоть и безземельный. Как-то он там у меня? Отец ведь мой из славной некогда семьи... только одна кровь и осталась, ни денег, ни земель, он и именем своим настоящим пользуется редко.